Не было бы счастья, да несчастье помогло

Глава шестая, часть вторая
Вокруг поселка постоянно видели разнообразные следы, а ночами охранники замечали и самих животных.
В местной фауне больше всего было разных ящерообразных тварей. Мелких, с терьерчика, и крупных, как слоны. Похоже, что на Семине это доминирующий вид, мать его за ногу, простите мой “французьский”!
Лап у большинства ящеров было по четыре, как и положено, но попадались некоторые и с удвоенным набором конечностей.
Водились тут и дневные виды животных. И среди них ящероподобных чешуйчатых было больше всего, но встречались и страшные на вид мохнатошкурые. Так их наши детишки прозвали, за длинную мохнатую шерсть.
При встречах с ящероподобными существами мохнатошкурые обычно стремительно покидали место действия.
Ящеры охотились и на мохнатошкурых, и на друг друга, не отказывались сожрать и свой молодняк.
На человеческий поселок, стоящий в приличном отдалении от лесного массива, животные пока не обращали внимания, но уже находились особенно любопытные, которые выходили из леса, ложились в отдалении от поселка и внимательно наблюдали за действиями людей.
Местные жители из оврага рядом с поселком были намного решительнее.
Они нас постоянно радовали своим присутствием. Забредали проверить, что сьесть, кого куснуть, что утащить.
Частенько захаживали в гости большие ящерицы, размером с теленка, с крупной чешуей, сверкающей, как бриллианты. Мы назвали их радужницами, за блеск и яркость.
Радужницы были хищными и постоянно пытались попробовать на вкус детишек помладше или кого то из собачек.
В дома заходили, заразы, как к себе в норы, по хозяйски. А там могли и на спящего человека напасть. Не двигаешься, значит добыча!
Когда радужницы появлялись на верхнем краю оврага, в поселке сразу же начинался громкий детский визг, истерический собачий лай и взрослые, в основном женщины, по этому многоголосому сигналу кидались спасать своих и ловить гостей.
Не всегда удавалось поймать крупных и хитрых сверкающих тварей, но если ловили, то добычу сразу отправляли в котел.
Мясо у ящериц было вполне съедобно. А сваренное с кореньями, да подсоленое! Вообще деликатес получается! Одна жалость, было оно совершенно постное, ну ни капли жира у этих тварей небыло!
Снятую с ящериц толстую, очень крепкую шкуру и чешую собирали, чистили и высушивали в тени. Делали это по настоянию Адама.
Что он собирался делать из этого материала, мы могли только гадать.
С радужниц люди получали не только мясо и шкуру. Пасти красавиц были полны острыми роговыми пластинами, из которых наши умельцы научились делать пилы для дерева.
Эти пилы замечательно распиливали и большие и малые стволы, не хуже железных справлялись.
Потом шкуры очищались от чешуи и досушивались. На будущее. Пока не определились. что со шкурами делать, но скорее всего,все это добро пойдет на обувь.
Потому что пока-то еще у нас есть земная обувка, но сколько она еще протянет в местном климате и постоянной носке? А сменная у всех в лесном лагере осталась.
Пока мы не огородились окончательно со всех сторон, забредали к нам со стороны оврага крупные, синие плоские крабы, каждый ростом с откормленного спаниеля.
Детишки помладше боялись их до дрожи и разбегались от них с плачем и криками.
Эти омерзительные твари были крайне агрессивны, быстры, и нападали всегда первые, причем очень больно щипаясь, и царапаясь, а при случае могли своими здоровенными клешнями даже оторвать приличный кусок кожи с руки или ноги.
Да что там кожа, взрослые постоянно боялись, что эти твари могут и ручку у малыша откусить, если не уследить за детишками.
К тому же даже мелкие раны после их щипков и царапин сильно воспалялись, и заживали плохо и долго.
Ловили крабов обычно всем поселком, забрасывая сетями, которые плели из крепких длинных трав с привязанными к сетям камнями