…ШУБА-ДУБА-БЛЮЗ…

Было время, когда Мара и Чуня служили армии. Без «в» служили. В смысле – не «в» армии, а – армии служили – ей. А она их питала и одевала, и за это требовала от них малого – полного повиновения. И всё. Что ещё нужно для жизни? Не лишним будет повториться: «Мара и Чуня служили армии». Там – они маршируют, ползают, бегают, прыгают и матерят всё это. Сплошная война с воображаемым врагом. Постоянно. Но они так не могут, сложно им – не хватает фантазии, злобы для понимания смыслов. Вокруг – лето, солнце, травинки, цветочки… а тут тебе – трах-бах – враг! Хорошо, что всё имеет границу, заветную черту. Умную сказку про пастуха, который кричал: «Волки, волки, – враг, враг»! – ещё никто не отменял. Уже долгих пол года им постоянно кричат: «Волки – справа! Волки – слева!». Они верят, прибегают, ищут, ищут, целятся, но… В армии, от постоянного напряжения, недоедания и безысходности, постоянно хочется спать. Где же эти долгожданные враги, где?
Порой казалось, что если они – враги – придут, их не сразу убьют. Сначала их – долгожданных – встретят разными там шыколатками, а затем и булок, хлебов… Не как в прошлый раз, – вручили гостям сноп пшеницы и спичечный коробок с солью… А караваев, караваев настоящих не пожалеют! И от этого, на радостях, они сдадуться не в плен, а в мир, – в мир. И тогда заживём мы… вместе запьём и запоё-ё-ё-ё-ём… И будет это продолжаться… - Пока на наших женщин не залезут враги, – задумчиво вставляет Мара. - Молодец! – похвалил его Чуня, – молодец! Интересно, а… - Ничего интересного, – банальный факт! – вставил Мара. - Факт! – согласился Чуня, – факт! Всё правильно, но скучно! Давай усугубим, – давай представим себе, что враги подслушали все наши с тобой военные тайны, учли и… высадились к нам со своими караваями и женщинами. - С красивыми? – уточняет Мара – фигуристыми? - С фигуристыми, – соглашается Чуня. - С автоматами? – спрашивает Мара. - В зелёных бикини, – вздыхает и закатывает глаза Чуня. - И с автоматами? – переспрашивает Мара. - Нет, – неохотно отвечает Чуня, – с пропитанным ядом губами. - Эт хуже, – вздыхает Мара, – это конец! - Конец! – обречённо соглашается Чуня. И тут логично было бы завершить историю, но Мара оказался не на шутку живучим. - Получается, что мы не к тому готовимся, – осенило Мара. - И я об этом же, – вздыхает Чуня, – я давно знал это… только боялся вымолвить вслух. Тогда нафиг все эти дни и ночи… - Тогда нафиг эти килограммы и километры, – подхватывает Мара. - Тогда нафиг столько каши съедено и столько поту пролито? – досадствует Чуня. - Выходит… получается… выходит, что нужно тренировать другое, например: рефлексы, ненависть к барышням, в бикини… цвета знамени полка… – вычисляет Мара…- Правильно! Особенно над рефлексами на красивых и доступных нужно особенно поработать. Нужно развить в себе это подозрение, эту ненависть, – добавляет Чуня. - И к очаровательным недотрогам необходимо присмотреться. Там такие капканы припрятаны, такие западни… Думаю, что нужно спешить, уже начинать тренировать эту ненависть, эту осторожность и подозрительность, этот победный рефлекс! – браво отчеканил Мара. Они ещё коварнее! - Я зна-а-аю, – бывалым тоном вещует Чуня, – у меня тоже девушка была, – я зна-а-аю. - И у меня… две, – охотно подхватывает Мара. Только те ещё хуже. Это нам не наши козочки и птички. Их там, – в застенках и бункерах так научили краснеть, так натаскали свои бессовестные глазки скромно ресницами прикрывать, что пресловутый «двадцать пятый кадр» нам покажется сгоревшим бенгальским огнём. А они… а они… А я от этого… Особенно от таких, – от них… - Правильно! – соглашается Чуня. От этих скромных, тёплых, ласковых и нежных… ещё никто далеко не убегал, тем более в казённом презерва… противогазе. И я не смогу, не откажусь, не удержусь я – слаб я, умру я, кончусь на полпути. - И я с тобой! – охотно подхватывает Чуня. Ещё они могут приехать… намазать губы каким-то любовным наркотиком… поцеловать нас… и уехать… покинуть нас… - Зачем? – спрашивает Мара. - Мол, – теперь вы к нам! – уверенно отвечает Чуня. - От, коварные… от, что делается, – возмущается Мара. Я знаю, я помню. А я-то думал, чего пацанов первое время, после призыва, так крутит, так спать не даёт… всё фотографии носят, всё письма пишут своим Галям и Марусям… А всё потому, что…

Они ещё могут, – перебивает его Чуня, – но мы… Но они не учли, что и мы, и нам… Они не знают, что и мы можем намазать… У нас много чего можно найти и намазать! Правильно? - Правильно! – охотно соглашается Мара. Знать бы чем? - Без разницы, главное, чтобы… Тут Чуня замолчал.

Прошло два дня. Тут ни с того ни с чего Чуня заявляет: - Думаю нужно из армии всех зелёных выгнать и набрать голубых! - Правильно, голубых, – угу-кает Мара, – таких голубых, аж синих… - Или женщин! – продолжает Мара. - Старых и слепых женщин, – соглашается Чуня, – но… - Да-а-а… незадача, – вздыхает Мара, – выхода нет… нет… сплошные входы, а выхода нет. - Есть! Я понял! – осенило Чуня, – можно вместо всего этого… набрать бомжистых алкоголиков и наркоманов… - Зачем? – с недоумением спрашивает Мара. - Они… – запнулся Чуня… - С нами тогда никто не захочет воевать, – удивляется Мара. Или ты опять про женщин? - Я думаю не только о себе, я мыслю в глобальном масштабе! – важно произнёс Чуня. Стратегия и тактика! Соображаешь? - А я думаю, что нас тогда возьмут, как говорится, без боя, – не соглашается Мара, - враги со своих геликоптёров засыплют окопы бутылками с водкой, закидают кульками с брагой, а потом бери нас хоть голыми руками, командуй, сгоняй в стада… Нельзя так – это автогол. - А если не будет вертолётов? – спрашивает Чуня. - Можно из пушек расстрелять окопы бочками с пивом, или тупо залить их с бронсбойта, – отвечает Мара. - А наркоманов окурить коноплёй? Он им, как ладан, – скалится Мара.

А чиво-о-о? – можно и коноплёй, – охотно подхватывает Чуня. - Ещё можно, для крепости, накидать в эту конопляную скирду, черных нашенских портянок, – добавляет Мара. Ещё можно шубу побрить… Ещё можно, для пущего расколбаса, не пожалеть и мешок с удобрениями. Пусть горит. Вариантов много. Спрашивай! - А если они привыкнут и не выползут из окопов – нюхнуть… или адаптируются, – осторожно спрашивает Мара. - Значит, мы положим туда скат… – охотно отвечает Чуня. - Скат уже был, – сообщает Мара. - Была оранжевая искусственная шуба, – не соглашается Чуня, а она, вместе с портянками, перепрёт любой скат. - Но если хорошенько подумать… – провоцирует Мара… - Если подумать, то можно эту коноплю предварительно вымочить в хлороформе или в мозольной жидкости, – шепчет страшным голосом Чуня. - Почему в мозольной? – с недоумением спрашивает Мара. - Именно в ней, именно! – настаивает Чуня. Я был… я видел, как однажды алкоголики перепутали бутылочки, и «раздавили на троих» баночку с мозольной жидкостью… - И что? – интересуется Мара. - Ты когда-нибудь видел холодец? – спрашивает Чуня. Так это всё не то… тогда это было – целое заливное! Чувствуешь разницу, чувствуешь? - Нихрена себе! – на всякий случай удивляется Мара. - А ты знаешь, из чего варят холодец? – спрашивает Чуня. - Из мяса, – охотно отвечает Мара. - Из костей, – соглашается Чуня. Целый месяц у них внутри варился и застывал этот холодец. Целый месяц в голове бродило это заливное. Целый месяц врачи разбавляли организм кровью, – не давали застыть. - Нихрена себе! – выкрикивает Мара. Я думал, что… - Ты сомневаешься в мощности нашей мозольной фармацевтики? – с бывалым видом спрашивает Чуня.

Восемь дней Мара молчал. Но на девятый не выдержал и разбудил Чуня. - Чуня, мне неделю снится эта мозольная жидкость и это заливное, может можно её чем-то заменить? - Нельзя! – отвечает Чуня и переворачивается на другой бок. - Мне даже страшно подумать, что нас могут окурить ихней козлиной шубой и мозольной коноплёй, – жалуется, чуть не плачет Мара. - Это не кальян клуб, заказы не принимаем, – шепчет сквозь сон Чуня… - А ещё… – шепчет Мара. - Ещё они могут окурить нас сумасшедшими сушеными жабами… они ещё и не на такое способны. Шашлыков и клубники с мороженным не дождёшься от них – сволочей, – проплямкал Чуня. - Чуня, Чуня, – жалобно зовёт его Мара… - Сам ты – Чуня, – сквозь сон урчит Чуня… Одень противогаз, успокойся, спи.
Прошло три дня. Мара упорно спал в противогазе. Его, по этому поводу, даже вызывали к генералу. Там Мара сказал, что он, даже ночью, готовится к войне. Генерал поблагодарил, но приказал забрать противогаз и, для сохранности, закрыл его на гауптвахту. Там Мара сразу стал задыхаться, падать и жаловаться на галлюцинации. Ему намазали голову зелёнкой, и сказали, что вылечили. Но Мара стал чаще падать и закатывать глаза. Через два часа генерал сам принёс ему противогаз. Мара одел, отдышался и попросил срочно принести ему оранжевую, искусственную шубу. - Зачем это тебе? – спросил генерал. - Я хочу убедиться, что она цела, – сообщил Мара. Ещё он попросил узнать о запасах мозольной жидкости и просчитать, сколько приходится декалитров оной на душу населения в стране и мире. - Зачем тебе это всё, сынок? – участливо спросил генерал. Мара пригрозил снять противогаз. Генерал, со всеми своими полковниками, скрипнул зубами и вышел.
На следующий день весь офицерский состав принёс шубы своих жен, но ни одна не подошла – не было заветной – оранжевой. Генерал был в панике и гневе. Через каждых два часа, они бегали на гауптвахту смотреть на Мара. Тот мирно сидел себе в противогазе, под стеночкой. И всё. И тишина. Прошло два дня. Наступил, пробил «ЧАС ИКС»…

Ещё ПРОДОЛЖИМ...