БЕЖАТЬ, ЛЕЖАТЬ, СПАТЬ

Может, все бабы устроены без выходов?
Может сплошные входы в них… сплошные лабиринты, загадки, головоломки, ребусы и тупики?
Может оттого в них все эти вздохи, нервы и слезы… – мечусь я в поисках логики. Потому прошу:

• Не начинай и не объясняй.
• Не объясняй и не путай меня своими объяснениями. Не усугубляй.
• Мы ищем нервы, слезы или решения?
• Мы копим обиды или решаем проблемы?
  Всё бы хорошо, но она продолжает… Отчего мозг мой становится жи-д-т-ким…
  Чай с вареньем. Липовым. В тюрьме-темнице я… а она…
  Когда нужно чего-то конкретного она превращается в мистику... в дым, в туман, в нерв. Она.
  А я постоянный… Почти камень. Почти мебель. Почти умер.
  Осталось лампадку зажечь в этом сумасшедшем доме и всё.
• Музы'к хочу! – вскричал я, – где танцы, музыка и песня? Нет. Ничего нет.
  Дальше в гробу лежу… прячусь. Спрятался. Лежу и представляю как наверху в капронах и блестках танцует она на могиле моей… Так танцует, так топчет, так топочет… Отчего земля надомной становится тверже, а взгляды мужиков на неё всё глубже и липче… Так и скользят по ней, так и ощупывают, так и отцыловывают себе по кусочку. Без меня моё делят. Не порядок. Вот я и лежу. Вот и слег. Лежу.
  Лежу, ревную, думаю: «Ни на том, ни на этом свете умереть спокойно не дает мне».
  Открываю глаз… глаза… Вижу как она спокойно сидит в кресле и вяжет.
  Сети мне? Мысли себе? Не понятно. Но выходят они у неё кучерявыми, с петельками и узелками. Точно мне.
• Что случилось? – спрашиваю, – тебе нужны решения или переживания?
  После несколько оскорбительной паузы я разочаровываюсь и сообщаю, что ей и им нужен не муж, а под-муж, мужк-подружк. Им нужны друзья-подружки, мальчики-подружки…
  Всё правильно – с ними комфортно и безопасно. Вот и приходится мне вести себя как, хоть губы крась, идиот. Так? Если так, тогда давай продолжать сидеть, молчать, вздыхать…
  Плакать и молчать…
  Молчать и молча обвинять меня.
  Мня. Тря.
  Зря.
• Я не знаю… – задрожали ё ресницы…
  Дальше слезы.