Городские сказки: Сердце маленькой девочки

Метро гудело монотонно и как-то обыденно. Белый шум, ежедневный фон любого человека. Она стояла на желтой полоске, ожидая свой состав, и перебивала мрачный гул едва слышной песней. Ну кто же заметит слабую, почти неразличимую мелодию среди множества голосов? Двери отворились, впуская внутрь серую толпу. Девочка, не задумываясь, считала пролетающие мимо фонари и ждала нужную станцию. И снова ждала. Вся жизнь – сплошное ожидание. А ожидание чего? Любви? Счастья? Чуда?
– Чудо... – раздался голос слева, после чего быстро поправился: – Прекрасная песня, я имею в виду.

Странный мужчина. Вроде вполне обычный на вид, но что-то, казалось, отличало его от остальных. Простое серое пальто было украшено слабо мерцающими бисеринками дождя, как и волосы, не прикрытые от непогоды пусть даже самой простой шляпой. Интересно, почему же ей подумалось про шляпу? Наверное, она бы подошла ему как нельзя лучше...
– Вам бы шляпу еще, – вместо ответа выдала она честно, стараясь не смотреть на лицо незнакомца.
А тот и не хотел, чтобы на него смотрели, и просто ехал рядом, но, опять же, странно ехал. И откуда взялось ощущение, будто чего-то в нем не хватает и что-то в нем лишнее?

– Тогда бы я был, наверное, волшебником, – как-то задумчиво протянул голос без лица. – Это же прекрасно – быть волшебником! Надо прикупить себе шляпу...
– Я не верю в волшебников, – прервала его девочка, не желая и дальше слушать про чудеса. – Я даже в мир этот уже не верю, не то что в волшебство.
Странный голос задумался. Казалось, он всерьез озабочен тем, что кто-то не верит в волшебство. Еще четырнадцать фонарей мелькнули в окошке, прежде чем он снова заговорил:
– Но ведь оно есть. Разве ваша доброта – не волшебство? – тон его из растерянного превратился в победный лишь за две фразы.
– А ее нет, доброты... – жестко отрезала девочка. Да так жестко, что сама от себя не ожидала! А может, не жестко? Может, честно? В любом случае, это не слишком смутило неожиданного собеседника:
– Вы ошибаетесь, – с улыбкой произнес человек в пальто и без шляпы. – У вас чудесное сердце... Доброй ночи.

Девочка смотрела на мелькающее среди серых теней такое же серое пальто – и вдруг осознала, что не так было в том мужчине. Он не ждал. Ни любви, ни счастья... Ни даже чуда! И от того, наверное, казался цветным даже в сером.

А двери снова выпустили толпу в объятья шумных коридоров, а затем на просторы улиц. Дом встретил девочку пустотой и тишиной. Она давно уже жила одна и, по сути, была не такой уж маленькой. Хотя это – как посмотреть. Для мамы, например, она всегда была ребенком. На том и порешим. А сон уже утягивал девочку в другие миры, снимая усталость, как промокшие туфли...

...Корабль девочки разбился где-то на безымянном архипелаге, коих в океане пруд пруди. Теперь волны мягко ласкали ее босые ноги и подобострастно пятились в лоно большой воды. Она смотрела на эти пенистые гребни, почему-то ни капли не жалея ни о потерянных вещах, ни о путешествии, что так и не завершила. Теплый бриз обнимал ее плечи, и она совсем уже разомлела от накатившей на нее нежности, когда рядом вдруг раздался негромкий голос:
– О, живая девушка... Наверное, ты даже умеешь разговаривать? – с надеждой спросил неведомый Кто-то.
А девушка подумала, что, наверное, умеет. И заговорила. Причем спокойно так заговорила, без напряжения. Вероятно, всегда умела. Так она и решила, после чего поспешила высказать эту внезапную догадку, пока та не утекла с очередной волной:
– Умею. Даже, вроде хорошо умею, – тут она посмела обернуться и рассмотреть нарушителя спокойствия.
На почти уже родном пляже стоял человек в странных серых одеждах, чуть затертых в некоторых местах: наверное, он много сидел и часто бился обо что-нибудь коленями... Темные волосы его лишь немного выбивались из-под широкополой шляпы, которая, несмотря на свою нелепость, невероятно хорошо смотрелась на странном мужчине. Он смотрел на нее безумной черноты глазами и нелепо сводил кустистые брови, умостившиеся на просоленном и обветренном лице.
– Тогда... Поговори со мной, пожалуйста, – попросил незнакомец.

А девочка вдруг подумала, что не очень-то и должна говорить с каждым, кто попросит. Однако заниматься здесь больше нечем, а смотреть весь день на плещущуюся влагу она не хочет. Долго она размышляла над ответом. Столь долго, что не заметила, как, не дождавшись ответа, исчез незнакомец. Так она и уснула, думая о своем родном пляже, о странном человеке в серых одеждах и шляпе. О шляпе – особенно.

А утро вновь встретило ее извечным для этого города дождем и серыми стенами метро. Работа выполнялась монотонно, бездумно. Будто сквозь вату. Она все размышляла о шляпе, о том, что слишком долго думала. Может, тот человек жил на этом острове уже годы и все это время ни с кем не говорил. Почему-то при этой мысли сердце стучало быстрее, а щеки начинали пылать от стыда. Будто она и правда совершила что-то ужасное, что-то, чего уже не исправить. И снова вечер, и снова метро. Она искала взглядом цветных людей. Почему-то ей это показалось более интересным, чем считать мелькающие в окнах огни. Но это месиво из бесконечно одинаковых людей наводило тоску, ведь разглядеть что-то в этом сером мареве не представлялось возможным. Девочка вернулась домой совершенно разбитой, будто ваза, нечаянно и со всей ненавистью мира ударившаяся о серую стену, похожую на стены того метро.

Волосы ее растрепались во сне, а кожа покрылась легким загаром. Как же хорошо, что уснула она почти на закате. Иначе пришлось бы теперь прятаться в тени. Воспоминания вдруг услужливо выдали главную мысль всего ее сна о работе и метро, от чего девочка подскочила как ошпаренная. Ну конечно! Тот добрый туземец, который хотел поговорить!
Она бродила по лесу несколько часов, но не отыскала ни следа незнакомца. Она вообще ни одного следа не отыскала, что было странно. Неужели тут даже тигры не водятся? Она почему-то страстно желала увидеть тигра. Они, конечно, были в зоопарках, там – во сне о работе и метро. Но ведь это не то...

– Ну где же ты?! – в сердцах воскликнула девочка и тут же наткнулась взглядом на невысокую башню, выросшую на холме, будто диковинный гриб.
Ноги сами понесли девочку к аляповатому сооружению, но, как только она попыталась открыть дверь, стало понятно – заперто. В этот момент он и появился, такой смешной и странный, но уже не совсем чужой. Ей все же снилось, как она о нем думает. В том сне о работе и метро.
– Почему не открываешь? – слегка опасливо обратился он.
– Я уже попыталась. Она заперта, – машинально ответила девочка и с возмущением произнесла. – И, вообще-то, неприлично обращаться к кому-то, даже не поздоровавшись.
– Добрый день, – уже спокойнее произнес мужчина. – Попыталась, говоришь? А зачем ты попыталась ее открыть, если ты хотела ее открыть?
Девочке вдруг подумалось, что он уже очень давно на острове, раз успел сойти с ума от одиночества. Стало жалко и стыдно за то, как она вела себя вчера. Ну конечно, она должна была хоть пару слов сказать ему, раз он так просил. Ей ведь не сложно... Но для него, может, спасение! А она...

– Вот попытайся поднять этот камень, – указал он на небольшой булыжник у ее ног. Девушка недоверчиво, не сводя взгляда с таинственного жителя этого острова, подняла указанный камешек. – Да нет же, ты его подняла, а не попыталась! А ты именно попытайся.
– Но я не могу! – сказала она, попробовав поднять камень, не поднимая его.
– Вот! – победно вскинул вверх палец мужчина. – Потому и не открыла. А то «заперто-заперто»... Там и замка-то нет!
Что-то неуловимо чудесное было в неожиданном понимании нового для нее закона бытия, что-то... волшебное? Тогда она подумала, что просто попытаться было недостаточно. Надо открыть. И открыла. Просто так, почти не надавив на ручку, будто та сама слушалась ее рук.

– Да вы волшебник! – воскликнула девочка, обрадовавшись своей маленькой победе.
– Это да, Волшебник! Как и ты теперь... – просиял незнакомец, входя в свою башню. – А в этой башне живет волшебство. Эй, Волшебство! Я дома!

Громкий и радостный лай родился где-то вверху башни, все приближаясь к ее посетителям. Огромный красивый пес с безумно добрыми глазами мчался на них, радуясь гостям, как нежданному чуду. Впрочем, каким еще может быть чудо, кроме как нежданным? А потом они говорили, распивая чай и распевая мелодии каждый на свой вкус, пока Волшебство носилось вокруг, нарушая их покой радостным тявканьем. А в башне было гораздо приятнее засыпать. Здесь были мягкая постель и теплый чай без пакетиков перед сном...

А потом были прогулки по острову и разговоры о мелочах вроде шляпы. И тигр, живой, настоящий! Он был таким... большим! И рыжим. Даже более рыжим, чем соседский кот, и более полосатым, чем утонувшие в океане носки. Были сны о работе и метро. Она видела там серых людей и смотрела, как цветной нищий подкармливает своим хлебом столь же нищего кота. Такого же полосатого, как утонувшие в океане носки. В этих снах о работе и метро она замечала тех, кто не ждет ни любви, ни счастья... Ни даже чуда! Ведь какое же это чудо, если ты его ожидал? И работу она стала как-то очень хорошо делать. Наверное, потому, что перестала выполнять... И начала делать. И людей цветных начала видеть, похоже, потому, что перестала пытаться их увидеть. И решила просто замечать.

А потом пропал тигр. Со всеми полосками, что гораздо полосатее, чем полосатые носки. Пропали и волны – теперь океан был спокоен и не ласкал больше ноги. А двое сидели на полу башни и разговаривали, наблюдая за Волшебством.
– Почему? Мне так нравился тигр... Он был рыжий. И полосатый...
– Как утонувшие носки... – машинально продолжил Волшебник.
– Лучше... – как-то грустно поправила девочка, и в горле встал противный колючий комок.
– Пойдем, девочка, –мужчина поднялся и пошел наверх по спиральной лестнице.
– Что там, за ней? – спросила девочка, стоя перед массивной железной дверью и сдерживая жгучее желание открыть ее и узнать все самой.
– Я не знаю, – грустно произнес волшебник – Я там никогда не был.
И она открыла. Просто потому, что могла. А там был телескоп и здоровенный ковер. Полосатый, как утонувшие носки, и цветной, как люди, которые ничего не ждали. И день за днем они проводили в небе, пусть даже и одним глазком. И работа почему-то не казалась тяжелой, и люди в метро не были уже такими серыми. Наверное, потому, что во снах девочку ждал ее Волшебник. И небо. И Волшебство, веселое, как мелькающие в окошке огни. Она любила эти сны.

А потом она выглянула в окно башни и увидела океан. И не было ничего, кроме океана и башни, крыльцо которой уже исчезало. И он с улыбкой смотрел туда же, не заметив слез в глазах девочки.

– Но почему?! – крикнула девочка неизвестно кому. – Почему больше ничего нет?!
– Тебе это больше не нужно, – ответил Волшебник вместо Неизвестно-Кого. – И я тебе больше не нужен.
Он сказал это тепло и нежно, словно не говорил, что исчезнет. Словно это было лучшим, что могло с ним случиться. А она плакала и мотала головой:
– Нужен! Я же люблю тебя! – И вдруг в ее голосе затеплилась надежда: – Ты же... Ты Волшебник!
– Как и ты теперь... – погладила ее по щеке серая пустота.

Она ходила пешком, она боялась метро и смотрела карты островов. Но бывает и так, что маленькие девочки идут, сами не зная куда, и забредают в места, которые милы их сердцу. Метро? И цветные люди... И огромный пес на ступенях с безумно добрыми глазами.

Они гуляли с Волшебством вечерами и смотрели на звезды. Они ходили покупать ковер, цветной, как люди, которые ничего не ждут. Они кушали пирожки на станции вместе с нищим человеком и таким же нищим котом, полосатым, как утонувший тигр... Или пропавшие носки? И она снова ехала в метро, бок о бок с Волшебством, когда среди цветных людей появилось серое пятно в пальто и шляпе.

– А вам идет... – улыбнулась девушка незнакомцу.
– Вы говорили, – кивнул тот. – И, вообще-то, неприлично обращаться к кому-то, даже не поздоровавшись!
– Волшебник?
– У тебя чудесное сердце...

А потом были бездомные коты, полосатые, как коты, добрые люди, которые ничего не ждут, и цветные ковры, теплые и мягкие, как спящее в ногах Волшебство.

Все сказки автора: #prostor-cityhaze
#сказка #городскаясказка #cityhaze