Разные потоки сознания

Я возвращался из командировки в поезде Москва – Санкт-Петербург «Сапсан» и сидел за столиком у окна. Рядом со мной расположился приличного вида мужчина в наглаженном костюме. Перед тем, как занять свое место, он поздоровался, потом забросил свой кожаный портфель цвета его же начищенных коричневых ботинок на полку. Напротив нас, место у окна занял огромных размеров православный батюшка в черных одеждах. Сияние золотой оправы его очков, которые ассоциировались с интеллектом и блеск большого креста на золотой цепи – символа Веры вызывали уважение. Я подумал: «Хорошо, что четвертое место у столика так никем и не было занято, поскольку, плоть батюшки разливается, как минимум еще на половину соседнего кресла».
«Как хорошо возвращаться домой после успешно завершенных дел. Даже непрекращающийся питерский дождь, обещанный прогнозом, не может омрачить радости возвращения», - размышлял я, не замечая того, что поезд тронулся и уже оставил позади освещенную Останкинскую телебашню.
Мои размышления были прерваны зычным голосом служителя Церкви, который кому-то и что-то разъяснял с использованием айфона, извлеченного откуда – то из-под рясы. Сначала я не обращал внимания на слова, произносимые батюшкой, но минут через пятнадцать, после того, как был запущен их поток, волей – неволей стал вникать в суть разговора.
Священнослужитель обсуждал некое строительство с подрядчиком этих самых работ. Вскоре мне стало понятно, то, что строится Храм. При этом меня удивляли не применяемые им слова и выражения, с точки зрения их смысловой значимости. Удивляло лишь то, что они звучат от носителя, блюстителя и проводника-пастыря Веры…
Разговор достиг апогея еще минут через десять, когда было закончено обсуждение технических подробностей, и речь пошла о финансовой стороне вопроса. Было понятно, что на той стороне телефонной линии не хотят признать размеры притязаний батюшки. Священник упрямо стоял на своем и твердил то, что если ему причитается лишь двадцать процентов от суммы строительства, то он «позовет других, готовых отдать ему тридцать пять, и все это, несмотря на прошлые хорошие отношения, поскольку, бизнес – есть бизнес, и, как говорится, ничего личного»…
Через час, я заметил соседу: «Как хорошо то, что «Отец – стройменеджер» вышел в Твери». Еще я сказал о том, что удивлен «такому коктейлю», когда в одном лице предстал служитель Церкви и нарушитель восьмой заповеди, гласящей «Не укради». Сосед же улыбнулся и заявил то, что совсем не удивлен. Потом мы разговорились, и он поведал мне историю о своем институтском товарище, которую я перескажу…
…Учиться мой товарищ Серега не то, чтобы не мог, а просто не хотел. Ну не его это и все. Хотя, голова и память его устроены были настолько хорошо, что он позволял себе валять дурака в течении семестра. Потом, он как-то собирался и за пару-тройку дней до зачета или экзамена и не только осиливал материал, но и впоследствии вовремя получал этот самый зачет и сдавал этот самый экзамен.
С начала третьего курса, с моим другом – приятелем начали происходить какие-то странности. Он перестал участвовать в наших развеселых вечеринках и стал каким-то задумчивым. Он начал говорить странные, как нам тогда казалось, речи о «Боге, Бренности всего земного, о Любви, Вере, Заповедях».
В тот год осень раскрасила золотом деревья, но по – настоящему почему – то не приходила. Питерский дождь, к нашей радости, все не начинался, и, казалось то, что это золото листвы так и никогда не будет им смыто и засыпано сменившим дождь снегом.
В воскресенье мы с утра с подругой Маринкой шлялись по городу, а потом зачем-то вошли в церковь, так просто, из любопытства.
Шла служба. Кажется, был какой-то православный праздник, но мы с Маринкой в этом не разбирались совсем. Больше всего нас поразили люди, стоящие на коленях и отбивающие поклоны – парень и девушка в платочке. Платочек Маринка тоже одела после того, как на нее бабки шипеть начали, что, дескать, не положено с непокрытой головой в церкви находиться. Подружка моя взяла один из тех, что у входа висели, наверное, для таких же невежд, как она…
Поразил нас и возраст тех молящихся молодых людей, поскольку они казались нашими сверстниками. Я присмотрелся и узнал в том парне… Серегу. Маринка же узнала не только его, но и Ленку из параллельного потока в той девушке, которая молилась рядом с моим приятелем на коленях…
Через некоторое время, наши пути с Серегой совершенно разошлись. Он перестал вообще посещать институт, а та наша встреча в церкви, была одной из последних.
Прошло лет двадцать. У меня к тому времени была своя фирма, она и сейчас есть и здравствует. Занимаюсь информационными технологиями. Основные мои заказчики, как правило, - крупные строительные компании. Однажды, мне обещали устроить знакомство с новым заместителем директора одного домостроительного комбината, причем, мой товарищ обещал все организовать без предварительных «расшаркиваний», а как-бы «случайно», пригласив меня на совещание, где этот самый новый замдиректора будет присутствовать.
О новом заме - Доброгоре Евгеньевиче я был наслышан, как о прогрессивном руководителе, который всегда стремился вести предприятия, где он раньше работал в ногу со временем и никогда не боялся внедрять инновации.
… Совещание текло своим чередом, без заместителя директора, который был на другом совещании - у Генерального директора холдинга.
Дверь открылась, в помещение зашел стройный ухоженный человек, вид которого вызвал удивление. К его строгому костюму совсем не шли длинные, зачесанные назад русые волосы, усы и окладистая борода. Вежливым и мягким голосом, вошедший попросил извинить за опоздание. Потом предложив продолжить совещание, Доброгор Евгеньевич (а это был он), присел в свободное кресло у длинного стола красного дерева, покрытого зеленым сукном.
Мне предложили сделать краткое сообщение о новшествах в области автоматизации, которыми занимается моя компания. Когда я закончил, новый заместитель директора своим мягким голосом задавал вопросы, показывающие не только его компетентность, но и крайнюю заинтересованность, после чего, пригласил меня в свой кабинет.
Войдя к нему, я последовал предложению сесть в кресло напротив Доброгора и обомлел…
Мягкий голос Сереги совсем не изменился с тех самых пор, когда он рассказывал о Боге, Добре, Любви, Вере, Надежде, о своем новом, открывшемся ему недавно понимании мира…
Конечно, и он узнал меня. Мы говорили о делах, которые, через некоторое время пошли успешно. Все – бы хорошо, но мне совсем не нравилось то, что Доброгор - Серега оказался уж очень алчным. Он постоянно торговался и требовал крайне жестко своим мягким голосом совершенно неразумных процентов от сумм, заключаемых с его предприятием договоров.
Ему совершенно бесполезно было объяснять то, что с одной стороны, я не могу поднимать стоимость этих самых договоров, потому что просто не смогу победить в конкурсах на поставки и работы, где основной критерий – цена. Он же наотрез отказывался, снижать свои притязания, делая вид, что не понимает моих слов о том, что, с другой стороны, при его запросах, не повышая стоимости, я не смогу достичь не то что минимальной рентабельности, но и просто прокормить себя и свою компанию. Уговоры снизить объем «возвращаемых ему благ» до уровня, позволяющего жить моему бизнесу, были порой безуспешны.
Иногда я подумывал о том, что на кой черт мне такой заказчик, но наступивший кризис и сворачивающийся рынок жилищного строительства, не очень способствовали тому, чтобы разбрасываться клиентами, пусть и такими, как Доброгоров домостроительный комбинат.
В конце – концов, доведя в очередной раз наши разговоры до минимальной рентабельности, обеспечивающейся максимально возможным размером «отката», я махал рукой, и мы договаривались.
Как – то раз, после очень удачной для Доброгора – Сереги и не очень выгодной для меня сделки, я был приглашен отпраздновать наше очередное свершение в его дом, размещенный в глубине парка-сада за высокой оградой в элитном пригороде. Внутреннее убранство помещений этого жилища было выполнено в старинном православном стиле. Всюду, где надо, не совсем надо, и даже, совсем не надо, висели образа в окладах, картины на темы Писания и православия.
Мы сидели в гостиной под полотном, изображавшим, как Святой Владимир крестит жителей Киева в Днепре. Мимо смиренно стоящих в воде людей проплывали языческие идолы, такие же самые, как выставленные на лужайке у дома Доброгора - Сереги. Святой же Владимир с одухотворенным выражением лица осенял стоящих в воде киевлян огромным крестом…
Мы пили очень приличный коньяк, когда стилизованная под старину обитая коваными завитушками дверь отворилась, и вошла женщина в платочке с маленьким ребенком на руках. За ней следовали еще пять детишек – три девочки и два мальчика в красиво вышитой славянской одежде. Войдя, все они, кроме сидящего на руках мальчонки, перекрестились на образа, занимающие угол напротив картины со Святым Владимиром, повернулись ко мне и поклонились. «Знакомься, это – моя супруга и дети». Я с трудом узнал в Февронии – жене Доброгора – Сереги ту самую Ленку из параллельного потока.
Потом мы снова пили коньяк и Доброгор – Серега признался в том, что Доброгор – его новое имя, которое записано в паспорте. Оно означает «Несущий добро». Но, это имя, хоть и древнее славянское, но не православное, поэтому Доброгор – Серега, крещен, как Петр. Они с женой раньше были некрещенные, а когда крестились, решили взять новые имена в честь Петра и Февроньи – православных святых. Потом он много рассказывал о духовной жизни, о Вере, Надежде и Любви, как названы его дочери, о пророках Илие, Елисее и Данииле, в честь которых названы сыновья…
… То ли от любопытства, то ли от количества выпитого коньяка, а может быть и от того, и от другого, я не удержался и спросил Серегу – Доброгора – Петра: «Послушай, а как тебе удается совмещать свою тонкую духовную организацию, любовь к Богу с э…». Я замялся, но, поскольку понял, что мой знакомый догадался о сути вопроса, я закончил: «… со своей, так назовем «коммерческой» деятельностью и нарушением некоторых заповедей?». Ответ от «трехименного» собеседника был прост, как все гениальное: «Это объяснить несложно. Понимаешь ли, эти столь разные вещи находятся в совершенно разных потоках моего сознания!».
… Через пару месяцев выплыло то, что диплом о высшем образовании Серегой – Петром на имя Доброгора Евгеньевича был куплен когда-то в подземном переходе. Его поэтому по-тихому, без скандала уволили с работы. Теперь он – глава то ли секты, то ли какого-то православного религиозного движения, то ли общества Арийских Славян, словом чего-то такого, позволяющего именоваться то ли Петром, то ли Доброгором, в зависимости от направления деятельности...
За разговором, время пролетело незаметно. «Сапсан» прибыл на Московский вокзал. Мы простились с собеседником. Я вышел на перрон. Над ним звучал «Гимн Великому Городу», которым встречают поезда. И я вновь полной грудью вдохнул сырой воздух Питера…