БЛС. Бежать. Лежать. Спать. Бегу. Лежу. Не могу. 2018

Александр Клименко
Киев Украина

Я, покрываясь запоздалым стыдом продолжил:

• А всё потому, что на каждый шпиндель найдется свой фантастишь, – неумолимо продолжаю заплетать извилины, – на каждую иголочку найдется своя булавочка, ниточка, бусинка, квиточка… На каждый замочек найдется свой ключик… с поворотиком, со щелкунчиком. На каждую мышку – есть своя норушка… На каждый балдей – свой нулей. На каждый шар – свой кий, змий, невралгий. На каждую змею найдется своя: слабею, робею, брею. На каждую хирею найдется своя: шалею, сею, тлею.На каждый рот найдется свой бутерброт. Рот в рот.
  Рот – фронт! – закончил я.

Такого замеса Змий не ожидал, застонал . Адам улыбнулся.

• Напрасно ты предложил ему тренироваться на нас. Он итак… Сейчас его совсем понесет, – зашипел Змий, – совсем нам крышу сорвет.
• На каждого Адама найдется своя панама, сезама, имама, вигвама, шифрограмма! – с неведомой до селе радостью сообщил я, – всё женского рода, склонения и наклонения. Всё.
  Адам поддержал на глазах хиреющего Змия, и застонал.
• Кто важней? – дудочка или скрипочка? – продолжал зудеть я, – кто нужней? – музыка, инструмент или музыкант? Кто важнее? – причина или следствие?... следователь или следствие?... змей или Змий? Дырочка или свисток?
  У змия закипели мозги.
• Какая дудочка у них? – прошипел он, – когда у нас… Что тогда у нас?
  Адам тоже не знал, но многомудро молчал.
  А что если мысль о дудочках, дырочках и свистках он пронес через века? – подумал я и с почтением посмотрел на Адама… Тот смутился, а Змий… Мысль о том отправили его во времена когда он еще не был падшим ангелом. Воспоминания сии родили в нем детскую наивность, плющевую нежность… некую святость. Адам погладил его. Тот мурлыкнул, смахнул языком невидимую слезу… и цветы. Хотя они тут не причём. Причем. Все причем… И я вспомнил свою – ту – несбыточную – мечту.
• Даже не думай, – отрезал Адам, – идут себе, разговаривают, а ты – птицелов – сзади крадешься, мотаешь… антенну свою пристраиваешь. Жалкий воришка тырь ты.
• Тырь-тырь-тырь, – засмеялся Змий, – ш, ш, ш...
• Это не я, – криво улыбнуло меня.
• Ты, – затырькал Змий, – тырь-тырь-тырь… Я вас сразу узнаю’ по застывшим глазам, потным ладоням, кособоким походкам и мечтам – ночью подкрасться и поцеловать принцессу. Поцеловал как украл. Украл и утёк в берлогу дальше придумывать себе сказы и козни... Жалкий воришка тырь ты… вечный любовник. При появлении мужика, готов сбежать, втикты… ты.
  Я стою как в гробу лежу… а он – редкой заразительности скотина – смеется, прям, глумиться надомной, но я стою, держусь, злюсь… сжимаю губы, морщу лоб, хмурю брови... Бесполезно. Тут как ни крути, лицо моё, видимо, походит на дулю… смешную... с глазами, бровями, носом и…
  Я свел глаза… Увидел нос свой с ногтем. Почему ногтем? Почему со щербатым, чужим, не моим?
  Змий смеется. Адам смеется. Хором. Оба. В унисон.
  Вот и помирились библейские наши… – было подумал я, но передумал…