По мукам...

Горькая история семьи Елизаветы Никифоровны Голых - история всей страны, история войн, революций и поражений.

И когда защитники социализма убеждают, что все было хорошо. Хочется кричать от боли: для кого. Кто жил счастливо-то? Разве те, кто был у власти? Но никак уж не семья Елизавеиы Никифоровнны, в девичестве Моховой.

Отца забрали на германскую войну, когда он был уже женат. Ушел, оставив на родителей жену с сыном. Воевал, попал в плен. Голодал. Несколько лет из шести, проведенных в австрийском плену, служил в работниках, вот и выжил. Домой возвратился уже после революции 1917 года. Где на поездах, где пешком. Звали к себе то белые, то красные. Ни к кому не хотел прибиваться неграмотный крестьянин, шел на Алтай, к семье, к жене.

Сначала было все как у людей. Жили в родительском доме, трудились, рождались дети. Дед велел отселить сына, когда у него стало уже пятеро детей. Построили дом, дали необходимую утварь. Отец с матерью трудились от зари до зари, детей на летние страдные работы приходилось брать с собой. Посадят всех на телегу и на покос.

Рабский труд. Все думают, раскулачивали богатых. А какое богатство? Ни занавесок на окнах, ни мебели, ни даже кроватей – спали на полу.

Елизавета Никифоровна рассказывает, какие мытарства пришлось испытать семье, когда раскулачивали, и слезы наворачиваются на глаза. Действовали изощренно, унижая, издеваясь, растаптывая человеческое достоинство, да что достоинство – жизнь! Сначала все отобрали и выгнали в заброшенный дом здесь же.

• Увидим, как общественный скот гонят поить к реке, кто-нибудь обязательно скажет: вон наш Игренька. И сердце обливается кровью.

Да только не пошло на пользу это артельное хозяйствование. Скотину какую съели, какую - загубили и разбежались. Трудолюбивых загнали в тайгу да болота, а ленивые ни при каком строе трудиться не будут. И заросли алтайские черноземы крапивой.

Потом посадили детей в телеги и погнали до Бийска. Мы, ребятишки, едем, а отец и мать - пешком. Мама полотенцем перевязана через плечо, чтобы ребенка легче на руках нести.

Люди из деревень, по которым проезжали, несли кто хлеба, кто - молока. Милиционеры отгоняли:

• Не подходи! Врагов народа везем!

В апреле-мае угнали в деревню тут же, на Алтае. Поселили в дома уже раскулаченных. Нетоплено. Холодно. Степь. Дров нет. Воды нет. Мать кусочки собирала. И потом говорят:

• Пашите, сейте!

То-то радость была! Дергаусиха, куда привезли, в ста километрах от родного дома.
Дед коня привел, корову, семян дал. Посеяли хлеб, посадили огороды. Да не пришлось воспользоваться плодами труда. ОГПУ:

• Собирайтесь! На другую ссылку!

Снова Бийск, нечистоты и смерти в пересыльном лагере, потом телячьи вагоны до Томска, оттуда - на баржи, и снова мертвые…

Приехали в Городецк, выселили в бор: живите.

После смерти матери отец сбежал в родную деревню, хотел и детей забрать. Уже простили ему побег. Взяли в артель - сбруи шить да чинить. А тут Кирова убили - и выслали отца на Дальний Восток - строить железную дорогу.

Какая связь между убийством вождя и шорником с Алтая - умом не постичь. Дети продолжали оставаться в детдоме.

В 1939 году в Белом Яру детдом закрыли. Елизавета Никифоровна должна здесь работать, а сестру и брата увезли по разным детдомам. Каждому положила в кармашек кусочек бумажки с адресом.

- Обязательно пишите, мы не должны потеряться.

Замуж Лиза вышла поздно. Ни одеть, ни обуть - куда пойдешь, кто посмотрит? Но и семейное счастье было недолгим. Сергей Андреевич не пил, не курил, а прожил недолго: надорван был на работе. Остались дочери-двойняшки да теперь внуки.

Рада Елизавета Никифоровна, что, как ни трудно в материальном отношении было жить уже своей семьей, а не приходилось все-таки дочерям, как ей, без чулок зимой ходить в школу. Давали детдомовским по две маленьких портяночки да ситцевый полотенчик. Портяночку навернешь под ботинки, а полотенчиком одну коленку обернешь.

В школу надо было далековато ходить. Бежишь - одна нога совсем околеет, погреешь руками полотенце и на нее перевяжешь и опять бегом!

Были и праздники. В 1937 году впервые установили елку на новый год. Дед Мороз, Снегурочка, подарки…Как в сказке!

Воспоминания мучают и, кажется, облегчают душу. А я думаю, сколько в бывших детдомовцах стойкости, оптимизма, мужества. Говорит без зла, спокойно, только слезы не может сдержать. О молодости, комсомольской юности - с удовольствием. Или уж люди особенные, или уж молодость - для каждого самое счастливое время. Как бегали на танцы, как работали без отпусков - они засчитывались в фонд обороны, как уносила из дома единственную простыню и единственную же наволочку- для фронта.

Может быть, кому-то это не понять, но низкий поклон этим людям. Пусть живут долго!