ДУРАКИ

Однажды Мара встретил дураков.
Когда Чуня начинает рассказывать эту историю, все думают, что он встретил каких-то особенных, каких-то необычных дураков… ан нет, – самых банальных, самых рядовых дураков встретил он тогда. Топают, шаркают, шастают они себе туды-сюды – шасть-шасть. Секунда, и нет человека. Мара никогда не понимал фразу: «…и всё, и нет человека», но речь не об этом… Никто из окружающих не мог узреть в них… Прилично одетые, причесанные, как все. Женщины среди них просматриваются такие же, только более чистые – опрятные, что ли. И всё было бы хорошо, ладненько, если бы Мара не спросил их о… Точно не помню, что он тогда… Не знаю. Может, он тогда что-то спросил или сказал им… Да что там сказать, он мог просто посмотреть на них не так. Чего Мара полез тогда?... Известно, что любимым и даже, я бы сказал, необходимым занятием дураков есть – подтверждение своей исключительности и избранности. Они – постоянно одержимы поиском фанатов и поклонников. Поэтому они особенно не терпят неуважительных отношений и безразличия к ним. Прям переформатирует, прям эпатирует их в обратную сторону, прям типает их от любых намёков на их явное скудоумие и отсутствие элементарной культуры. Бывало, спросишь: «Уважаемые господа, позвольте поинтересоваться: «Чего вы кричите, чего спорите? Чего вы материтесь, как базарные брехуны, как последние вонючки»… И эта безобидная для нормального человека фраза вообще лишает их и без того редких проблесков культуры и чувства меры, превращает их в собак Павлова – из дворняг которые.
Но Мара… Может он не знал всего этого, а может просто решил, как бывало, развлечься и… или испытать – проверить себя. С его слов он, гуляючи, подошел к остановке, и мирно спросил: «Уважаемые, вы не видели здесь дураков?». - Каких дураков? – с недоумением спрашивают они. - Каких-таких? – нормальных, – уточняет Мара. - Не видели, – спокойно отвечают они. - Жаль – вздыхает Мара… и идёт дальше. Но не далеко получилось, не вышло… Он остановился, осмотрелся. Что-то вспомнил, улыбнулся, вздохнул… и вернулся. Что-то вернуло его. – Прошу прошщ… дико извиняюсь – поправился он, – вы не видели этих?... - Дураков? – весело подхватывают они, – видели, сейчас один из них стоит перед нами. – В зеркало посмотри, – пошутил какой-то унисексуальный тип в рубашке с ромашками. Тут все, с виду нормальные люди, начали смеяться над бедным Мара, прям ржать, прям выть от смеха… Ничего бы, но они ещё начали тыкать в его сторону пальцами и презренно смотреть на него. Мара попятился, – отошел на безопасное расстояние… И там… как бы… как бы со стороны решил понаблюдать за всем этим гогочущим, рычащим зоопарком.
– Что делать? – думает Мара, – боязно. Было бы разумно… но страшно хочется развлечься. Что делать? И наш Мара достойно держит паузу… всплывают Петручьи наставления: – Как кол колом вышибают, так и смех пересмехом можно выдавить. Тогда Мара сильно засомневался, но Чуня авторитетно добавил: «Проверено и одобрено»… - Кем одобрено? – уточнил Мара. - Минздравом! – уверенно ответил Чуня, – все тамошние психи одобрили этот ход. Вспомнил Мара всё это, и не понимая… стал гоготать, рыготать, наращивая мощностя, прибавляя обороты. Он так старался тогда, так старался… так старается аж кричит и, что немаловажно, – тыкать-тыкать в их сторону палочкой-палочкой от мороженого… мороженного. Может от смеха того, а может от этой мороженной палочки… но все они резко замолчали и напряглись. Тогда Мара смело подошел к ним и искренне поблагодарил их за веселье и хорошее настроение. И вот стоит Мара, ходит… И благодарит, и называет их добрыми, весёлыми, умными и порядочными людьми. Ещё благодарит за человеческую человечность и справедливую справедливость. Они ещё больше напряглись и заподозрили неладное. А Мара продолжает раскланиваться, расшаркиваться и благодарить-благодарить
. - Другие бы меня сразу… а вы… – благодарит Мара, и подпрыгивает от радости… И там, – даже в прыжке, – кланяется. Толпа хмурится… и ничего не понимает… только чувствует… и молчит. Женщины сжимают губы, мужчины – кулаки. Но не двигаются, стоят стеной, сопят и потеют. А Мара продолжает: - Спасибо вам, люди добрые, спасибо – благодарит Мара, – как хорошо, что вы оказались не идиотами и не придурками кончеными. Как хорошо. Я так и знал. Спасибо вам всем. Огромное спасибо всем рыхлым пухлым и мягкотелым топтунам. Приветик. Булок вам, тортов и газировки по-больше. И всё это – на ночь, на ночь. Особенное спасибо тонким и тощим. Некрасивым и вообще страшным, – отдельное спасибо за красивое поведение. Тупым повторяю по буквам: «СПА-СИ-БО».

Особенно хочется отметить трусов, неудачников и обиженных судьбой. Благодарю вас за терпение и выдержку. Всё правильно – безопаснее всего быть пассивным. Нервным и злым – спасибо за выдержку. Крепкой цепи вам и надёжного намордника. Всё правильно. Так и ходите, не снимайте. Малограмотным спасибо с большой буквы «эМ». Не с «ем», а с «эМ». Немощным, ленивым и квёлым – спасибо за силу. Так держать! Вижу здесь в большом количестве мелких пакостников, тиранов и тиранов из подкаблучников. Спасибо за невиданную мощь и характер. Не насмелились вы ударить слабого – то есть – меня. Всё правильно. Получите спасибо! Коварным и беспощадным – куча благодарностей, медалей и грамот вам отваливаю. Отдельно спасибо шести,- семи,- восьмимесячным и иным недоношенным. Молодцы! Сами выжили и мне простили. Вечно не согласным – Бог подаст. Невротикам, параноикам и шизофреникам – спасибо за тормоз. Наркоманам и алкоголикам – спасибо за дистанцию. СПИДоизным экстремалам – спасибо – не укусили, удержались. Нытикам, сплетницам, плакальщицам и жаловальщицам – спасибо за тишину. Солдатам – боевое спасибо за послушание, генералам – за правильные рефлексы у солдат. Ни снаряда, ни пули вам в каску. Молодцы! Все молодцы!

Пошел я! - Стой! – закричал кто-то с ножиком или камнем за пазухой. Мара остановился. Оглянулся. Скривился, точнее – улыбнулся. На него стеной надвигалась перекошенная толпа. Мара сплюнул, стал пятиться и звать, шептать на помощь Чуня. Когда неблагодарная толпа обступила Мара, появился Чуня. Точнее: когда Мара подумал о смерти, казни через линчевание и разрывание – появился Чуня. Точнее: рядом с тёткой, похожей на несостоявшуюся проститутку он заметил Чуня. Тот со словами: «А он мятежный ищет бури…» вышел в круг и заявил:

Улыбнитесь – вас снимала скрытая камера, – произнёс Чуня, подмигнул и показал в сторону. Но толпа не поняла юмора. Стоит, всячески мимикрирует в указанную сторону, но не расходится.
- Да! – выкрикивает Мара – вон оно телевидение, вон оно – всевидящее око прессы и прокуратуры – кричит и позирует в сторону Мара. - Не туда… – шипит на него Чуня. - Я знаю, что не туда, я сам знаю куда! – сообщает Мара – я всё предусмотрел, это я пригласил все ведущие информационные каналы. И «В мире животных», и «По законам джунглей» не забыл пригласить. Вон они – наши орлы на крышах устроились. Пусть снимают этих… это всё, это… Мара запнулся, зачем-то посмотрел на мужчину, похожего на заезжего, залётного… Нет, – на пришлого кабана. Всмотрелся и вздрогнул. Затем скользнул взглядом… но зацепился за свежую грудь расцветного возраста. - Бейте хама! – пропищала невидимая немощь из-за спин. - Бейте ха-а-а-ама! – подхватила толпа. - Бейте ха-а-а-ама! – подхватил Мара и глянул на мужчину, косящегося на женщину с той – с красивой грудью. - Иди-От-ты-ы-ы, – прошептал мужчина. - Вы слышали, что он сказал? – прокричал Мара. Кто идиоты, кто? Эти люди? Эти красивые и порядочные люди – идиоты? Мы не согласны! Эти люди и все остальные – мы, заслуживаем уважения, а вы… а он нас-вас… Мужчину передёрнуло, он набрал самого смердючего, самого скандального воздуху, расправил плечи… но попятился. Путь преградило что-то твёрдое – сзади со свинцовым взглядом, насмерть стоял Чуня. - Этот… этот зверь, этот хам, это человекообразное животное не уважает людей! – прокричал в толпу Чуня. И вышел в круг. - Да я только стоял, только смотрел – запнулся мужчина. - Мы слышали! Мы всё видели! Правильно, люди добрые? – бросил в толпу Чуня. - Что они вам сделали? Стояли себе люди, отдыхали, думали о своём и никому не мешали, а вы…» Правильно? – призывно прокричал Чуня. - Пра-а-аавильно-о-о-о – подхватила толпа. - Но мы не звери – продолжает рассуждать Чуня – мы не будем его… Пусть выйдет сюда, пусть люди посмотрят на вас… Выходите, выходите. Мужчина в нерешительности замер. Мара вывел нерешительного мужчину… и охотно занял его место – возле той – взволнованной груди.
- Посмотрите на него! – обратился к толпе Чуня. Вот он – скромный и бесполезный «герой нашего времени». Вот он – пережиток буржуазии, вот он – носитель деструктивных идей. Вот он – тот, кто считает всех… Он считает, что у нас нет даже надежды. Кем вы работаете? - Я – чиновник, – скромно произнёс растерянный мужчина. - Он – чиновник! – насмешливо произнёс Чуня. Не хмурьтесь, – видали и по-страшней. - Видали-и-и – зашумела толпа. - Не видали – попытался оправдаться мужчина. - Он не тот, он – особенный, – продолжает Мара, – он – сидячий – тот к кому стоят сгорбленные… Посмотрите на него. Это он! Это тот, кому носят взятки, кому последние деньги отдают, отрывают от себя, от детей и престарелых родителей на лекарство! Это тот, к кому вы не попали, – не выдержали. Он – тот! Это он вас не понял! Это он вас лишил! Это он вам тогда отказал! - Я не тот! – кричит мужчина. - Не кричите на людей, – вы не в кабинете! – перебил, перекричал его Чуня. - Я ничего не подписывал! Меня там не было! – кричит мужчина. - Подписывал, отказывал! – шумит толпа. - Это он… это они всю жизнь нам… – загробным голосом произнёс Чуня. Вот и встретились. Вот и расскажи людям… - Я не всегда был… не всегда служил… не всегда подписывал… – попятился мужчина. Я не такой! Я работал! - Он работал, работничек – послышались голоса. Лучше бы ты меньше работал. Вы работаете, а нам всё хуже и хуже. Бейте его. - Вы не поняли – произнёс мужчина. - Поняли! – закричала толпа. - Я не всю жизнь… я много дней, я почти всю жизнь не работал – выкрикнул мужчина. Я всю свою сознательную жизнь пил и бутылки сдавал. Я пил, я пропил всё. Я даже не мылся и валялся. Я свой. Я, как вы. - С каких это пор алкоголики, – завёлся Чуня, – начали нас оскорблять! С каких это пор они начали считать нас лохматыми, немытыми бомжами? С каких это пор они начали считать нас лохматыми, немытыми бомжами, адеколоновыми алкоголиками и подзаборными хмырями? С каких это пор они стали утверждать, что мы и наши дети… - Бейте его! – ухнула толпа.- Нет! – выстрелил мужчина – я сам, меня уже. Меня все и всегда били, но я… Я везде работал, я работал даже на морковных, картофельных и свекольных полях и плантациях! Да-да. Я везде копал, я падал, но копал. Да-да – падал. Я работал, – пахал, рыл. Я – как вы. - С каких это пор… – удивляется Чуня. - Бейте его! – гудит толпа.- Но я не всегда… – продолжает мужчина… И тут меня осенило… и я всё понял, я осознал, и закончил два техникума и три института. Дальше я работал менеджером, справедливым директором. Я, чтобы не отвлекаться и не поддаваться искушениям, даже не завёл себе секретаршу. Сам всё читал, сочинял и подписывал. - Читал он – читатель, писатель, – послышались насмешливые нотки. - Я не всё читал, – моментально отреагировал мужчина, – я читал только старую и новую Библию. Я прочёл и перепрочёл все Ветхозаветные Библии и Кораны. - И подписал? – послышалось из толпы. Толпа стала смеяться. А мужчина сник. - Женат? – послышался немолодой женский голос. - Женат! – пробурчал мужчина. - Мало! Ещё! – послышались голоса. - Я много раз был женат! Я подарил много радости, осчастливил много беременных женщин. То есть, я хотел сказать, что не до того, а после того… – попытался оправдаться мужчина. - Правильно! – поддержали хриплые мужские голоса. Что-то неладное почувствовали женщины, но промолчали. - Ещё он такой симпатичный – сказала девушка с праздничной, – подарочной грудью. На эти слова симпатичной соседки, Мара обиделся и ушел от неё, – вышел в круг, пожал руку этому боязливому мужчине, и сказал: - Я очередной раз горд за наш многострадальный народ. Вы, – обратился Мара к толпе, – вы достойны лучшей жизни, вы заслужили лучших покровителей, заступников и предводителей. Мы долго выбирали. Помните, как мы выбрали самых честных, непримиримых, справедливых, горластых и злых? Затем мы выбрали самых богатых. Мы думали, что они окажутся не такими безразмерными, алчными и бессовестными. Но и они не оправдали наших надежд. Пора. Пробил час выбирать красивых или горбатых! - Красивых, трезвых и бритых! – потребовали женщины. - Правильно! – согласился Мара. Так хочется жить красиво! Правильно? - Пра-а-авильно! – заголосили женские голоса из толпы. - Но все ли красивые – умные? – спрашивает толпу Чуня. - Не пра-а-а-авильно… – зашумели мужики. - Не правильно! – соглашается Чуня. И чтобы уравновесить эту несправедливость, этот катаклизм, этот природный недосмотр и попустительство, я предлагаю уравновесить ситуацию, предлагаю этого красавца… - Ох, красавца! – вздохнули женщины. - Тоже мне, пингвин… – сплюнули мужики. - Правильно, поэтому я и предлагаю, – продолжил Чуня, – сделать его депутатом, а нас – умного, справедливого и беспощадного – меня, и моего щедрого и благодарного друга предлагаю определить главными советниками этому чуткому, многострадальному депутату. - Пр-а-а-аавильно! – заголосила толпа. - Кто не согласен жить в тепле и достатке? – подключился Мара – кто хочет несчастья себе, детям своим и стране, кто хочет, чтобы в мире наступил хаос? – подымите руку! - Ураа-а-а! – закричала толпа. - Спасибо, – поклонился мужчина, – я оправдаю. - Тогда давайте покажем своего избранника – потребовал Чуня, – давайте зарегистрируем своё изделие и покажем по телевизору. Благодарная толпа подхватила их на руки, и понесла в сторону многоэтажного банка или правительственного бункера. Мужчина попытался о чём-то скомандовать или, как говориться, рыпнуться, но Мара сразу придушил любые попытки, а Чуня больно пнул его. Мужчина всё понял и обречённо замолчал. А наши друзья всю дорогу пели и радовались катанию на благодарных руках.