"Великий, могучий" и непобедимый...
Увидела сегодня в подъезде объявление, и не удержалась от искушения взяться за фотоаппарат. Его содержание… Словом, вспомнился сразу случай из школьных лет.
В восьмом классе, а тогда это был выпускной класс, перед уроком русского языка одноклассник написал на доске: «Лишь тот достоен по русскому пятерки, кто каждый день ведет с ним кровопролитный бой!»
Екатерина Дмитриевна, наша учительница по русскому и литературе, войдя в класс и бегло глянув на доску, хмыкнула, положила на стол журнал успеваемости и стопку тетрадок, и обратилась к автору изречения (по почерку, что ли узнала?), улыбаясь одними глазами:
−Неверную ты тактику выбрал, Сережа. Не воевать надо, а всего лишь правила знать.
(Этот и следующие снимки сделала в школе, где учится внук. В коридоре был повешен лист ватмана в виде забора под названием «Забор идей и желаний». В основном отметились на нем учащиеся вторых и третьих классов, но забегали и старшеклассники).
И предложила найти ошибку в высказывании одноклассника. Смешки сразу стихли, воцарилась гробовая тишина. Где ошибка, полкласса-то точно знали, но молчали. Кто из солидарности со всеми, кто из вредности: знаю, но не скажу.
−Ну что ж, тогда слово автору, − сделала приглашающий жест рукой к доске Екатерина Дмитриевна.
Серега, проклиная свой порыв переиначить строчки стиха какого-то очень известного поэта, побрел к доске. Он начал пристально рассматривать каждое слово, шевеля губами, будто тихонько спрашивал: «Признавайся, вражина, где у тебя тут ошибка?» Но буквы, «черные, прямые, от рождения все немые» молчали, как партизаны.
Наконец, прокрутив в голове возможные варианты, а может просто наугад, Серега ткнул пальцем в слово «достоен».
−Исправляй, − улыбнулась учительница.
Серый вздохнул с облегчением – «угадал!», пальцем стер… первую букву О и вместо нее накарябал мелом А. По классу пронесся удрученный вздох, который перешел в едва слышные: «И-И».
Мученик у доски ловко убрал букву А и, заменив ее на И, радостно взглянул в глаза учителю. Радость померкла мгновенно, как только он понял, что веселые чертики прыгают теперь не только в ее глазах, но уже и растягивают рот в сдерживаемую улыбку. Это было плохим признаком. Все мальчишки считали: лучше бы ругала, чем вот так. «Сейчас высмеет, как последнего идиота! И при Ленке!» − пронеслось у него в голове, которая непроизвольно начала втягиваться в плечи.
Но Сереге повезло. Учительница не дала воли своим чертикам, и, покачав головой, спросила: «Неужели не обидно проигрывать?»
И тут на Серегу снизошло, а может прикинул, что кроме предпоследней буквы ничего на И заменить нельзя. Взмахнул сразу двумя руками, стирая «неправильные» и вписал на их место те, что и должны были стоять.
−Я знал, но затмение какое-то нашло, чесслово! − оправдывался он, виновато улыбаясь.
Нашу «русичку» мы обожали. При всей строгости она разговаривала с нами на равных, была остроумна и смешлива. За ошибки могла выставить любого в не лучшем свете, но на это не обижались, потому что и над собой она умела посмеяться.
Особенно любили мы разбор полетов после сочинений. Екатерина Дмитриевна зачитывала наши литературные и лексические перлы (смеялись все, не исключая горе-авторов), потом предлагала исправить. К десятому классу побежденных среди нас не осталось.
Разбирая слова в объявлении, висящем в подъезде, подумала, что у его автора явно не было такого учителя по русскому языку.
А написано было следующее:
Надеюсь, что у моего внука и его одноклассников, писавших чистосердечные пожелания на «Заборе идей и желаний», будут дружеские отношения с русским языком. И в дневниках пятерки – не с перевёрткой.