Рана
Например, руку порежешь или ногу. Кровь хлещет, больно. Кричишь поначалу, слезы ручьём льются. Все бегут: кто с бинтами, кто с йодом и зеленкой. Рану перевязывают, утешают: «Ничего, потерпи, скоро пройдет»; «У меня тоже самое как-то было, я тебя понимаю».
И легче немного становится - ты не первая это чувствуешь. Тебя жалеют, тебя понимают, о тебе заботятся. Другие справились - чем ты хуже.
Потом время проходит, рана все еще кровоточит, но за бинтами не видно. Да и ты стараешься под одеждой её прятать, потому что достаточно уже на неё насмотрелись – стыдно дальше на жалость давить.
И понятно, что рана стандартная. Немного ухода, бинты менять, зеленкой мазать. И время, конечно. Не надо с ней бороться - все рано легче быть не может и от твоих сил уже ничего не зависит.
Ты знаешь об этом. Ты все делаешь правильно. Ты знаешь, что рана со временем заживет. И то, что она щиплет иногда от лекарств – это тоже верно и правильно.
Но вот от людей тяжело. От того, что понять тебя не могут. От слов: «Да что ты паришься, не больно же вовсе». «Да не думай ты о руке об этой. Вот думаешь, поэтому и больно». «Я вот палец поцарапала, но я же молчу».
И хочется, чтобы опять кровь хлестала, чтобы мясо было наружу – чтобы они видели. Чтобы понимали, что боль не ушла – она не стала слабее, просто за бинтами не видно. Чтобы не требовали быть спокойной – ну невозможно это. Таблетки какие-нибудь дайте, пожалуйста. Чтобы никогда больше не чувствовать
Lass sie schweigen
Lass sie schlafen
Lass mich beten
Ich bitte dich
Ich will nur
Ich will leben