Крупицы... (40)

  Неожиданно тётя подошла ко мне сзади и как-то ловко обняла меня со спины, прижавшись грудью к моим лопаткам. По телу пробежала молниеносная волна нежности и вожделения, тут же сменившаяся напряжением и паническим страхом. 

– Тётя Вера, что Вы делаете? Мы же… родственники! 

Я с трудом подобрал это оборонительное слово, которое всё равно в данный момент прозвучало из моих уст глуповато и неубедительно. 

– Ничего не говори, мой милый мальчик! – Она продолжала обнимать меня. – Я, может, всю жизнь мечтала о таком празднике! Не разрушай моего праздника, ягодка ты моя сладкая! 

Я попытался пошевелиться таким образом, чтобы стало понятно, что я хочу освободиться из её объятий, – и, вместе с тем, чтобы ничем не обидеть эту удивительную женщину. Наивный! Любая нерешительность в подобных ситуациях лишь укрепляет решимость прижавшегося к тебе одержимого человека! 

Тётушка поцеловала меня в ухо, и я почувствовал её чуть припухлые губы и жаркое дыхание. Вновь необыкновенная волна нежности прокатилась по моему,застигнутому врасплох, телу,и я на мгновение почти потерял сознание,обвиснув рыхлостью в её объятиях, но тут же напрягся ещё больше, борясь не столько с моей обворожительной ловчихой, сколько с самим собой. 

Тётушка поняла это как-то по-своему,-  и горячо зашептала в поцелованное ухо: 

– А мы не такие уж и родственники, мой милый! Мамушка моя призналась перед смертью, что у твоей покойной матери и у меня –разные отцы, хотя в семье это всячески скрывалось. Но внешность наша больше бывала разной, чем схожей… И не произойдёт ровным счётом ничего страшного, если ты повернёшься ко мне лицом, и, наконец-то, поцелуешь меня, мой желанный! 

- Ты же хочешь этого, я чувствую твоё желание всем своим сердцем! Доверься мне и отпусти себя! Мы будем счастливы, как никогда не бывали, уж поверь мне, золотко моё! И никаких детей мы заводить не будем, – если это тебя беспокоит, мой возлюбленный! Только поцелуй меня, умоляю! Мне уже сорок девять годков, и поздновато мне, вдовушке… думать о детях! 

Она стала страстно осыпать горячими поцелуями мою шею, голову, щёки и уши. Я просто потонул в блаженстве, всё ещё стоя к ней спиной, и посреди этой нирваны, словно неуправляемая хилая лодчонка, всё время пыталась вырваться на близкий берег одна пульсирующая мысль: «Это же безумие! Это же настоящее… обоюдное безумие!»    

                                              (Фрагмент повести «МАГНЕТИЗМ»)