Проекта "Жизнь"- 2 тур: Событие, которое изменило мою жизнь. Служили два товарища

Сегодня я поведаю вам одну армейскую историю, после которой я совсем по-другому стал воспринимать жизнь.

Май 1991 год. Мы уже третий день на призывном пункте полуголодные днем, пьяные вечером. Давно нет покупателей, и господин майор замучился нас гонять по территории призывного пункта.

И вот в наш провинциальный городишко приехал покупатель из самой столицы СССР, из Москвы. В 1991 году срочников уже отправляли служить по Украине, но по желанию еще можно было поехать в любую точку еще не развалившегося Советского Союза. Многим уже надоело тусоваться на призывном пункте и мы писали заявления, что не против служить за пределами Украины. 

С каждым из написавших по очереди разговаривал покупатель-капитан. Возле него сидели опухшие от тяжелой поездки два сержанта-срочника. После вопросов/ответов комиссар (он же замполит) с умным, строгим видом перекладывал наши папки в две стопки. Я сразу не понравился ему (я не был комсомольцем)  и моя папка легла в стопку неблагонадежных.

На призывном пункте за короткое время мы уже тусовались небольшими стайками. Появились друзья, товарищи, собутыльники. Я подружился с парнишкой из соседнего села, с которым мы, возможно, на деревенских дискотеках раньше били друг другу морды. Его взял капитан в Москву, а меня нет. Их  вечером должны были везти поезд. Вечером нас построили всех на плацу и зачитали фамилии тех, кто "с вещами на выход" ехал в Москву. И тут я слышу свою фамилию. Если я скажу, что офигел, то ничего не скажу. Оказалось, что Олег ходил к капитану и очень просил, чтобы взяли меня и что мы двоюродные братья.

Вот так уже вечером я сидел со всеми в шумном вагоне поезда «Ужгород-Москва». Нас прицепили в хвост поезда, и капитан строго-настрого запретил ходить в соседние вагоны. До Москвы мы капитана больше не видели. На станции Львов мы втроем побежали ночью к таксистам за водкой, которая всегда заканчивается не вовремя. Поезд тронулся, собутыльники-призывники подняли аларм и полусонный, полупьяный сержант сорвал стоп-кран. Люлей мы получили,  нас занесли в черный список и пришлось отдать половину купленной водки сержантам. Лучше бы мы остались тогда на той станции...

Москва, Киевский вокзал. Это смешно было наблюдать со стороны - простые деревенские парни с отвисшими челюстями. Я очень запомнил тот утренний день - красивые большие дома, много людей, автомобилей. Мне тогда было тяжело представить, как живет этот большой  муравейник.

Приехал ГАЗ-66 и мне удалось расположиться на последней скамейке в кузове. Пока нас везли с вокзала в Кунцевский район Москвы,  я рассматривал просыпающуюся утреннюю Москву. Время поездки пролетело как один миг.

Проехав гарнизонные ворота, нас встретили радушные крики - "Духи, вешайтесь!". Представьте картину - 18 лет почти детей из горных сел завозят в огромный гарнизон на несколько тысяч человек, где вокруг колючая проволока в три ряда по забору... 

Первый месяц, до самой присяги пришлось очень несладко (мягко сказано). Мы, с Олегом держались вместе. К нам присоединились еще несколько ребят-земляков.  Очень часто приходилось кулаками за себя постоять. Обычно в первый месяц в СА(советская армия) уже было понятно «ху из ху». У нас был случай, когда здоровый качек-культурист за неделю превратился в последнего чмошника и после отбоя подшивал ХБ-шки дедушкам и не только. Всякое бывало, но мы держались вместе, стаей - так было легче выживать среди тысяч озверевших на ограниченном пространстве солдат разных национальностей. 

    Перед присягой два духа. До беды оставалось совсем немного времени

Весь курс молодого бойца до присяги мы вешались днем, и выживали ночью в казарме... «День прошел, ну и х.. с ним».  Мы не знали, что после присяги будет еще жестче.  Оказывается, что до присяги в СА было негласное правило молодых сильно не прессовать, чтобы не убежали домой. А вот после присяги... Вся тяжелая, грязная работа ложилась на плечи духов, молодых. Офицеры об этом прекрасно знали. Им главное, чтобы был порядок и работа была выполнена. Армия во времена совка была своего рода мини-зоной со своими правилами и неписанными законами.

В тот летний день нас троих духов и четверых дедушек отправили в автопарк - нужно было снять карданный вал и все от переднего до заднего моста с уже полуразобранного ГАЗ-66. С этого донора снимали все, что было нужно для еще рабочих автомобилей. Это чудо без колес стояло на полуживом, ржавом домкрате и деревянных колодах. Дедушки через забор растворились с канистрой бензина, а мы до обеда разложили инструмент и  создавали видимость работы.  Лежали в тени под этим барахлом.

Наряд принес бачки с хавчиком (еда) в автопарк. После обеда мы выкурили на троих последнюю «бацылу» (сигарету) и кому-то нужно было сбегать в чепок (армейский магазин) на территорию гарнизона за сигаретами ( "Шипка" как теперь помню).  Так как Олег до армии в колхозе работал слесарем и был самым рукастым из нас троих, то он остался крутить гайки. Нашего напарника-духа  за пару месяцев в гарнизоне сильно зашугали и он боялся идти, чтобы у него не отобрали деды деньги и сигареты. Пришлось идти мне. 

Возвратившись из чепка, я увидел жуткую картину, которая до сих пор у меня перед глазами -  кровь, офицеры, люди в белых халатах из санчасти возле перекошенной колымаги, которая свалилась с колоды и придавила обоих... Олегу раздробило ногу и немного руку, а другому повезло - он отделался легким испугом и приличными ссадинами. Упал ГАЗ основной массой туда, где до обеда лежал в тени я.

После госпиталя Олег с родителями приезжал в часть для оформления каких-то бумажек. Он знал, что я был в наряде по кухне, но не зашел и просил ребят не говорить мне, что он в части. Мы с ним так и не увиделись перед тем как их в тот же день  командирский УАЗ отвез на вокзал. Дальнейшая судьба армейского друга мне неизвестна.

После дембеля меня жизнь хорошо побросала по бескрайним просторам СНГ. Несколько раз я собирался было поехать в его село, но всегда эти 200 км мысленно для меня были самыми страшными. Даже теперь мне страшно подумать, что я поеду, встречу полупьяного инвалида с осуждением в глазах. А ведь я мог остаться и возможно не случилось бы беды, или тоже остался бы там под той развалюхой. Вот такая армейская судьба и дружба у нас получилась.

Вечером, когда это произошло меня бросало то в жар, то в холод. У нас был офигенный старшина-афганец в роте. Он отвел меня в санчасть, где мне укололи какую-то хрень и я отключился почти на сутки. 

Останься я с ребятами могло произойти все что угодно. Этот день для меня стал - "до и после". После я совсем по-другому стал относится к жизни - радуюсь каждому прожитому дню. В нашем мире мы живем сейчас и здесь, а завтра может уже не наступить... 

"Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!"  Воланд