Привет, Голос! Меня зовут Сергей, и у меня синдром Туретта.
Тут важно сразу объяснить, что у синдрома Туретта нет чётко определённого курса лечения, потому что каждый случай протекает по–своему, в частности, развитие моего во многом зависит от психологической составляющей, и, пока я писал это предложение, я запнулся на подборе слов после "зависит от" и громко произнёс в экран "Бл*дь, бл*дь, бл*дь!". Я слегка косноязычно выражаюсь, потому что у меня дислексия, и мне нужно напрягаться, чтобы лексически правильно составлять предложения, а когда у меня не получается, я начинаю нервничать. Я немного теряю нить этого поста, главное, что я хотел донести этим абзацем — часть моего лечения заключается в том, чтобы откровенно говорить о своих проблемах, поэтому я пишу этот пост. В следующих абзацах я расскажу, как в первый раз проявилась моя болезнь, и как она развивалась.
С детства у меня был небольшой тик. Точнее, сейчас я знаю, что это тик, а тогда я просто кашлял. Родители мои думали, что я просто очень болезненный ребёнок, много меня лечили, полоскали мне горло, капали в нос какие–то алоэ и каланхоэ, я постоянно был в спецгруппе по физкультуре (хотя физически был развит вполне нормально, да и сейчас не жалуюсь). Ничего не помогало — я постоянно кашлял. Ещё у меня иногда дёргалась левая щека, и совсем редко я вздрагивал всем телом, когда сильно нервничал. Но тогда я думал, что это у всех происходит — такое резкое одновременное напряжение всех мышц в верхней половине тела и такое же резкое одновременное расслабление. В последних трёх предложениях я поставил три тире, из–за чего уже около 30 секунд бормочу под нос "Сука, сука, заткнись, сука".
В какой–то момент к моему кашлю все привыкли, и лечить меня постепенно перестали. Просто смирились с тем, что вот я кашляю. Ну, мама всё равно давала мне разные леденцы для горла, а потом, когда я подрос и стал жить отдельно, я по инерции продолжал покупать их себе, хоть они и не помогали совершенно. Примерно тогда же, в возрасте 19–20 лет, я начал разговаривать с самим собой. Это было не очень серьёзно, так, просто бормотал иногда под нос что–нибудь, чаще всего повторял где–то услышанную незадолго до того фразу или просто мысль, возникшую в качестве реакции на что–то. Даже сложно было бы назвать это каким–то симптомом болезни, если бы это не развилось при следующем качественном скачке синдрома. А следующий качественный скачок произошёл в 21 год, когда мне впервые изменила девушка.
Тут я сделаю небольшое отступление, чтобы рассказать, какой я человек. Я очень скрытный. То есть, я довольно общительный, у меня много приятелей–друзей, я много разговариваю с членами семьи, но практически никогда о том, что меня сильно волнует или пугает. Никогда и ни с кем я не говорил о своём страхе перед будущим. Родители до 20 моих лет были уверены, что я девственник, потому что я скрывал от них своих девушек (в 20 лет это закончилось, потому что я начал встречаться с дочерью маминой подруги детства). Никому не говоря, я пошёл в автошколу, три раза завалил город, всё–таки сдал, получил права, и до сих пор никому их не показал. Переживал и расстраивался после каждого завала очень сильно. Так вот, насчёт изменившей девушки.
Про то, что мы встречались, не знал с моей стороны никто. Знали её друзья, её компания, с которыми мы тусовались. Её семья. Своим я никому не говорил. Потом она мне изменила, и мы расстались. Я не буду подробности этого рассказывать, потому что, по–моему, это не относится к делу. К делу относится то, что я расстроился от этого безумно, но от семьи и друзей это скрыл. И, когда я говорю безумно, я имею в виду безумно. Моя привычка бормотать себе под нос всякую чепуху неожиданно для меня переродилась в привычку бормотать себе под нос три конкретных слова: "Я хочу сдохнуть".
Я бы даже не сказал, что я действительно испытывал желание умереть, произнося эти слова. Может быть, в первую неделю–две — там я даже плакал пару раз. Потом эти переживания как–то притупились, а привычка осталась. Каждый день я шептал себе эти три слова под нос, одеваясь, принимая душ, бреясь. Просто в течение дня. Занимаясь своими делами. Иногда чаще, такими приступами по 4–8 залпов подряд, иногда реже, но каждый день. Опять же, никому я про это не рассказывал, потому что считал, что это связано с той девушкой, а о ней я рассказывать никому не хотел.
Так продолжалось четыре года. Четыре. Года. Каждый день я шептал себе под нос, что хочу сдохнуть. Постепенно начал говорить это громче, когда точно знал, что меня никто не услышит, и когда чувствовал где–то внутри такое напряжение. Произносил слова, и становилось легче. Уже ко второму году понял, что ситуация какая–то нездоровая, но особенно всерьёз это всё равно не воспринял. Кашлять, кстати, стал гораздо меньше, хотя полностью не перестал. Начал пытаться произносить другие слова и отслеживать, отпускает ли от них внутреннее напряжение. От "Я хочу умереть" немного отпускало, но слабее, не знаю, как это точно объяснить, как будто где–то внутри меня, не то в груди, не то в горле натянута струна, и при этих словах натяжение чуть расслабляется. От "сдохнуть" расслаблялось хорошо. От "умереть" хуже.
Заметил, что чем громче произношу слова, тем сильнее и дольше длится облегчение. Начал с нетерпением ждать моментов, когда окажусь один — например, при дороге на работу специально делал крюк через заброшенную пожарную станцию, и громко и отчётливо произносил там, что хочу сдохнуть. В какой–то момент случайно и злобно бросил "Я хочу сдохнуть, бл*дь". Облегчение, которое испытал, можно было бы сравнить с оргазмом, только без чувства опустошения. Наоборот, какой–то внутренний подъём, внезапное желание жить. Смешно, да. Мне было 25 лет в тот момент.
После этого я матерился постоянно. Как только натяжение возникало во мне, тут же старался отвернуться куда–нибудь или кашлянуть и прикрыть этим "бл*дь" или "нах*й" или что–то ещё. Мне сложно выразить буквами то, что я хочу сказать, потому что это звучит как чушь, но я считал себя счастливым. Я считал себя более счастливым, чем другие люди, потому что я нашёл такую лазейку, такой тайный способ становиться полностью счастливым на короткое время. Я жил только в эти минуты, пока не начинал чувствовать внутри себя напряжение. Я не считал то, что со мной происходило, какой–то болезнью или отклонением. Сейчас я очень рад, что вы меня не видите и не слышите, потому что мне вдруг стало неприятно, что я слишком часто употребляю местоимение "я", и я немного зациклился. Передохну и продолжу писать.
