На концерте Севары

 Вчера был на концерте Севары. Фотоаппарат не взял: на билетах было написано весьма категорически, что съемка запрещена, любой нарушитель будет выведен из зала. Кстати, в итоге снимали все, кому не лень, даже со вспышками, а я законопослушничал, как дурак.

Еще один интересный момент: за месяц до концерта начал бомбардировать письмами все e-mail’ы Севары и всяческих ее «представителей». Просил интервью после концерта. То ли не на те адреса писал, то ли мелка сошка, чтобы получить ответ от такой суперстар… Ладно, я не гордый, могу съездить и без аккредитации, простым зрителем. И написать могу – опять же не надо согласовывать текст и выправлять речь, кривую устную в пустую письменную.

Севара не томила зрителей: никаких вступлений, никаких «разогревающих» групп и громких фраз от конферансье. Вышла, сказала «привет», и запела. Оно и правильно, не болтать приехала.

Уважаю артистов с минимумом отвлекающего. Длинная черная юбка (все же узбечка), серебристая блузка, простая прическа. Весь концерт – практически на одном квадратном метре в центре сцены, в луче прожектора. Буйных танцев не было: слегка ручками, чуть-чуть плечами и глазами – и все.

Это не формат шоу, это формат трагедии. Нерв зрительного зала проходил только через этот «стакан», круг света, в котором, сгибаясь от напряжения, отмахиваясь руками от невидимых врагов, раскачиваясь в восточном трансе, пела и страдала, страдала и пела маленькая черноволосая женщина. Она практически не общается во время пения. Не подает знаков музыкантам за спиной. Не подмигивает зрителям, не машет им – ну же, ленивые мои, похлопайте. Затасканный до тошноты эстрадный жест, когда певец имитирует аплодисменты, колотя свободной рукой себе по предплечью, использовала только раз, да и то неловко, на секунду, и сразу бросила.

Она вообще тут же бросает все, кроме музыки. Допоет песню, на секунду заставит себя выйти из образа, крикнет в микрофон звонкой мальчишеской скороговоркой «спасибо!» – и снова туда, внутрь, в какую-то свою личную драму. Мне показалось, что Севара почти не думает о том, что происходит вокруг, она остается внутри себя, со своей любовью и печалью. И эта печаль огромна... Какой-то гигантский айсберг утопил внутри нее «Титаник», и она стонет об этом, и прячет глаза за челкой, и отмахивается, отмахивается от всего, и раскачивается, ловя ритм, чтобы забыться.

У нее своя группа. Музыканты сдержанны до аскетичности. Ни одного жеста, ни одной улыбки, ничего. Стоят в глубине сцены с инструментами, как будто горы застыли за спиной у певицы. А она – над пропастью, на обрыве, в луче света. И обрыв читается, даже если она шуточную песню поет. Были шуточные: собирала девочка малину, порвала зеленые колготки… я как бутылка у стены, ты вдруг найдешь меня, а я – пустая… ну и так далее, любовь-морковь, страсти-мордасти. Но даже шутя, она вдруг срывается, вскрикивает, на глаза падают черные волосы, рука взлетает вверх в нервном жесте. Как будто бы ей всегда больно, очень-очень больно, и забыть об этой боли можно только на пару секунд. Даже неловко было, приходилось напускать на себя цинизм, посмеиваться – ну, дает Чегевара, молодца… бодриться приходилось, чтобы не пустить слезу.

Что-то в ее манере напомнило Земфиру. Где-то выглянула Эдит Пиаф, на мгновенье показалась Мирей Матье. Чуть-чуть повеяло пугачевщиной. Трудно быть маленькой женщиной и никого не напомнить. Но в самом конце программы такой момент был – мы увидели настоящую и неповторимую.

Чуть подробнее об этом моменте. Севара почти весь концерт пела на русском. Умница… Это очень приятно, когда с тобой говорят на понятном тебе языке. Кажется, и она сама любит русский: она показалась мне человеком слов, а не человеком нот. Знаете, есть сорт певцов, которым поэтическое содержание вообще неважно, они ставят перед носом у себя пюпитр с текстом и не парятся. Могут два раза спеть один и тот же куплет и не заметить этого – в чем дело, я же с разной динамикой пел, сначала было адажио, а потом форте, чего вам не так? А есть певцы, при любых обстоятельствах проживающие песню. Севара – именно такая. В некоторых местах кажется, что она вообще может умереть, по-настоящему, забыв про зрителей и про цветы, которые они складывают у ее ног.

Почти все на русском, только одна песня на английском (перед ней особо извинилась!) и одна – французская «Je T`Aime». Вроде как и суперхит, но я не в восторге. Отчаянно копировать Лару – невелика заслуга.

А в самом конце Севара спела три песни на родном узбекском. И это было невероятно трогательно и красиво, особенно после того, как публика убедилась, что с русским языком тут все в порядке. Мне эти три песни понравились больше всего. На миг показалось, что понял какую-то большую и древнюю тайну Востока. Конечно, ни черта я там не понял, но обманываться рад, за этим и шел на концерт, чтобы меня как следует обманули, очаровали, заговорили, заколдовали. Севара это умеет. Спасибо ей на том.

Безусловно, сценическая культура была на высоте. А вот зрительская… после каждой песни раздавались выкрики: а спой своё чё-нибудь! давай жутем! а спой про любовь! Кричала одна и та же тетка. Очень хотелось встать, подойти, нарушить права человека, Женевскую конвенцию, Конституцию, две-три статьи УК, засветить ей чем-нибудь тяжелым. Севара реагировала сдержанно: «Какие здесь все же люди добрые». Ну, добрые, так добрые, значит, будем терпеть, молчать и позориться.

Попытаюсь подвести черту. Севара вряд ли мировая звезда. Но это прекрасная певица: всерьез уважает публику, очень музыкальна. И есть в ней что-то… Какое-то кораблекрушение, которое ее не отпускает почти ни на секунду, какая-то большая личная трагедия, о которой мы можем лишь догадываться. Только большие трагедии рождают великих артистов. Она может такой стать; а я буду потом гордиться, что видел ее вживую, как сейчас горжусь тем, что видел, например, Высоцкого.

Пусть у нее все будет хорошо.