Дорифмовались!

А дело — вот в чем. Таксист — он же часто и диджей в пространстве одной отдельно взятой четырехколесной. Мне попался именно такой, мучащийся вопросом «А где мне взять такую песню?..» и плывущий в поисках ответа по московским магистралям и радиоволнам. Причалил водитель к радиостанции «Наше радио», на которой бодрый голос торжественно объявил песню группы «Ногу свело» под названием «Лето в нашем гетто». Послушал-послушал, да и отчалил. А я, вот незадача, успела расслышать то, что моментально захотелось расслышать обратно, ибо свело у меня от услышанного не только ногу. Не в «низком штиле» отечественной попсы дело. Песни разные нужны и песни разные важны, и судить о вкусах – терять время. Но пример этого трека примечателен тем, как совпало в нем и то, что из песни слов не выкинешь и то, что «нам не дано предугадать как слово наше отзовется».

Сразу же оговорюсь, что я крайне поверхностно знакома с творчеством Максима Покровского и группы «Ногу свело». Не отказываю никому ни в уме, ни в таланте, ни во вкусе. Веду речь сугубо про текст услышанного и мне абсолютно все равно, кто его автор. Припомнила только как задорно Максим Покровский пел строки Саши Черного «Я люблю апельсины и все, что случайно рифмуется», когда читала в интернете текст поранившей меня в такси песни. Созданная словно при помощи словаря рифм в ней слово «гетто» срифмовалось среди прочего с омлетом, Амаретто, сигаретой и угрожающим «не все еще допито, не все еще допето». И так противно и тошно мне стало от этого рифмоложества, что трудно вам передать. Не совпали мои биорифмы с песней «Ногу свело». У меня слово «гетто» рифмуется исключительно с насилием, притеснениями, дискриминацией нации. У меня к этому слову как минимум шесть миллионов рифм, но нет среди них ни одной из упомянутых выше. Видимо, и сами авторы почувствовали что-то неладное, раз на своей официальной странице в соцсетях сочли нужным дать пояснение: «Согласно идее песни, гетто – это вся наша планета, или если можно так выразиться, любимое место каждого (город, район, улица…). В композиции также говорится об увлекательных поездках и безудержном веселье в летнюю пору». И вот еще с сайта радиостанции, прямая речь исполнителя: «Песня совершенно ни к чему не обязывает, не несет в себе никакой мысли, кроме вот этой «Лето в нашем гетто». От таких пояснений к этому произведению планетарного масштаба стало, кажется, только хуже. С одной стороны есть «идея песни», с другой — она «никакой мысли в себе не несет». Не ногу, голову сломишь…

Придя домой, поставила пластинку с песнями Варшавского гетто, а память подсказывала и песню о гетто Галича, и Элвиса Пресли, и группы Sunburst. Там слово это — «гетто» никак с летом не рифмуется. Если и про жар там, то не солнечный, а печной. Думаю, господин Покровский в курсе темы, но, вероятно, заигрался в игру рифм, и на риф этих рифм и напоролся. Эдак ведь и можно дорифмоваться до «Треблинка-калинка-малинка», «Холокост-компост», «Собибор-Роскомнадзор», список ох, как можно продолжить, прикрываясь все той же игрой в слова. Вот и в песне Покровского поется-проговаривается «История пошерена, история забыта»… Стало быть, все дозволено? Стало быть, можно постепенно, но уверенно повышать порог чувствительности – неуклюжей шуткой, глупой рифмой, неосторожным высказыванием. Извиниться можно всегда, но высказанного уже не вернуть, разлетелось, чтобы осесть и, не дай Б-г, прорасти.

Я люблю гулять по римскому и венецианскому гетто, именно потому, что здешние камни хранят память и служат напоминанием всем, кто предпочел бы забыть или не знать того, что скрывается за этим коротким и таким поэтичным, как оказалось, словом. Я против всякой цензуры и за внутренний камертон. Я против наклеек на книгах 18+ , против ширм и невыдачи прокатных разрешений. Но я также против размывания сути слов и подмены понятий. Пусть будут новые оттенки слов, новые вариации. «Их (слова – прим. Э.Д.) протирают, как стекло, и в этом наше ремесло», — писал Давид Самойлов. Протирают, а не затирают и не пачкают. А, может, и прав автор Максим Покровский, может быть, если у нас Амаретто рифмуется с гетто, то мы уже в нем? В вакууме и автономии — под санкциями, со своей самобытностью, отсталостью особого пути и пограничниками с овчарками, которые скорее рады не выпустить, а не впустить… Понимаю, что в свете разбушевавшегося закона об экстремизме, лучше не замечать каких-то даже раздражающих вещей. Вдруг, если прикроют их, то возьмутся за что-то, имеющее культурную ценность (а не ценник) и значимость. Я не призываю пополнять экстремистские списки авторов, названий и рифм (хотя у нас ничто не исключено), но знаю только, что, пропуская мимо ушей что-то, кажущееся незначительным, можно упустить что-то необратимое. То, что первыми всегда умели расслышать поэты. Расслышать и озвучить миру, дабы уберечь его. «Дрянцо хлещите рифм концом», а не умножайте его, сочиняя стихи по окончаниям слов, а не их смыслу.

«Лето в нашем гетто», конечно, можно потерпеть, но не молча, не в такт, иначе настанет пора не песен, но отпеваний.

«Эхо Москвы» https://echo.msk.ru/blog/emiliya_dementsova/2277552-echo/