Живая легенда российской науки: профессор Владислав Малаховский
В лицо 14-летнего Влада глянуло дуло «Вальтера». Немецкий офицер вздохнул, убрал пистолет и назидательно сказал: «Нехорошо воровать, мальчик...»
Да, жизнь будущего геометра с мировым именем могла оборваться имено тогда. Они с пацанами следили, когда гитлеровцы, жившие в доме, уйдут на развод караула, и, забравшись в комнату, чуть-чуть «подчищали» съестные запасы.
В тот день в комнату забрался Влад. Спрятавшийся за занавеску гитлеровец появился неожиданно.
Влада спасло только то, что он бегло и чисто разговаривал по-немецки. Объяснил, что давно уже голодает.
Событие, изменившее всю жизнь. Больше никогда в жизни Владислав Степанович ничего и ни у кого не брал и не просил...
...В старости он чем-то напоминает Иммануила Канта. Невысокий, щупленький, но очень энергичный. Я давно заметил: есть такие люди, которые своей мощной энергетикой помогают сотням и тысячем тех, кто испытывает в ней острый недостаток.
Но хватит предисловий. Сегодня я хочу рассказать вам о профессоре Владислава Степановиче Малаховском.
Дворянский род, к которому принадлежит Владислав Малаховский, древнее 750-летнего Кенигсберга. Кажется, будто бы Владислав Степанович оказался в Калининграде случайно. Но я уверен, пройдет время, и наши потомки будут говорить: «Зигзаги истории не могут погубить науку в нашем городе, она обязательно возродится».
Я пытаюсь найти ключ к разгадке уникальности геометра мировой величины профессора Калининградского государственного университета В. Малаховского и прихожу к выводу, что его генетический код – не есть хаотичный набор. Художница-судьба, создавая эту картину, очень терпеливо, веками, подбирала самые яркие и сочные краски.
В нем есть «кирпичики» от председателя правительства Польши Станислава Малаховского, чей звездный час 2 мая 1791 года запечатлел неизвестный автор: «Пустился я к замку: Краковское предместье залито войском, стоят пушки. Теснота страшная, булавке негде упасть! а никто не знает, что такое. Из Краковских ворот показывается густая толпа народу с криками: "Виват, Малаховский!" В средине несут на руках Малаховского, маршала сеймового, окруженного сенаторами и депутатами. Окна соседних домов унизаны зрителями, машут платками, хлопают в ладоши, кричат: "Виват!"».
Между прочим, великолепный мраморный памятник маршалу Малаховскому украшает сегодня один из старейших храмов Варшавы – собор Святого Яна.
Набор генов Владислава Малаховского схож с «кодом» Бориса Томашевского – крупнейшего филолога и создателя текстологии как науки, то же, кстати, блестящего математика, чей дар способствовал редкостной сжатости и точности его филологических монографий. Томашевский однажды в одиночку повернул русло пушкиноведения: он был категорически не согласен с тем, как громадными «кирпичами» собирались издавать академический 16-томник поэта, а в знак протеста сам выпустил десятитомник Пушкина, который переиздан около двадцати раз и считается полным малым академическим изданием. Было время, когда четырехкратный обладатель Сталинской премии писатель Федор Павленко положил глаз на эту дачу, решив выселить оттуда Томашевского.
И уж, конечно, свой вклад внес дед по отцу, Стефан Петрович, кавалер трех орденов Святого Станислава и ордена Святой Анны за взятие Плевны, между прочим, профессор медицины. Главный врач императорского кавалергардского корпуса.
И дед по матери, Сергея Яковлевич Соколов – сельский русский священник, имевший приходы в деревнях Смоленской губернии. За все славные достижения старейшего польского рода мученскую смерть в застенках НКВД в 1942 году принял блестящий математик Степан Малаховский. Пусть он и занимал скромную должность учителя старших классов в городе Сычевка «подо Ржевом». Жил по принципу философа и геометра Рене Декарта: «Тот счастливо прожил, кто хорошо укрылся». Но воинствующим серостям и тут было очень неуютно с потомственным дворянином, которого они пытались затравить, а потом решили покончить одним махом, настрочив донос «в органы». Убили двух зайцев сразу: отца – физически, двух детей – морально, на долгие 18 лет навесив ярлык «сыновей врага народа». Вот на этом пепелище и пробивался к свету бесспорный талант нынешнего математического феномена России.
НО ГЕНЫ ГЕНАМИ, а порой даже самому умнейшему человеку трудно реализовать все свои способности. А потому так важно установить алгоритм, которым добивался всего в жизни профессор Федерального государственного университета им. И. Канта.
В первое время цель была одна – выжить. Особенно, когда Сычевку заняли гитлеровцы. Фронт проходил всего в 20 километрах от города, это озлобляло захватчиков, несколько раз Владислав находился на волосок от гибели, но всегда выручала находчивость.
Далее учеба в Прокопьевске, куда отправились только потому, что в этом сибирском городе жил его дядя – главный архитектор города. Школа, которую Малаховский закончил с золотой медалью, Томский университет, где Владислав в течение нескольких лет возглавлял студенческое научное общество. Судьба и здесь не кормила пряниками – например, ему, круглому отличнику, было отказано в Сталинской стипендии. Но ньютоновскую стипендию он получал. А главное не замыкался он на одной только математике, старался везде поспеть.
Вот и 50-тысячную студенческую аудиторию Томска представлял в горсовете в 1950-53 годах, единственный, между прочим, студент. А в сталинские времена в органах власти, как известно, не числились, а пахали, не разгибаясь. Сегодня не те времена, а когда вы последний раз в депутатах горсовета студентов видели?!
Этот опыт, думаю, многое Малаховскому дал. Научил отстаивать свою точку зрения, разговаривать с людьми просто и доходчиво, в конце концов, понять, что даже у самых больших авторитетов есть свои «белые пятна», что не следует раболепно заглядывать в рот начальству, а пытаться защитить истину, которая неизменна при любой власти. В аспирантуру запретили поступать – не беда, в науку можно прорваться и из ассистентов кафедры геометрии.
Первый секретарь Томского обкома партии пытается удержать в Сибири, в то время как супругу с маленькими детьми и матерью перевели в Калининград, и на всесильного партийного функционера управа найдется. В Москву летит письмо: «Уважаемый, Леонид Ильич, помогите воссоединиться с семьей...»
Когда ты твердо уверен в том, что неразрешимых проблем не существует, разве кто-то или что-то может затормозить твое движение вперед?! Напористость, стремление безостановочно накапливать самые разнообразные знания и применять их на практике, способность увидеть в самом обыденном нечто новое – в науке играет едва ли не самую важную роль.
Казалось бы, что можно отыскать в математике, в магии цифр, которые человечество изучало на протяжении всей своей истории? На первый взгляд, здесь все тропинки и дорожки давным-давно перехожены. Но цепкий ум Малаховского выхватывает и на этом вытоптанном пространстве кончик нити Ариадны, которая и приводит его к новым открытиям. Сегодня на счету «Рыцаря математики» более 200 научных работ по дифференцированной геометрии, теории чисел и другим направлениям этой сложной науки, участие в 6 международных и 11 Всесоюзных конференций, десятки докладов на самых высоких форумах, подготовка и выпуск 35 сборников «Дифференциальная геометрия многообразия фигур», в которых посчитали за честь опубликоваться не только геометры из разных городов России, но и ближнего и дальнего зарубежья, включая Германию. А подготовка 19 кандидатов физико-математических наук!
Не будем забывать и то, что первые четыре кандидата наук, выращенных в Калининградском университете, ученики Владислава Степановича. 9 его учеников сегодня трудятся на математическом факультете КГУ. Одного этого хватило бы для того, чтобы оставить свой след в истории.
А Малаховский все поторапливает время. Ему по поликлиникам ходит некогда. Помимо научных монографий еще и книги пишет. Возьмем, к примеру, его фундаментальный труд «Введение в математику». Её можно сравнить, пожалуй, только со «Сказками для детей» Льва Толстого. Здесь все живо, интересно, свежо, а главное – занимательно. Словно отец любимого дитя, берет Владислав Степанович читателя за руку и учит ориентироваться в этой чащобе цифр. Здесь все не так страшно, как кажется, каждый предмет «заколдованного леса» имеет свое четкое предназначение. И даже пугающий бином Ньютона, если хорошенько разобраться, семечки для пытливого ума... Эта книга, выпущенная в 1998 году в Калининграде, стала настоящим событием в математическом мире.
А Малаховский и не собирается останавливаться на достигнутом. Вторая книга – «Избранные главы истории математики» - это гимн своим коллегам, которых никак уж нельзя считать учеными сухарями. Что ни судьба – это настоящее открытие. Лобачевский, например, не только двигал вперед науку, но и своих студентов спас во время эпидемии холеры в Казани осенью 1830 года! А уж третья книга – «Числа знакомые и незнакомые» – это удивительное соединение простоты и изящности изложения с научным анализом этой сложнейшей области математики.
НЕ БЕРУСЬ судить обо всей силе гения Малаховского хотя бы потому, что сам математиком не являюсь. Но я был свидетелем того, как на прошлой неделе в Калининградский государственный университет на конференцию, посвященную 200-летию со дня рождения Карла Густава Якоби и 750-летию Кенигсберга-Калининграда, съехалось много выдающихся математиков из России и дальнего зарубежья.
Докладчиком на конференции был и москвич Виктор Бухштабер, член исполкома Европейского математического союза. Однако именно Владиславу Малаховскому было поручено сделать пленарный доклад о жизни великого немецкого математика. Пусть Малаховского оценивают его коллеги – другие светила науки. Меня поразил Рудольф Фритч, профессор, доктор, заведующий кафедрой дидактики математики Мюнхенского университета, который в пятницу, 8 апреля, принимал зачеты у студентов Калининградского госуниверситета.
На мой вопрос: хотели бы вы видеть калининградскую математическую молодежь в стенах своего университета? не дожидаясь окончания фразы, горячо закричал «Я, я, я!».
Два десятка лет назад, когда первая калининградская аспирантка Ирина Маклахова приехала в Мюнхен, ее водили по всем аудиториям, по словам Ирины, как «большого розового слона». Причем, при слове «Россия» немецкие студенты смотрели на нее с нескрываемым интересом, а при слове «Кенигсберг» их восторгу не было предела.
Созданная в Калининграде геометрическая школа Малаховского, подготовила много ученых-геометров. Становлению этой школы содействовало особое внимание, которое оказывал нашему университету научный математический мир. В июле 1969 года в Калининграде высадился десант из 120 ведущих ученых СССР для участия во Всесоюзной летней геометрической школе, председателем оргкомитета которой был Малаховский. Десятки профессоров и ряд академиков периодически читали лекции в КГУ.
В том же году на IV Геометрической конференции в Тбилиси пятеро докладчиков представляли Калининград, в Самарканде (1972) – 9, а на VI конференции в Вильнюсе (1976) их было уже 12 докладчиков.
Я попытался вывести главную формулу профессора Малаховского – каким нужно быть, чтобы увитая терновыми кустами дорога к вершинам научным знаний не оборвалась на полпути? Владислав Степанович открыл ее для себя в далеком 1967 году, когда председатель Совета министров СССР Алексей Косыгин и премьер-министр Великобритании Гарольд Вильсон подписали соглашение об обмене двенадцатью учеными. В первой «партии» оказался Малаховский.
В марте 1967 года он выступал с лекциями в ведущих университетах Англии. В Оксфорде после официального приема заведующий кафедры геометрии Майкл Атья пригласил его на обед в средневековую профессорскую столовую.
– Вдоль стен стояли стеллажи с огромными старинными книгами, – вспоминает профессор, – а посередине зала – длинный стол, в конце которого на столике, стоящем перпендикулярно, располагались три котла (суп, второе блюдо и компот). Атья не позволил мне самому наливать в тарелку: «Вы мой гость и я буду ухаживать за Вами».
Сегодня Майкл Атья член Лондонского королевского общества, многих национальных академий наук: (России, США, Швеции, Германии, Франции, Ирландии, Индии, Китая) и лауреат двух главных премий по математике – Филдса (1966) и Абеля (2004).
Но вернемся к формуле. Она поражает своей простотой: гениальность, скромность и вежливость – близнецы-братья. Разложим ее на компоненты, опустив гениальность, о ней уже сказано достаточно.
Скромность. Вернемся в 1968 год. Через три дня после окончания Тбилисской международной конференции по гравитации Малаховский вместе с коллегами был на уборке моркови в поселке Приморском. А в 1978 году, когда осень была очень дождливой Малаховский вместе со студентами матфака участвовал в уборке картофеля, наравне со всеми забрасывал тяжелые сетки в грузовик.
Рядом с ними затормозил «газик», из которого вышли два человека в дорогих костюмах, белоснежных рубашках и галстуках. Один из обкома КПСС, другой из райкома.
– Эй, студенты! Пошевеливайтесь! Кто тут у вас старший?
Малаховский подошел к «чистюлям». С его дождевика ручьями стекала вода, а руки с налипшей глиной он и не думал прятать за спину.
– Не шумите, я старший.
– Тоже мне, старший, – ухмыльнулся чиновник, – ты кто такой?
– Не ты, а вы! Декан математического факультета профессор Малаховский.
Чинуши стали белее рафинада.
Вежливость. Когда я узнал, что Владислав Степанович читает первокурсникам, вчерашним школьникам, высшую математику на английском языке – я подумал: пижонство! Но в науке мелочей не бывает. Помимо родного языка будущие математики должны в совершенстве владеть еще одним-двумя языками.
Сам же Малаховский сразил наповал одного сотрудника КГБ, когда они прилетели в Рим, тем, что при выходе с трапа начал бойко объясняться с хозяевами на их родном языке.
– Профессор, – вы меня обманули, написав в анкете, что не владеете итальянским, – воскликнул пораженный гэбист.
– Позвольте, – возразил Малаховский, – я его выучил в самолете...
– Так не бывает, – говорю я Владиславу Степановичу. В ответ он минуты три бойко «фонтанирует» на итальянском. А потом улыбается:
– Я же не обязан был раскрывать карты, рассказывать о выученных мной наизусть10 пластинках итальянского языка, начинающихся с фразы: Где у вас можно снять недорого комнату на втором этаже...»
Зачем нужно знать много языков? С тем, чтобы разбираться в тонкостях и иметь прямые контакты с математиками разных стран. Никакой переводчик не сможет объяснить нюанс...
А еще бы я добавил к этой формуле – патриотизм. Нужно быть до конца верным родине, которая тебя вскормила. Еще в 1967 году англичане хотели «переманить» Малаховского, посулив ему профессорскую должность в Сауптгемптонском университете, и зарплату на порядок выше. Но честь и гордый нрав не позволяет уезжать.
– Профессор моего уровня в Германии получает порядка пятизначное число евро в месяц, – говорит Малаховский, – моя же зарплата в разы меньше.
Но кто из иностранцев согласился бы читать бесплатные лекции в течение зимних каникул для одаренных школьников? Малаховский их читал не один год.
– Обидно за то, что нас ценят меньше? Пожалуй. Но я уверен – наша страна выходит из прорыва. Сколько на Россию выпало испытаний! Война, разруха, голод. А все равно Юрий Гагарин первым в космос полетел!.. – улыбается Малаховский.
Оптимист?! И правильно! Пессимисты в науке долго не живут...
На снимке: профессор Малаховский и Николай Цуканов. Почувствуйте разницу...