Ваш сын и брат - наш друг Сват

сват.jpg
Осенью к юбилею края взялся я писать фантастический рассказ о будущем Алтая. А что, занятие интересное, есть где фантазии разгуляться. Главное условие - будущее должно быть позитивным, чтоб до него хотелось добраться. Приободренный уверенностью, что будущее нас ждёт чудесное, написал я оптимистичный рассказ, и с ним даже конкурс выиграл в начале декабря. Герой в рассказе попадает в 2167 год на улицу Володи Муллова в Барнауле. Что такая будет - уж я не сомневался. А недавно друзья говорят, надо про Свата написать воспоминания и поскорее.
Про Сватея написать – это еще интереснее, чем фантастический рассказ. Однако засомневался, а вдруг в спешке невнятно получится. Потом вспомнил, как у мецената Горячкина и Свата был спор – сможет ли Сватей написать песню на заданную тему, например, про Теслу. Сват говорит, да я в своем деле, как Чехов, могу о чем хошь написать, хошь про пепельницу, хошь про Теслу. И написал.
В общем, начну с того, что Тесла и Сват – это ребята одного масштаба. С Теслой я не был знаком, а вот со Сватом познакомились мы в году 92-93-м на «Рок-сессии», то ли 2-й, то ли на 4-й. Сидели на веранде рядом с известным корпусом АГУ, где проходили концерты, и пили вино. Наш коллектив называлась «Полный Беспорядок», у Свата «Восьмая Австралия», и точно помню, с нами еще была «Маленькая банановая рыбка» из Горно-Алтайска. В то время вот так спокойно можно было посидеть в беседке детского садика, повыпивать и враз сдружиться большой компанией хороших людей. Если компания была маленькая, то гопники по беспределу могли быстро и больно испортить хорошим людям приятное времяпровождение. Однако 90-е годы я пока опущу, так как истории, которые я смутно помню (как один непрерывный трип, из которого многие не выбрались) оттуда, такие же лихие и безбашенные, как и само их время, и перейду сразу к 2004 году.
Этот год я помню хорошо. Сват тогда давал квартирники в Москве. Они не всегда проходили гладко. Вид у Сватея был разбойничий, и его периодически на улице принимали менты. Помню, поздней осенью, приезжаем на Речной вокзал к человеку по кличке Марио – у него на жилплощади должен проходить Сватовский концерт, а Вова звонит и сообщает, что сидит в отделении милиции. Народу пришло немного, человек пятнадцать, и среди них Черный Лукич.

Давай я поиграю, пока Сватея нет, - предложил Димыч.
Так и отыграл пару часов, а Свата мы не дождались. Не отпустили. При мне еще несколько раз в столице было так: Сват раздобудет денег, затарится на все в магазине водкой да пельменями, идет по улице радостный, балагурит, а люди в форме появятся неожиданно, как демоны из преисподней, и хватают его где-нибудь на полпути к празднику. Слишком у Сватея был жизнерадостный характер - очень часто не стыковался с суровыми буднями.
Через полгода весной 2005 года мы уже работали в реставрационных бригадах на Доме Дружбы Народов у метро Арбатская. Вообще у этого странного здания, особняка Морозова, мощная история, там и театр Мейерхольда был, и штаб анархистов, и посольство Индии, а мы так по простецки могли стоять на самой крыше с косячком и обозревать центр Москвы. Наша барнаульская бригада была самой пестрой. Одних только музыкантов набиралось на солидную по размерам группу типа «Земля, ветер и огонь». Главным в ней, конечно же, был Сват. Он давал межпланетные стенд-ап комик-гала-концерты прямо на крыше дома Дружбы Народов с видом на кремлевскую стену. Он показывал и рассказывал со шпателем в руках. А люди и гуманоиды в окрестностях только пищали от удовольствия. Потому что Сватей был не только человек-песня, а еще и человек-театр. Все рассказываемые им истории встали перед глазами как живые, все равно на что на выступление Аркадия Райкина сходил. Помимо музыкантов «Территории» и «Теплой Трассы», с нами из известных теперь людей в Барнауле работали Игорь Букашев, Макс Астафьев и Андрей Есаулов. С утра до вечера мы лазали по строительным лесам, как моряки по марсам и пертам, спускаясь лишь к обеду. В перерыве в подсобке было не продохнуть. Народу набивалось, как в вагоне метро в час пик. Ели в два захода, кто-то еще умудрялся и покемарить у стены под ногами товарищей. А товарищи наши были молдаване, хохлы, белорусы, таджики и неформалы из Пущино. Жрали мы в основном лапшу, которую балагур Сват переименовал в «Рок-н-роллтон». Цель у нашей дружной бригады, как и у других, был одна – дотянуть до конца недели – и тогда каждому выдавали по сто долларов. Молдаване к этому заработку приплюсовывали медь, которую тащили с крыши, обмотав вокруг себя. В этом деле они были бесстрашны и неистовы. Сват за это прозвал их берсерками.
В пятница или в субботу, поучив деньги, мы переходили дорогу и пили пиво у «Арбатской», глядя на Дом Дружбы Народов, на грустных таджиков, даже по субботам и воскресеньям обреченно бродивших по крыши, и глядевших вниз как самоубийцы с Эмпайр Стейт Билдинг. Понимая, что мы еще не в самой жопе жизни, мы шли на Старый Арбат в подвал дома 22. Там сначала был клуб «Вереск», потом клуб «22», потом «Танцующий Дредноут». Свату, конечно, это место нравилось, особенно когда его переименовали в клуб «22». Там мы собирались барнаульской диаспорой и в последствие побывали на всех на концертах Свата, Черного Лукича, и тех музыкантов, которые были их братским сердцем. На концертах было невероятно душевно и радостно, казалось, что этот праздник жизни навечно с нами. Может так и есть, стоит прикрыть глаза, и я вижу лица ушедших друзей, слышу, как из подвала дома 22 на Старом Арбате поёт Сватей:
От города до города отрастает борода. Что тебе бродяге дорого? Ммм… моя дорога!
Кстати, о бороде иду, спустя пару дней, по городу, думаю что б еще написать про Свата, и встречаю знакомого художника Саню Боровца, он и Сватея хорошо знал, и историй разных помнит немало.
А вот ты знал, что каждая песня у Свата посвящена какому-нибудь другу? - говорит Саня.
С чего ты взял?
Да он мне сам сказал.
Ну и какая тебе посвящена?
Седая борода, где твой караван…
Что-то не помню такой песни.
Да она старая, еще из девяностых, не записана даже вроде, только на концертах я её слышал. И где-то в то время Жека Караван мою хату обнес, может и про это песня…
Сейчас поди узнай. Так то Сват любил про друзей сочинять. Помню. идем с ним, встречаем Кобзаря. Сват сходу: Если встретил Кобзаря, значит, день прошел не зря, а не встретил Кобзаря - зря не встретил Кобзаря. Дак это тоже когда было… Помнишь что-нибудь посвежее?
Приходит ко мне Сват и говорит, сделай анимацию к песне Индейская легенда. Я спрашиваю, а про что песня. Не могу, мол, представить картинки. И Сват давай мне описывать. Май 1945 года, индеец возвращается с войны победителем на паровозе с красной звездой впереди. Приезжает в свое село.
Какое село, на Алтае, что ли?
Блин, но это же легенда. Приезжает в село, а там несчастье. В кедраче, окружавшим кольцом село и защищавшим его от злых сил, появилась брешь. Ну индеец говорит односельчанам, давайте возьмем по копью и бросим в эту брешь, и копья там станут стеной. В общем, бросить получилось только у индейца, потому что в селе никого не осталось. Потому он и поёт, о, мой командир Заря, в моей голове снаряд, возьми меня в свой отряд.
А может он на ходу придумал, что песня про это.
Может. Тока еще момент, это было в ноябре, в тот день, когда Лукич умер. Сват мне эту историю про индейца рассказал и ушел, а я включаю интернет и узнаю, что Лукич умер.
Да уж, возьми меня в свой отряд.
А еще интересная история была с песней про рыбку. Приходит ко мне Сват, выпиваем сидим, он говорит, вот, Саня, уже месяц напеваю две строчки: «да ты ж не понимаешь ни хуя, то, что понимаю я», и всё, и ни одного куплета. А у меня как раз книжка по Чан-буддизму, Костя Гвоздь занес. И я оттуда Свату историю прочитал про двух монахов, которую увидели рыбку в пруду. Сватей послушал и говорит, всё, песня готова.
Ну да, песни к Свату приходили непрерывно, - сказал я, - Как-то мы него на балконе с видом Обь сидели, выпивали, на реку смотрели. Я говорил, что хорошо бы Сватею иметь продюсера, как у Тима Хардина. Кто это? Спрашивал Сват. И я рассказал ему про Тима Хардина, про тот его период, когда он хотел написать сюиту, посвященную жене и сыну. Но вдохновение посещало его только после лошадиной дозы героина. А этим делом Хардин предпочитал заниматься один и дома. Тогда продюсер поставил ему в каждой комнате по микрофону, сам поселился в гостинице через дорогу. Целыми днями он сидел у магнитофона, готовый в любой момент записывать всё сочиненное Хардином. Как только приходило вдохновение, тот жал на кнопку сигнала, и продюсер сразу же брался за работу. В общем, за несколько месяцев материала на альбом набрали. Правда, жена с ребенком сбежала подальше от этого дурдома. «Знакомая картина, - сказал Сват и пошел спать, а напоследок говорит: Посиди в моем кресле. Хорошее место, я тут уже песен пять сочинил, работает кресло». И реально работало - я посидел до утра, глядя на Обь и окрестности, и наиграл песню про рок-н-ролльного героя.
Да уж, если у кого-то жить песнями получатся от случая к случаю, то Сватей жил песней непрерывно с утра до ночи, воплощаясь в своем творчестве по полной, во сне и наяву, сам или с теми, кто что-то где-то наигрывал. И ему реально было интересно за остальных. Помню, сидим мы в Доме-22 на улице Шевченко, бренчим на гитаре, пробуем песню записать, Сват позвонил узнал, что мы делаем, а через минуту шлет смс, я её до сих пор храню: «Стасян если я нужон для записи реально) то примчу». А признаться, Сват всегда «нужон», с ним дело шло веселее, и он примчал и в песне «Лаперуз» на гитаре подыграл. И в тот же день я ему еще одну песню наиграл, там такие слова: «Такие как мы запретные петрушки, отдельно часы, отдельно кукушки. Ку-ку, что я делаю, радугу рисую черно-белую». Про радугу это хорошо, цепляет, а песня так себе, сказал Сват. Но про «петрушек» в свою песню «Магистрали» вставил. А еще раньше в том же Доме-22 жил с нами трехногий кот Барсик, его Сват Болтиком прозвал. Пропал как-то Барсик месяца на два, а потом неожиданно вернулся. Сват уже съехал из Дома-22 и не знал, и смской спрашивает, как дела, я ему, мол, все пучком, даже Барсик вернулся, Сват отвечает (тоже храню это смс): «А я уж начал песню писать) УШЕЛ ТРЕХНОГИЙ ДРУГ ОСТАВИВ ТРЕУГОЛЬНЫЙ СЛЕД)». А у нас там в доме в ту пору между друзьями-подругами пара любовных многоугольников получилось, так что о чем была бы песня неизвестно…
В общем, Сват был динозавр. Из того еще доисторического коренного племени, про которое писал поэт: «Деды строили заборы, разводили кур и птиц, деды были инженерами своих задумчивых и гордых лиц». Только Сват не птиц разводил, а хариуса ловил да долбанную плитку клал. С этой плиткой он бодался всю жизнь. Позвал я Свата в году 2010 помочь с ремонтом у метро Академическая, он еще тогда на машине таксовал прям накануне той дурацкой аварии, после которой ему пришлось на Алтай вернуться. Три дня мы там жили, пока хозяев не было, не скучали. Хозяева были редакторы из «Русского Репортера», потом узнали, кто им плитку клал, так сказали, что век её хранить будут. И много где такой плитки. А потом вскоре случилась авария, суд, и Сват вернулся в Барнаул, жил в доме Горячкина с видом на Обь, ходил с прибором на ноге (такой экспериментальный, позволявший отбывать судебное наказание на дому), и помыться нормально нельзя, не съездить с концертами…
Только я с Боровцом попрощался, встречаю другого Саню Дорза. Мало кто помнит его под таким прозвищем, но Сват помнил. И Саня помнил истории про Свата:
Ну это получается год 97 й был…Шевчук хотел чтоб в Барнауле перед ним на разогреве лучшая местная команда играла. Из всех принесенных кассет, внимательно прослушав, он выбрал Свата. Ну в день концерта «Территория» втроем приехала, они мандражируют неслабо так, там аппарат крутой и все-таки полный Дворец спорта. Ну отыграли. Все в восторге. Вышли мы со Сватом покурить, ну выпившие, конечно. И нас тут же менты принимают. Сидим в бабоне, Сват им объясняет, да я вот сейчас перед Шевчуком выступал. Менты ему, мол, да что ты гонишь, где ты и где Шевчук. Хорошо кто-то из музыкантов ДДТ на крыльцо вышел покурить, видит Сват попался и выручил.
Попрощался я ужу с Дорзом шел и вспоминал, как Сват уже сам по разным городам гастролировал с Лукичом, Кобзарем и Горынычем. И меценат Горячкин им ежемесячно бабло отстегивал, как пенсию инвалидам рок-н-ролла. Еще была история, как в Дом-22 приходили судебные приставы с афишами Свата, мол, где бабло с концертов. А Сват дал мини-концерт, так они с открытыми ртами и ушли.
Историй этих много наберется, и все они будут полны искренней жизнестокойсти. Сват - это особая территория, без лжи и страха, как фронте, на передовой. Наверное он был таким с самого детства. Были мы на похоронах, видели дом Свата, его маму и брата. Навсегда запомнили, куда положили Сватея. И как мама его на поминках говорила, спасибо вам, что так любили моего Вову. А мы что - мы его как любили, так и будет любить. Ваш сын и брат - наш друг Сват. Что еще сказать. Не знаю, уж сколько народа и как стучались в небесную дверь, а Сват дубасил в неё что есть мочи. Не удивительно, что она уже распахнулась для него.