Картины на бактериях, искусственное северное сияние и вагины для инопланетян: как наука может стать совриском
Репродукций одной из его работ насчитывается больше, чем всех произведений всех предшествующих ему художников. При этом его самовоспроизводящиеся творения ни разу не выставлялись в США.
Либо Джо Дэвис опаздывает, либо это я заблудился. Я поглядываю на часы и в третий раз смотрю на полученный от него адрес студии, где Дэвис создает свое авангардистское искусство: Массачусетский технологический институт, здание 68, 6-й этаж, офис 604-D. Вот он: запертый и совсем не похож на мастерскую художника.
«КРАЙНЕ ОПАСНО ДЛЯ ЗРЕНИЯ» — предупреждает табличка на двери, имея в виду находящийся внутри лазер (а не работы художника). Внутри — мусорные корзины с пометкой «ВНИМАНИЕ! РАДИОАКТИВНЫЕ ОТХОДЫ», холодильные шкафы с замороженными клетками и ультрацентрифуги размером со стиральную машину.
Никаких красок, камер и инструментов для лепки.
Я плетусь вниз, в кабинет Александра Рича, биофизика, который прославился открытием левозакрученной ДНК (обычно ее спираль скручена вправо), а также открыл структуру транспортной РНК, выиграл престижную научную премию Боуэра и в 1992 году пригласил Дэвиса в свою лабораторию в качестве «ассистента по исследованиям». Эта должность дает Дэвису пространство для работы и доступ к дорогому оборудованию лаборатории — но не финансовую поддержку. Дэвиса все еще не видно — пока я не прижимаюсь носом к стеклянной двери в маленькую белую комнату.
В комнате тепло — 37 градусов Цельсия, температура человеческого кишечника. На полках возле колб, где плавают разные штаммы желудочно-кишечных бактерий, стоят пять стеклянных банок с надписью «Самособирающиеся часы». В каждой банке свалены в кучу части разобранных часов.
Я узнаю в этом работу Дэвиса — часть его шестилетнего «эксперимента», в ходе которого он пытался выяснить, могут ли детали при наличии правильных условий и достаточного количества времени сами собираться в работающие устройства, — как, предположительно, самопроизвольно миллиарды лет назад из биохимических соединений зародилась жизнь.
Эта теория, все еще не доказанная невзирая на 40 лет исследований, внезапно представляется мне все менее вероятной — и при этом более интересной.
Тик-так. Я оборачиваюсь и вижу идущего по коридору Дэвиса, его самодельный стальной протез стучит по кафелю. Спроси его, как он лишился конечности, и он поднимет бровь, сделает глубокий вдох и процитирует одно из своих стихотворений — мрачное и страшное эротическое стихотворение о скользких аспидах, мутных водах и объятиях с сочными длинными губами крокодила.
Спроси его друзей, и они расскажут, что он потерял ногу в мотоциклетной аварии 20 лет назад, когда он еще был скульптором и автомехаником в штате Миссисипи. Там он рос в окружении пяти братьев и сестер с отцом-химиком. В какой-то момент из-за проблем с учебой Дэвиса отправили в Делавэр, где в 13 лет мальчика осмотрел психиатр. В своем отчете доктор предположил, что юному Джо следует «применить свои художественные способности в науке», вероятно, даже стать научным художником. Довольно прозорливый прогноз для 1964 года, хотя врач наверняка полагал, что Дэвис будет зарабатывать на жизнь рисованием атомолетов.
У самого Дэвиса были совершенно иные представления о том, как можно сочетать науку и искусство, — и идеи эти часто смущали представителей обеих профессий.
В течение семи лет он продвигал космический эксперимент, в рамках которого электронная пушка мощностью 100 тысяч Ватт выстрелит в магнитосферу и создаст первое искусственное северное сияние. Продав свой харлей и прочитав цикл лекций о космическом искусстве, Дэвис в конечном итоге убедил НАСА принять груз — и он взорвался вместе с шаттлом «Челленджер».
Ну и ладно, Дэвис к тому времени уже рассматривал другие способы сделать искусство из высоковольтного электричества и космических технологий. В начале 80-х он планировал превратить вспышки молнии в импульсный лазер и построить гигантские скульптуры, которые изменят цвет вспышек и будут издавать невероятно громкие звуки — этот проект еще ждет своего спонсора.
Позднее в 80-е Дэвис провел квазитайную операцию, в ходе которой записал влагалищные сокращения балерин Бостонской балетной труппы (и не только).
Затем он превратил этот импульс в радиосигналы, которые из лаборатории Массачусетского технологического института транслировались на звезды Эпсилон Эридана, Тау Кита и еще две ближайшие звездные системы.
Вскоре ВВС США прознали про миллионоваттное поэтическо-вагинальное вещание, как его называет Дэвис, и прикрыли проект. Однако 20-минутное послание было во много раз длиннее, чем первая спланированная попытка поздороваться с инопланетными радиолюбителями — послание, отправленное 26 лет назад Карлом Саганом и Фрэнком Дрейком с гигантской тарелки в обсерватории Аресибо в Пуэрто-Рико.
Это послание, как и все гравированные таблички и видеодиск, которые НАСА разрешила разместить на «Пионере» и «Вояджере», пыталось передать то, что инопланетянам, вероятнее всего, любопытно знать о людях: как мы размножаемся.
«Изображения людей, отправленные с „Пионером-10“ и „Пионером-11“, демонстрируют крайне ухоженных мужчин без волос на лице и теле, — возмущается Дэвис. — А женщин без наружных половых органов».
Частично Poetica Vaginal было ответом на эту затейливую цензуру. «В попытке коммуницировать с другими на самом деле мы коммуницируем сами с собой», — поясняет Дэвис.
«Вероятно, это самое странное собрание произведений искусства на Земле», — говорит Дэвис, открывая дверь в холодное помещение. Я захожу, и он указывает на стеллаж с бутылками, наполненными жидкостью цвета мочи. «Это своего рода горнолыжный курорт моей фермы», — говорит он. Фермой Дэвис зовет зверинец из инфузорий-туфелек, коловраток и других разнокалиберных простейших, которых он выращивает в художественных и научных целях.
В лаборатории Дэвис садится возле импровизированного собрания арендованных лазеров, оптических инструментов и стереоаппаратуры, и показывает мне фильмы, которые он снял с участием этой микрофауны. Они не особо интересны для просмотра, но на слух это что-то невероятное. Звуковые дорожки к этим документалкам про жизнь клеток записаны со сканирующего лазера, под которым корчились эти создания.
Над головой Дэвиса — еще полка, банки на которой подписаны либо научными терминами, либо кличками типа «жуткий кит» или «зеленый зануда». Дэвис утверждает, что провел достаточно времени, наблюдая за их поведением, потому теперь может различать множество видов на основании их микроакустики.
«Идея аудиомикроскопа родилась из беседы со студенткой медицинского факультета, которая вернулась с практики в Эквадоре, — говорит Дэвис. — Она рассказала, как какой-то колдун и знахарь поведал ей о горном растении, поющем песню, которая отличается от тех, что поют растения того же вида в долине. Она спросила, есть ли способ услышать это пение. На множество вещей меня вдохновляют вопросы, которые мне задают».
Наблюдение и прослушивание пляшущих микроорганизмов заставили Дэвиса задуматься о том, как это могло бы быть — ощутить их движение.
А что, если он может смастерить удочку и попробовать половить инфузорий? На первый взгляд, идея безумна: инфузории-трубачи — это существа длиной лишь пару сотен микронов.
В лаборатории микромашин Дэвис нашел союзника, который согласился сделать 25-микронные рыболовные крючки, но после первых двух проваленных попыток Дэвис решил создать собственные фотолитографические шаблоны. Вдвоем они придумали способ протянуть микроволокно через ушко крючков. Инженер из Nebucon Дэвид Гессель, который помогал Дэвису в ряде проектов, разработал схему создания удочки.
Когда cедой 50-летний Дэвис рассказывает о своих планах, на лице его появляется почти юношеское выражение трепета перед тайнами природы и силой технологий, которая может над этими тайнами посмеяться. Его энтузиазм заразителен. Он заставляет меня задаваться вопросом, смог бы я поймать на крючок простейшее животное, а потом смотреть, как оно корчится, и при этом не родить новой точки зрения на океан микроскопической жизни, в который мы, обычно неощутимо, погружены.
Примерно 15 лет назад Дэвис впервые осознал, что генная инженерия создает нового посредника для искусства — саму жизнь. Он уговорил молекулярных биологов из Гарвардской медицинской школы и Калифорнийского университета в Беркли научить его синтезировать ДНК и вставлять ее в геномы живых бактерий.
На это потребовалось некоторое упорство: «Сначала ученые неохотно со мной беседовали, — вспоминает Дэвис. — Им понадобилось какое-то время, чтобы доверить мне свои секреты». «Вероятно, это не так уж и плохо, — признает он. — У меня по-прежнему возникают опасные идеи, и я не осознаю, что они опасны. Однажды, к примеру, один из моих наставников по генетике указал на то, что непреднамеренно могу создать супервирус».
Вместо этого Дэвис приступил к созданию так называемого инфогена — гена, который будет человеческими приборами транслироваться в значение, а не клеточными приборами в протеин. Он хотел отправить инопланетянам послание в бутылке: генетически сконструировать признаки человеческого интеллекта в геноме бактерий, вырастить их в количестве триллионов и раскидать по небесам.
Как и в случае с Poetica Vaginal, реальный посыл разумеется предназначался не инопланетянам, а общественности, которая еще не переварила тот факт, что ДНК может хранить любую информацию, не только генетическую.
Для своей «бутылки» Дэвис выбрал кишечную палочку — бактерию, от которой зависит пищеварение человека и которая в ходе экспериментов НАСА выжила после пяти лет в условиях экстремального холода и радиации в дальнем космосе. Для сообщения он выбрал простой символ — Микровенеру — нечто вроде наложенных друг на друга Y и I, это одновременно и символизирующая жизнь древнегерманская руна, и контур женских наружных половых органов.
Оцифрованная и транслированная в нить из 28 нуклеотидов ДНК, Микровенера впервые была вставлена в геном кишечной палочки в 1990 году. В мензурках бактерии моментально размножились на миллиарды клеток, в каждой из которых был зашифрован символ. «Вероятно, я самый успешный издатель в истории человечества, — смеется Дэвис. — Репродукций моей работы больше, чем репродукций работ Сальвадора Дали, Эшера и всех их вместе взятых».
Без сомнения, Микровенера была самой воспроизводимой в мире графикой — которую практически никто не увидел, потому что ни одна американская галерея не решилась выставить на общественное обозрение генетически модицифицированную бактерию.
Лишь в сентябре прошлого года Микровенера была наконец показана на выставке Ars Electronica в австрийском городе Линц. Посетители могли наблюдать культуры трансгенной бактерии вместе с плакатами иконки и объяснениями того, как и почему изображение было вставлено в геном кишечной палочки.
Именно в Линце Дэвис также смог впервые показать публике «Загадку жизни» — второе генетическое произведение искусства, которое он создал в середине 90-х годов. Работа над проектом началась, когда он узнал о легендарном соперничестве в истории генетики между физиком Максом Дельбрюком и биологом Джорджем Уэлсом Бидлом. «Это началось, когда они открыли код, который подбирает 20 отдельных триплетов нуклеотидов ДНК к 20 аминокислотам, — поясняет Дэвис. — Они даже не знали, были ли там „пробелы“, которые отделяли один триплет от другого». Дельбрюк верил, что ДНК между своими «словами» содержит пробелы, Бидл не соглашался.
В 1958 году Бидл (вместе с Джошуа Ледербергом) получил Нобелевскую премию. Услышав эти новости, Дельбрюк с коллегами накропал телеграмму, построенную по принципу лингвистического функционирования генетического кода, — последовательность из букв A, B, C и D.
Бидл быстро догадался, что четыре буквы символизировали четыре основания ДНК, разбил телеграмму на триплеты и расшифровал послание: «РАЗГАДАЙ ЭТОТ КОД ИЛИ ВЕРНИ НОБЕЛЕВСКУЮ ПРЕМИЮ ЛЕДЕРБЕРГ ПРОВАЛИВАЙ ДОМОЙ».
На следующий день Бидл отправил Дельбрюку телеграмму, написанную другим четырехбуквенным кодом — без пробелов. Дельбрюк вскоре решил головоломку и прочитал послание.
Не намереваясь сдаваться, Дельбрюк решил, что последнее слово останется за ним. «Когда в Стокгольме Бидл вышел на сцену, чтобы получить от короля премию, в зале появился курьер, — рассказывает Дэвис, и глаза его расширяются. — Он передал Бидлу модель ДНК из 174 разноцветных зубочисток. Бидл тотчас расшифровал послание». Дэвис начинает шептать: «В послании из зубочисток говорилось: „Я ЗАГАДКА ЖИЗНИ. ПОЗНАЙТЕ МЕНЯ, И ВЫ ПОЗНАЕТЕ СЕБЯ“. Я нахожу это ужасно волнующим». (Это надпись на стене древнегреческого храма Аполлона в Дельфах, где находился Дельфийский оракул. — Прим. пер.)
Вдохновленный этой историей, Дэвис разработал логический код, который переводит английский язык на язык жизни (коды Дельбрюка и Бидла были произвольными).
Он клонировал последовательность ДНК, моделирующую фразу «Загадка жизни», и внедрил ее в некодирующую ДНК генома кишечной палочки. Затем он поместил кишечную палочку в укромный уголок лаборатории Рича, где она хранится и по сей день. В рамках «Загадки жизни» в Линце организмы создавались с нуля.
В своей лекции на выставке Ars Electronica Дэвис описал свой самый амбициозный трансгенный проект: он хочет расположить изображение Млечного пути в мышином ухе. На эту идею художника вдохновила сказка, написанная 30 лет назад его девушкой. С целью закодировать такое количество бинарной информации в ДНК он потратил годы на то, чтобы выработать общий метод архивирования компьютерных баз данных в биологической форме. Это «суперкод», гарантирующий, что инфоген будет биохимически стабилен и при этом владелец не будет трансформировать его в протеин.
Невзирая на свой профессиональный успех (признанный пионером трансгенного искусства в прошлом году, Дэвис провел 14 лекций в университетах и на конференциях), он все еще сильно зависит от пожертвований на эксперименты и экспертных заключений ученых.
«Они очень боятся иметь со мной дело из-за страха вызвать нежелательного рода общественный резонанс», — говорит он.
«К счастью, для людей Джои всегда был кем-то вроде Тома Сойера», — отмечает Гессель. «Очень хорошо, что он всегда применяет строгий интеллектуальный подход», — и что он не занимается этим ради денег. И в действительности, поскольку Дэвис продает свои обычные скульптуры друзьям по себестоимости, а трансгенное искусство не может продать вообще, он даже сейчас находится на грани бомжевания — у Дэвиса нет постоянного места жительства.
Вернувшись прошлой осенью из Европы, художник обнаружил на двери своего дома извещение о выселении. Большую часть того, что он выручил на последующей принудительной продаже с торгов, теперь вбухано в микроавтобус Volvo, который он получил в обмен на самособирающиеся часы.
Дэвис сохраняет на автомобиле номера штата Миссисипи, хотя он уже несколько десятилетий там не живет, — чтобы избежать уплаты имущественного налога.
Покидая офис Дэвиса, я прохожу мимо медиалаборатории Массачусетского университета, где было потрачено очень много миллионов корпоративных долларов на то, чтобы вплести технологии в культурное полотно. Я думаю о том, как это неразумно и даже неправильно, что то же самое общество так слабо поддерживает искусство, которое не просто пассивно комментирует открытия и этические дилеммы науки, но и активно осмысляет и иллюстрирует их с использованием инструментов этой самой науки.
Source knife.media
Сделано ботом @chotamreaderbot