itsynergis

7 лет назад

Правовой статус криптовалют в России (часть II)

Часть II. Крипто-валюты с позиции государственных органов

Автор: Скутельник В.

Правовая оценка блокчейна и биткойн, которую высказывают различные государственные органы РФ меняется на протяжении последних двух лет. С чем это связано и как происходит? Попробуем разобраться.

Президент РФ публично высказался о криптовалюте ещё в июле 2015 года на молодежном форуме “Территория смыслов на Клязьме: “они ничем не обеспечены, эти деньги, вот в чём все дело, это самая главная проблема. Но в целом, как единица расчета, как они там называются, "коины", ими можно пользоваться, они всё шире и шире распространяются. Как какой-то эквивалент в каких-то сегментах расчета, наверное, возможно”. Более того, он даже уточнил, что “мы ничего не отвергаем, но есть серьезные реальные фундаментальные проблемы с широким использованием, во всяком случае, сегодня”.

Однако позже пресс-секретарь Президента России Д. Песков пояснил сказанное совершенно в ином ключе: “речь шла не конкретно о биткоинах. Речь шла о неких формах условных расчётов. Это нельзя воспринимать как поддержку конкретно биткоинов”. Хотя Президент говорил именно о coin’ах, то есть виртуальных “монетах”.

Отмечу, что первоначально происходили активные “нападки” на виртуальную валюту со стороны различных государственных органов. Так, Центральный банк РФ задал соответствующие направление, опубликовав информационное письмо от 27.01.2014 года “Об использовании при совершении сделок “виртуальных валют””, в частности, биткойн:

“Банк России отмечает, что в последнее время в мире получили определенное распространение так называемые "виртуальные валюты", в частности, Биткойн. По "виртуальным валютам" отсутствует обеспечение и юридически обязанные по ним субъекты. Операции по ним носят спекулятивный характер, осуществляются на так называемых "виртуальных биржах" и несут высокий риск потери стоимости. Банк России предостерегает граждан и юридических лиц, прежде всего кредитные организации и не кредитные финансовые организации, от использования "виртуальных валют" для их обмена на товары (работы, услуги) или на денежные средства в рублях и в иностранной валюте”.

В этой части письма сразу видны ключевые моменты позиции ЦБ, как регулятора: криптоденьги ничем не обеспечены, нет эмитента и вообще это мыльный пузырь, поэтому предупреждаем, пользоваться - опасно. Именно из-за этой позиции российские ритейлеры,банки, а с ними - и стартапы в области крипто, или отказались от своих идей внедрения блокчейн-решений, или ушли в тень, или, как обычно, “уехали” за границу.

Отдельно хотелось бы сказать, что ЦБ РФ в том же письме указал, что “согласно статье 27 Федерального закона "О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)" выпуск на территории Российской Федерации денежных суррогатов запрещается. В связи с анонимным характером деятельности по выпуску "виртуальных валют" неограниченным кругом субъектов и по их использованию для совершения операций граждане и юридические лица могут быть, в том числе непреднамеренно, вовлечены в противоправную деятельность, включая легализацию (отмывание) доходов, полученных преступным путем, и финансирование терроризма.”

Здесь, как видим, единственная отсылка на действующее законодательство, при условии, что криптоденьги - это денежный суррогат. Вопрос лишь в том, а что же такое денежный суррогат? Ни действующее законодательство, ни даже существующие проекты такую категорию не раскрывают ни по объёму, ни по содержанию.

Но ЦБ на этих призывах не остановился, так, был добавлен следующий тезис: “Банк России предупреждает, что предоставление российскими юридическими лицами услуг по обмену "виртуальных валют" на рубли и иностранную валюту, а также на товары (работы, услуги) будет рассматриваться как потенциальная вовлеченность в осуществление сомнительных операций в соответствии с законодательством о противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма”.

В этой части письма звучит «эхо» первоначального, массового упоминания в СМИ, о том что первая из криптовалют это средство рассчётов между террористами, наркоторговцами и прочими преступными субъектами. Но никаких фактов, никаких аргументов, кроме нашумевших случаев (как, скажем, с Silk Road) и уж тем более - никакого сравнения с оборотом наличных, за которые и совершается большинство сделок с оружием, запрещёнными препаратами и другими “вещами, исключёнными или ограниченными в обороте”.

Подобное же письмо было опубликовано в феврале 2014 года Росфинмониторингом.И банки, безусловно, всполошились.

Таким образом, с точки зрения закона и единственной нормы за которую в буквальном смысле - зацепились, первая из криптовалют была определена, как денежный суррогат.

И уже в феврале 2014 года рабочая группа при Генеральной прокуратуре совместно с Центральным Банком, Министерством внутренних дел и Федеральной службой безопасности, продолжила линию ЦБ РФ, опять же - ссылаясь на статью 27, но дополнив: “получившие определённое распространение анонимные платежные системы и криптовалюты, в том числе наиболее известная из них – Биткойн, являются денежными суррогатами и не могут быть использованы гражданами и юридическими лицами.

Более того, отличительной особенностью Биткойн как виртуального средства для взаиморасчетов и накопления является отсутствие обеспеченности реальной стоимостью. Цена на него определяется исключительно спекулятивными действиями, что влечет за собой высокий риск потери стоимости и, как следствие, нарушение прав держащих его граждан и организаций.

При этом необходимо учитывать, что собственники криптовалют на сегодняшний день лишены на территории России и других государств возможности защиты своих интересов в судебном и административном порядке”.

Заявление, мягко скажем, безапелляционное: ведь Генеральная прокуратура не просто выразила мнение на такое явление, как btc, она начала действовать и уже весной 2014 года владельцы интернет-ресурсов, осуществляющие расчёты с применением крипто, стали получать требования от районных прокуратур о явке, предоставлении документов и дачи объяснений по факту приёма к оплате криптоденег, а также соответствующие предостережения о недопустимости нарушений федерального законодательства. В чём, правда, оно нарушено - было сказано весьма и весьма размыто.

Таким образом, несмотря на отсутствие в законодательстве норм, напрямую относящихся “цифровое золото” к денежным суррогатам или запрещающих его использование при расчётах, прокуратура взялась за “проблему” использования тех самых “коинов”, руководствуясь своим правосознанием.

Более того, органы ГП РФ решили, что нужно остановить распространение информации о цифровых деньгах в сети интернет и Невьянский городской суд Свердловской области вынес известное и злополучное решение № 2-978/2014 от 30.09.2014 года о блокировке семи сайтов, посвящённых криптовалютной тематике, как раз на основании представления прокуратуры, решившей что распространение данной информации запрещено на территории России.

Резонный вопрос: “какими нормами права в законодательстве РФ руководствовались государственные органы?” - в данном случае остаётся непонятным

Отметим, что впоследствии владельцы двух заблокированных сайтов обжаловали решение Невьянского суда в вышестоящем суде и оно было отменено, но первоначально, как это часто бывает, суд полностью “доверился” мнению “служителей прокуратора”, забывая о том, что руководствоваться нужно всё же действующим законодательством РФ.

Казалось бы и прокуратура и суды должны вынести урок, но нет: действия органа П. в этом направлении продолжаются. Например, Выборгский суд г. Санкт-Петербурга вынес решение №2-10119/2016 от 18.07.2016 года о блокировке ещё одного из ресурсов посвящённых первой из криптовалют, на основании иска “...прокуратуры Выборгского района г. Санкт-Петербурга в защиту неопределенного круга лиц”.

В Следственном комитете РФ также однозначно видят риски в использовании криптовалюты.

Так в январе 2016 года глава СК РФ А. Бастрыкин заявил, что необходимо активно бороться с различного рода “мыльными пузырями” на финансовом рынке, то есть финансовыми инструментами, не обеспеченными какими-либо ликвидными активами. По его мнению, зачастую именно перенасыщенность рынка такими средствами влечёт за собой финансовый кризис, который в дальнейшем переходит и на другие рынки, поэтому Следственный комитет предлагает установить уголовную ответственность за выпуск и оборот денежных суррогатов.

Скажем больше: в апреле 2016 года представитель Следственного Комитета РФ Г. Смирнов, выступая на телеканале РБК, повторно озвучил позицию органа о запрете оборота криптовалют и о введении уголовного наказания.

В этом начинании СК, конечно же, поддержало Министерство внутренних дел РФ, которое высказалось о том, что неурегулированный статус “криптоналичных” делает операции с ними довольно рискованными, и в случае каких-либо потерь держатели того же Bitcoin оказываются совершенно незащищенными.

Именно поэтому МВД России решило, что будет действовать в отношении онлайн-денег, исходя из законодательного регулирования, которое должен разработать Центробанк РФ. Правда, как оказалось впоследствии, ЦБ не очень-то и хотел заниматься подобным проектом.

Пожалуй, с самой жёсткой критикой “зашифрованных денег” выступил Минфин РФ: в частности, с 2014 года разрабатывались законопроекты, содержащие запрет на выпуск и оборот криптовалют, а также устанавливающие административную и уголовную ответственность за выпуск, покупку и сбыт денежных суррогатов.

Отметим, что не только сообщество выступило с критикой на один из предлагаемых законопроектов, но даже и Минэкономразвития.

Именно по этой причине представители Минфина признали, что первоначальный законопроект был “сырой”, а представители министерства - поторопились, а потому - ещё раз должны подумать.

И уже в октябре 2016 года Минфин приостановил дальнейшую работу по законопроекту и решил подождать.

Вот так, сначала не разобравшись, сразу хотим установить уголовную ответственность, но потом начинаем смотреть и слушать, что говорят другие (в том числе и другие госорганы и даже страны).

Но подобным славен не только Минфин: например, можно наблюдать, как противоположно менялось мнение о Bitcoin & Blockchain у Центрального банка РФ.

Как уже было отмечено, первоначальный вектор критики в 2014 году задал именно Главный банк страны. Однако всё в том же 2014 году представитель ЦБ, выступая на Международном банковском конгрессе, озвучил возможность урегулирования оборота криптовалют на национальном уровне.

Прозвучало следующее заявление: “мы сторонники аккуратного подхода к Биткойн. Совместно с Банком международных расчётов мы мониторим эту ситуацию. Нельзя отвергать этот инструмент, возможно за ним будущее. По мере накопления информации примем решение о Биткойн. Сейчас совместно с правительством проводим работу по изучению этого вопроса. Возможно, через какое-то время примем решение о законодательном регулировании данного вопроса”.

Далее, на протяжении 2015 года, отношение Центробанка стало меняться, в том числе благодаря встречам и консультациям проводимым с представителями финансового рынка.

В результате - в феврале 2016 года ЦБ создаёт рабочую группу, возглавляемую заместителем председателя Центрального банка Скоробогатовой О.Н. для анализа и оценки возможностей применения новых финансовых технологий, в том числе технологии блоковой цепи на которой и основан биткойн и многие альткоины.

Таким образом, ЦБ заинтересовался не столько btc-моентами, сколько возможностями технологии блокчейна, распределенными базами данных (реестрами), а вопрос о денежных суррогатах пока, по существу, остался открыт.

В июле 2016 года на Международном финансовом конгрессе ЦБ заявил о создании блокчейн-консорциума для комплексного изучения технологии распределенных реестров и ее возможностей. В частности, под этой эгидой объединились пять банков: Сбербанк, Альфа-Банк, Киви Банк, Тинькофф Банк и банк “Открытие”. Цель создания - мастерчейн, который есть распределенная платформа, на базе которой в дальнейшем можно будет создавать новые сервисы.

И уже на форуме инновационных финансовых технологий Finnopolis 2016 было высказано мнение представителя ЦБ РФ, что уголовной ответственности за выпуск и оборот криптовалют в России не будет, а рабочая группа при ЦБ РФ в течение ближайших месяцев сформулирует свои предложения по регулированию криптовалют в России.

Но ещё более громкое заявление на том же форуме сделал депутат Госдумы - небезызвестный А. Луговой, заявив что Россия может стать первым государством, принявшим закон о цифровых валютах. То есть от абсолютного отрицания, мы перешли к стадии полного принятия? Или в законе нас, по-прежнему, ждут неприятные сюрпризы?

Скажу для пример, что в той же Государственной Думе многие депутаты политически, по-другому и не обозначишь, высказывались о биткойне. И всё же именно при нижней палате Парламента была создана межведомственная рабочая группа по оценкам рисков оборота криптовалюты, руководителем которой стала Элина Сидоренко – профессор кафедры уголовного права, уголовного процесса и криминалистики МГИМО, и здесь сразу чувствуется научно-юридический подход к рассмотрению вопроса. Правда, всё ещё с оттенком уголовного права? (Прим. Попова В.).

По её высказываниям криптовалюту можно определить с четырёх направлений:

криптовалюта как денежное средство
криптовалюта как товар
как платёжный инструмент
как денежный суррогат

Процитирую: “правильным скорее всего было бы определить криптовалюту, как товар. Если бы мы рассматривали криптовалюту как товар, то имели бы ряд преимуществ. Мы могли бы регламентировать майнинг, который сегодня выпадает из поля правового регулирования. Легче было бы осуществлять процедуры расчётов и поставить эту деятельность под закон о лицензировании. Внесение ряда поправок, в том числе в налоговое законодательство, позволило бы нам урегулировать налоговую сферу – например, освобождение от НДС”. В целом, виден конструктивный и в общем-то обоснованный подход.

Более того, далее следует очень важное уточнение, которое говорит о професиональном подходе: “такая программа уже существует в отношении некоторых виртуальных товаров (например, продажи дополнительной силы в компьютерных играх) – и они совершенно спокойно рассматриваются в рамках товара и не вызывают никаких вопросов. Наша основная задача – это легитимизация криптовалюты. Как только она войдёт в правовое поле – хоть боком, хоть с гордо поднятой головой, – мы сможем осуществлять контроль над ней. Потому что сейчас всех пугает полная бесконтрольность криптовалюты. Любое государство опасливо относится к явлению, которое оно не в силах контролировать”, - именно такое заявление прозвучало от Э. Сидоренко в интервью Blockchain & Bitcoin Conference Russia (BCR).

В целом, рассматривая подход и оценку государственных органов РФ к такому явлению как крипто-деньги, можно сделать вывод, что первоначальная “реакция” продиктована оценкой мировых СМИ, когда первая из криптовалют стала использоваться при расчётах наркоторговцев, торговцев оружием и террористов, а также условиями финансового кризиса в России, когда многие увидели опасность со стороны крипто для ослабляющегося, пикирующего даже, рубля.

По прошествии определённого времени, надеюсь, что намечается более трезвая оценка нового явления, но как оно будет выглядеть в законодательстве, увидим. И, скорее всего, совсем скоро.

Если рассматривать цифрозолото как средство расчёта, то основным “неудобством” для государства, остаётся отсутствие эмитента, но если публичная власть начнёт создавать свою криптовалюту, то исчезнет главные её принципы — децентрализация и, скорее всего, открытость.

И это лишний раз подтверждается заявлением заместителя директора Росфинмониторинга П. Ливадного в сентябре 2016 года: “рынок криптовалют опасен для финансовой стабильности российской экономики, и может даже оказать разрушительное действие. Поэтому, криптовалютный рынок должен регулироваться Минфином и Банком России. Можно рассмотреть это как вызов национальному суверенитету, через вбрасывание в экономику всеобщих эквивалентов, объем которых не регулируется, которые реальными ценностями не подтверждены. Результатом стал в самой малой степени финансовый кризис в США, когда платежные обязательства совершенно не соотносились с реальной платежеспособностью экономики и населения и с количеством реальных активов”.

Надеемся, что мнения всё же изменятся. А пока - рассмотрим ещё один подход: судебный.

Часть III. Crypto и суды

Автор - Артём Алексеев

В настоящее время мы являемся непосредственными свидетелями стремительно развивающихся процессов, в результате которых привычные нам категории, например, вещи как объекты гражданских прав в целом, деньги в частности, претерпевают значительные изменения

Зачастую не успеваем дать оценку этим явлениям, определить наше отношение к ним. Не является в данном случае исключением и правоприменитель. Судебная практика, к сожалению, на сегодня попросту не успевает обобщить опыт разрешения споров, возникающих из отношений, которые развиваются стремительно. Отсюда её противоречивый и неоднозначный характер

К сожалению, решение таких споров на практике часто сводится к констатации факта несоответствия сложившихся между сторонами отношений законодательству, а это в большинстве случаев влечёт за собой отказ в удовлетворении исковых требований.

И всё же: анализ практики разрешения судами споров, связанных с обращением ВДС (юристы любят сокращения - будем их использовать, понимая под ВДС, безусловно, виртуальные денежные средства) позволяет сделать, например, неутешительное заключение о невозможности использовать их в качестве предмета займа.

Почему?

Приведу лишь несколько доводов российских инстанций, которые заставят подумать дважды, прежде чем заключить договор займа, в котором используются виртуальные денежные средства:

Первое: средствами платежа, а заодно и предметом данного договора, могут быть рубли. которые в свою очередь в наличной форме представляют банкноты и монеты Банка России, а в безналичной есть некие записи на банковском счёте.

Второе: ВДС не могут выступать предметом займа в качестве денежных средств, поскольку это как раз не предусмотрено действующим законодательством.

Третье: с другой стороны - те же ВДС не могут выступать в качестве вещей, определённых родовыми признаками, поскольку не являются предметами материального мира и не существуют в физически осязаемой форме. Довод спорный (с позиции В. Попова, но не судов).

Четвёртое: к ВДС недопустимо употребление термина “право собственности”, тогда как займ предполагает передачу именно в собственность денежных средств либо вещей, определённых родовыми признаками;

Вот такой подход выбран хранителями Фемиды.

Для того, чтобы убедиться в правдивости сказанного, предлагаю ознакомиться со следующими судебными актами:
апелляционным определением Белгородского областного суда от 07.08.2012 по делу № 33-2273;
определением Правобережного районного суда г. Магнитогорска Челябинской области от 07.05.2015 по делу № 11-49/15;
решением Сызранского городского суда Самарской области от 08.09.2015 по делу №2-3933/2015;
апелляционным определением Верховного суда Республики Татарстан от 14.09.2015 по делу № 33-13499/2015;
апелляционным определением Самарского областного суда от 23.11.2015 по делу №33-13104;
апелляционным определением Санкт-Петербургского городского суда от 17.03.2016 № 33-4472/2016;
апелляционным определением Ростовского областного суда пот 05.04.2016 по делу № 33-5286/2016.

Учитывая, что в приведённых выше судебных актах выводы судов зачастую повторяются по схеме “слово в слово”, представляется возможным говорить об определённой судебной практике, сложившейся по данному вопросу.

Подчеркну также, что истец, которому отказано в удовлетворении исковых требований, не получает никаких рекомендаций о том, на какой норме права ему основывать свои требования. Что в общем-то предельно странно...

Конечно, справедливости ради необходимо отметить, что несмотря на дружное мнение судов, лишающих судебной защиты займодавца, если в качестве предмета займа выступают ВДС, находятся и удивительные исключения.

В качестве такого можно привести Постановление Президиума Верховного суда Чувашской республики от 29.11.2013 по делу № 4Г-960/2013 (44Г-12/2013), в котором рассматривалась кассационная жалоба на судебные акты нижестоящих судов по делу о взыскании задолженности по соглашению займа титульных знаков (от себя добавлю, что крипто-валюта всё же - несколько иное, но на суть в данном случае это не сильно влияет - Попов В.).

Сославшись на ст. 421 Гражданского кодекса РФ, кассационная инстанция указала, что заключенное сторонами соглашение специально не урегулировано нормами ГК РФ. Вместе с тем оно отвечает требованиям, установленным ст. 420 кодекса о договоре, и к обязательствам, возникшим из него, в силу указанной нормы должны применяться общие положения об обязательствах и договорах.

Суд кассационной инстанции поддержал суд первой инстанции, который удовлетворил исковые требования займодавца, применив нормы, регулирующие договор займа, поскольку возникшие между сторонами правоотношения содержали элементы договора займа.

Указанное постановление примечательно ещё и тем, что в качестве доказательства суд признал выписки по операциям с электронного кошелька, а это - большая редкость для нынешней практики.

В другом случае признание судом в качестве доказательства выписки из журнала операций не помогло займодавцу взыскать задолженность. Так, Ангарский городской суд Иркутской области в решении от 17.04.2015 по делу № 2-946/2015 указал, что выписка из журнала операций удостоверяет, что зарегистрированные системой WebMoney Transfer транзакции являются фактом, подтверждающим принятие и признание сторонами как Соглашения о трансфере имущественных прав цифровыми титульными знаками (WebMoney), так и Соглашения об использовании кредитного сервиса и прохождения всего алгоритма действий, поскольку логика построения программно-аппаратного комплекса не позволяет участниками системы WebMoney осуществить какие-либо транзакции без предварительного акцепта ими вышеназванных соглашений (конечно, это не крипто-деньги, но даже этот пример - весьма показателен).

Помимо этого, было указано, что договор займа заключен сторонами надлежащим образом, подписан аналогом собственноручной подписи, вступил в силу путём передачи титульных знаков, что позволяет достоверно определить участников сделки.

Однако при этом суд пришёл к “изящному” выводу, что исковые требования о возложении обязанности передать цифровые титульные знаки не подлежат удовлетворению, поскольку они основаны на недействительной сделке.

А ведь блокчейн по своей сути - ещё более сложное явление. И что же, всякий раз признавать сделки на его основе недействительными (комментарий - Попова В.)?

Таким образом, сложившаяся к настоящему моменту судебная практика показывает, что решение об использовании ВДС является довольно рискованным: в случае нарушения обязательств должником рассчитывать на судебную защиту займодавцу не приходится. Если, конечно, в дело не вступим мы:) Но это - совсем другая история…

Пожалуй, можно к ВДС подойти и с другой стороны: со стороны … программ лояльности.

Так, в практике встречаются споры, возникающие из отношений по участию в бонусных программах. Вот несколько примеров: например, суд отклонил довод ООО “М.Видео Менеджмент” о том, что бонусные карты являются именными и могут быть использованы только владельцами, поскольку Правилами участия, опубликованными в свободном доступе в сети Интернет, предусмотрено, что карта выдаётся на предъявителя (апелляционное определение Московского городского суда от 12.04.2016 по делу № 33-24257/2016).

Есть и ещё один, в чём-то похожий, случай: предусмотренное п. 45 Правил оказания услуг подвижной связи, утверждённых Постановлением Правительства РФ № 328 от 25.05.2005 (в настоящее время не действуют), право абонента на возврат денежных средств, внесённых им в качестве аванса (действующие в настоящее время Правила оказания услуг телефонной связи, утверждённые постановлением Правительства РФ от 09.12.2014 № 1342, впрочем, предусматривают такое право в подпункте “д” п. 26), не свидетельствует о том, что внесённые на лицевой счёт оператора сотовой связи денежные средства являются собственностью абонента.

Отсюда следует, довольно интересный, но уж точно небеспорный вывод, что истребовать бонусы, числящиеся на лицевом счету, абонент не имеет права даже при расторжении договора (апелляционное определение Новосибирского областного суда от 19.04.2016 по делу № 33-3864).

А есть ещё и вот такое решение: поддерживая суд первой инстанции, который отказал в удовлетворении исковых требований о признании недействительными части пунктов Условий банковского обслуживания физических лиц и признании недействительным внесения изменений в Правила начисления миль в программе «Аэрофлот Бонус», суд апелляционной инстанции указал, что банк имеет право в одностороннем порядке определять и пересматривать Правила начисления миль в силу Условий участия держателя карты “Visa Gold Аэрофлот” Сбербанка России в Программе “Аэрофлот Бонус” (апелляционное определение Московского городского суда от 08.06.2016 по делу № 33-22228/2016).

К чему ведёт подобный подход? Пока сказать сложно. Попробуем разобраться в отдельной статье, а пока- обратимся к ещё одному аспекту: к недобросовестному использованию ВДС.

На мой взгляд наиболее яркий - использование виртуальной валюты печально известной финансовой пирамидой («МММ-2011»). Конечно, приведённые ниже данные не позволяют раскрыть правовой статус виртуальных денежных средств, они лишь могут помочь объяснить негативное к ним отношение.

Итак: апелляционное определение Нижегородского областного суда от 18.08.2015 по делу № 33-8156/2015, определение Приморского краевого суда от 28.01.2015 по делу № 33-69/2015, апелляционное определение Новосибирского областного суда от 19.09.2013 по делу № 33-7481/2013, апелляционное определение Алтайского краевого суда от 28.08.2013 по делу № 33-6797/13 - все они говорят о том, что у крипто-мира есть тёмная сторона.

Но как жить с этим?

Попробуем рассмотреть на примерах разных странах, но уже в следующей статье.

P.S. Напечатано с разрешения авторов itsynergis