Городские сказки: Дотянуть до десяти
Когда Феликса достаёт всё на свете, он говорит себе только одно:
«Терпи до десяти».
И так – каждый день. С восьми до шести он перекладывает бумаги, таращится в монитор и слывёт в отделе за отщепенца. Он не ходит обедать с коллегами, потому что опаздывает через раз и ему всё время надо срочно наверстывать упущенное.
Он ценный работник, потому что ему повезло с мозгами. Да, ему повезло, и когда он опять приходит на работу в одиннадцатом часу, или забывает о совещании, или его ловят спящим с открытыми глазами, он просто извиняется. Ровно одно «извините» на один инцидент – банальный расчёт. Никогда не «прошу прощения». Он вообще предпочитает не просить.
– Светлая у тебя голова, Феликс, – говорят ему в отделе, когда он в очередной раз выкручивается из западни, заодно вытягивая весь отдел. Он рассеянно кивает: у него снова горят дедлайны, ему не до лести.
Как будто он не слышит, что толкуют за его спиной.
Феликс иногда задаётся вопросом, как бы они сплетничали, ходи он на обеды вместе с ними. Но он выше этих склок, как бы сильно они его ни бесили.
Он всегда выше. И плевать ему на то, какая светлая у него голова. Ему повезло вовсе не с этим…
– Феликс, совещание!
– Феликс, опаздываешь!
– Феликс, напиши отчёт!
– Феликс…
Он ненавидит своё редкое имя и втайне считает его матерным – ведь оно подобно взмаху плети, после него всегда следует занудство. Ещё один бесполезный рывок в мире перекладывания бумаг и заполнения строчек. Зачем ему это всё, спрашивается?
Графики на презентациях скачут, словно кардиограммы. Феликс иногда усмехается, думая о том, что эти нелепые скачки заменяют коллегам сердцебиение.
Шелкопряды и то полезнее – они создают шёлк, а их отдел только тратит бумагу, бесконечно архивируя и передавая какие-то данные. В их смысл Феликс вникает через раз, неохотно. «Светлая голова» помогает работать отрешённо, втягиваться в поток документов и данных, не посвящая этому никаких душевных сил. Мозг, как добротный старый ЭВМ, делает всё за него.
Феликс выгорает. Ему кажется, он уже никогда не выплатит эту проклятую ипотеку, никогда не бросится прочь от этого конвейера глупых цифр.
Но его поддерживает одно: надо дотянуть до десяти. И всё образуется.
Рабочий день заканчивается в седьмом часу. Машина стоит на окраине города – до этой окраины Феликс добирается на метро. У него нет времени на пробки. Если он в графике, то неизменно заставляет себя вести перемещаться степенно, хотя внутренне он умирает от нетерпения.
Однако, если появляется риск опоздать, Феликс плюет на приличия и несётся по метрополитену, сбивая прохожих. Гепард на охоте, пущенная стрела. Лишь бы успеть.
Скорей, скорей – до окраины города, а там уже легче, ведь можно врубить кассету и вдавить педаль в пол. Магнитола хрипит, бесится, зато посты ГАИ давно уже махнули на Феликса рукой. За последние десять лет он достал их до зубовного скрежета.
Но, как бы он ни бежал, Феликс всегда заходит в клуб вразвалочку, через чёрный ход «только для своих». Таков закон, он сам его придумал, чтобы жизнь казалась немного скучней.
Один стакан у бармена – чего угодно, порой ему годится даже вода из-под крана, важен только обычай, остальное – детали.
Ровно в десять он уже на сцене. Жить он начинает ровно в эту секунду. Каждый вечер без выходных и без отпуска.
– Для вас играет Мастер Блюза! – объявляет администратор. И зал уже подготовлен к этому.
Никто не знает, что он – Феликс, всем плевать на его имя, и это приятно греет душу. Всем плевать: джаз или блюз (по настроению), пьян он или трезв (чаще всё-таки первое), один или с компанией (но он всегда один).
Его все знают, и он знает всех. Он не запоминает имён, Феликс играл бы в пустом зале, и даже не заметил бы, что никого нет.
Есть только саксофон, он сам и несколько «остальных» – тех, что тоже оказываются здесь ровно в десять и готовы его поддержать, что бы он ни начал играть.
Феликс считает их бездарностями. И не скрывает. Но всем плевать на его мнение – это Мастер Блюза, без него не будет клуба и вообще ничего не будет. Люди ведь ездят сюда не затем, чтобы выпить и поболтать, посетовать на то, как всех достал этот человек с саксофоном, бессменный исполнитель много лет подряд.
Секрет: они все – все без исключения – обожают Феликса. Даже бармен и охрана у входа, даже те, кто жалуется, что он вышел в тираж.
Начинается музыка. Она горит внутри Феликса и через саксофон распыляется в души остальных. И пусть сердца колотятся бешено, в них уже нет места тревоге и печали, а есть только ноты, парящие в полутьме.
И никто не обижен, никто не одинок. Музыка одна на всех, она подобна змее, которую Феликс вызывает своим саксофоном на свет.
Ему кажется – вначале была Музыка. Когда рухнет мир, останется только она одна. Дымная, дикая, огненная. Сама жизнь.
А в полночь наступает исход.
Музыка затихает. Люди расходятся, разъезжаются, покидают место встречи. Обратно Феликс едет в тишине. Музыка уже внутри него, переполняет через край и выплёскивается через зрачки, которые неистово сияют в отблесках фар машин, несущихся по встречной полосе. Голова шумит, но посты ГАИ по непонятной и чудесной причине притворяются слепыми и глухими, когда его машина проползает мимо будок.
Может, они тоже бывают в зале. А может, он действительно их достал – до глубины души. Потому что нельзя же быть таким дураком, чтобы вечно нарушать закон в одном и том же месте.
Феликс приезжает домой и валится на постель. Иногда он собирает последние силы, встаёт под душ и чистит зубы. Паста мятная, и она обжигает дёсны. Но Феликс только опирается на стену и слабо усмехается своему отражению. Ведь он весь полон блюзом и джазом, и это течёт у него по венам вместо крови уже так много лет.
А потом Феликс опять опаздывает, и пишет отчёты, и спит с открытыми глазами. И бесится, и устаёт, и отмеряет ровно одно «извините» на каждый косяк. Но он может скрипеть зубами сколько угодно. Всё-таки ему очень повезло.
Ведь он твёрдо знает – надо только дотянуть до десяти.
И жизнь начинается заново.
Все сказки автора: #КатеринаЛисицына-cityhaze
#сказка #городскаясказка #cityhaze