В гостях у @ladyzarulem - Татьяна Арефьева, писатель и культуролог
Дорогие друзья! Сегодня вечером у меня новый гость. Это Татьяна Арефьева ака @aretanya на Голосе. И, похоже, сегодня у нас будет вечер, полный лирических воспоминаний и философских разговоров…
Леди, прикоснувшаяся к миру богемы так, как когда-то мечтала я… Эти театры, с подмостков которых рвутся души, эти рампы, открывающие бездну перед тобой и ты кричишь туда, в черную дыру пространства… Эти after-party как процесс наблюдения за трансформацией образов твоих кумиров… И круговерть фестивалей, не подчиняющаяся никаким законам, но закону твоего пера — да…
И это все — в одном человеке, с которым я совсем недавно познакомилась здесь, на Голосе… И ее книги, эссе и рассказы — глубокие и легкие, виртуозно литературные и откровенно прозаичные, все это тоже здесь, в ее блоге, и вот один из текстов Татьяны...
(Татьяна слева)
ПАПА, КОТОРОГО МЫ ПОТЕРЯЛИ
21 июля 1899 года в элитном поселке для состоятельных и строго религиозных Оук-Парк, что под Чикаго, родился будущий нобелевский лауреат, великий придумщик, на протяжении сорока лет выдаваший себя за писателя-реалиста, Эрнест Миллер Хемингуэй.
Источник
В 1930-е советская власть издавала книги “идеологически верного” Эрнеста Хемингуэя миллионными тиражами. В 1940-е невзлюбила вчерашнего “товарища” за антисоветчину в романе “По ком звонит колокол”. В 1960-е все же напечатала его с купюрами. Тогда же стартовала беззаветная всенародная любовь к Хэмингуэю, граничащая с религиозным фанатизмом.
Его портрет в грубом свитере висел в квартире любого интеллигента. В свитера нарядилась вся страна без разделения на М и Ж. По недосмотру, страна не была оповещена о слабости Папы Хэма к кошкам, иначе бы кошкомания началась у нас не в нулевые, а на 40 лет раньше.
Знаменитый сдержанный стиль изложения писателя ушел в народ: фразами его героев начали говорить в НИИ и в очереди за пивом (Хэмингуэя читали все слои населения).
“Он воплощал в себе то, чего так драматически не хватало русскому обществу, — личную отвагу, риск, спонтанность”, - писал об этом феномене Василий Аксенов. “Бесстрашие перед морской стихией, бурными реками, горными лавинами, снегопадом, имевшее откровенно литературное происхождение, было компенсацией вынужденного малодушия, проявляемого в повседневной жизни”, - учит будущих литературоведов Андрей Аствацатуров.
За прошедшие десятилетия мы серьезно осмелели, наши взгляды на мир и литературу переменились. “Искусственными волосами на груди” называли западные критики стиль Хэмингуэя. Декоративный мачизм, тон все повидавшего крутого парня не дает нам наслаждаться его совершенным языком сегодня - в эпоху развитого феминизма. Однако, его фигура и судьба интересны нам до сих пор.
Настоящий мужчина и его игрушки
По легенде, Эрни не любил детских игр, но рано увлекся боксированием. В первом тексте великого прозаика, написанного в 9 лет, читаем: “Мои любимые виды спорта — рыбная ловля, ходьба пешком, стрельба, футбол и бокс”. На самом деле, с играми у Эрнеста было все хорошо.
Мать растила его как близнеца - в пару к старшей сестре-погодку Марселине. Стригла их одинаково коротко, дома одевала в женскую одежду (не до трех лет, как тогда было принято с мальчиками, а до школы), на природе - в мужскую. Звала “куколками” и покупала им кукол, вот только Эрни играл ими не в дочки-матери, а в войну.
Говорят, что у мальчиков, выращенных по женской программе, рано развивается тяга к агрессивным мужским развлечениям. Хемингуэй выучился читать, мусоля спортивные страницы газет, знал всех бойцов по именам. В старшей школе устроил бойцовский клуб: водил одноклассников домой, где в зале для музицирования можно было махать перчатками, пока тренировка не перерастала в драку и мать не разгоняла пацанов по домам. В 17 лет, работая криминальным корреспондентом в своей первой газете, он начал брать уроки бокса.
Позже Эрнест будет рассказывать репортерам и будущим женам, что с голодухи вынужден был подрабатывать спарринг-партнером в боксерских поединках на очередном жизненном этапе, но доказательств не предоставит. Зато друзья восходящей звезды в 30-е годы охотно будут вспоминать, как Хэм выбирал для битвы партнеров ниже и легче себя и вряд ли согласился бы выйти против настоящего боксера.
В Париже Эрни попадает под крыло влиятельной писательницы Гертруды Стайн, та воспитывает его как может и, среди прочего, указывает ему на существование боя быков в Испании. “Поезжай, посмотри, тебе понравится”. Хэмингуэю понравилось настолько, что вся его жизнь оказалась привязана к графику выступлений лучших матадоров. Его первый ребенок был назван в честь торреро Никанора. И если раньше, приходя в возбуждение или доказывая что-то, Эрнест начинал боксировать воздух, то теперь он втыкал пику в невидимого быка. Говорят, это раздражало даже самых преданных друзей.
К удочкам Хемингуэя приучил отец. Став богатым, знаменитым и скучающим, Хэм перешел на новый уровень рыбалки: на Кубе, в течении Гольфстрима, он брал на крючок синего марлина, тунца под сотню кг весом. Прощайте, сонные посиделки над тихой водой. Здравствуй, новый вид войны. Можно только представить себе раздражение Папы Хэма, когда был учрежден Международный конкурс ловцов крупной морской рыбы на призы Эрнеста Хемингуэя и стало понятно, что своей страстью он превратил этот опасный вид досуга в развлечение финансовой элиты.
Еще в молодости он написал: “...если вы после шестичасовой борьбы вытащите из воды большого тунца, победите его в поединке „человек против рыбы“ и, почти обессилев от постоянного напряжения, в конце концов поведете его рядом с лодкой, зелено-голубоватого и серебристого в ленивом океане, вам будут отпущены все грехи, и вы сможете смело войти в общение с древними богами, и они будут приветствовать вас”.
Всю жизнь он находился в воображаемой битве и был счастлив, когда та получала материальное воплощение: на ринге, рядом с быком, с жужжащим спиннингом в стертых до крови руках.
Настоящий мужчина и его выдумки
Бог знает, кому принадлежит авторство фразы “мы не врем, мы фантазируем”, но она идеально описывает поведение Хемингуэя на протяжении всей его жизни. Уже будучи 50-летним дядей, напиваясь в барах, он орал о своих военных подвигах, приукрашивая, додумывая, придумывая целиком.
Его первый подвиг случился летом 1918 года, когда он правдами-неправдами прорвался на итальянский фронт. От рождения Эрни плохо видел левым глазом (но врал, что повредил его во время бокса), эта черта передалась ему от матери, и он мобилизации не подлежал. Но от товарища он услышал, что с плохим зрением берут в Красный Крест, водителями, доставляющими продукты на фронт. Так он оказался сначала за баранкой, а потом - по собственной инициативе - в окопах.
Хэмингуэй не писал мемуаров. Но его литература так похожа на документалистику, а письма так подробны и страстны, что биографы считают их источниками сведений об авторе. Из этих источников возник рассказ о том, как Эрнест, разносчик еды и сигарет в окопах, раздосадованный затишьем в битве, сам пальнул в сторону противника. Начался огонь. Итальянца, ползущего по нейтральной территории, задело. Эрнест кинулся его спасать. Пока тащил уже мертвого товарища на себе, получил ранения числом 227 (!). В больнице из него вытащили 26 осколков и вставили алюминиевое колено. По возвращении домой его чествовали как самого молодого бойца-американца, пострадавшего в Первой мировой.
Что было в реальности, не знает никто. По некоторым сведениям, снаряд попал в машину, когда наш боец был за рулем; протез из алюминия не подтвержден ни одним из врачей, осматривавших Хэмингуэя позже (а к врачам он попадал часто); чествование как самого молодого случилось по ошибке - Эрнест так хорошо выглядел и говорил, что оказался идеальным информационным поводом для журналистов.
Среди выдумок, успешно тиражируемых биографами: разрыв с семьей (он всю жизнь переписывался с матерью и отцом), голодные годы в Париже (он женился на довольно богатой девушке с собственным трастом), ненависть к богатым (он с удовольствием жил и путешествовал за счет друзей-меценатов), дружба с рыбаками и прочими работягами (всякий раз, оставаясь “среди простых” во время очередного вояжа “на край света”, он тут же начинал вызывать к себе друзей-интеллектуалов).
Главная выдумка, в которую была вовлечена его первая жена Хэдли - история с украденным чемоданом. Официальная версия звучит так: 2 декабря 1922 года Хэдли Ричардсон упаковала все написанные мужем рассказы (около 18), стихи (более 30) и начатый роман и повезла их в Лозанну, где пара намеревалась провести каникулы. Зашла в вагон на Лионском вокзале, поставила вещи и вышла купить воды. Вернулась, вещи на месте, а чемодана с бумагами нет.
Историков не смущает, что она взяла с собой все черновики, все копии, все до последней бумажки; что сделала это по своей воле, втайне от мужа; что тащила этот тяжкий груз, будучи беременной; что Хем, узнав о пропаже, не поднял полицию на уши, а лишь опубликовал в газете объявление “верните чемодан, дам 10 долларов”. Недорого он оценил свой труд трех (или пяти?) лет. Зато получил право на несколько месяцев депрессии (читай - праздности), возможность с помпой “начать все с начала” - то есть, перестать выдавать себя за писателя, а набраться смелости и стать им.
Через 30 лет в книге “Правда на рассвете” он напишет: “Ведь что такое на самом деле писатель, если не прирожденный лжец, который все выдумывает, исходя из собственных или чужих знаний? Он создает правду, и это его единственное оправдание, поскольку вымысел его кажется правдоподобнее, чем все, что произошло на самом деле. Именно так можно отличить хорошего писателя от плохого”.
Наброски статьи, написанной для бортового журнала Aeroflot World. @aretanya
_________________________________________________________________
Согласитесь, у нас с вами получился литературный вечер... И любимый писатель Хемингуэй стал ближе, и проще - вовсе не кумир миллионов, а обычный человек, как и мы )
С искрой Божьего таланта!
Благодарю вас за приятные посиделки в вечерней гостиной.
Правила акции "гостевой пост" здесь
С вами Наталья, @ladyzarulem