Дом-на-Перекрестке: «Мы будем зажигать сегодня звезды?»

Я помню ту ночь, словно она была вчера, хотя знаю, что много лет прошло, но счет годам давно уж мной потерян.
В ту ночь звезды сияли особенно ярко, искрились, перемигивались между собой, словно готовили мне подарок. И я все думал – что же они замыслили, чем хотят удивить, порадовать? А потом одна из них сорвалась с небосвода и понеслась к земле, оставляя за собой искристый серебряный след, расталкивая своих сестер по пути.
Я много раз созерцал их падение, но обычно они умудрялись затеряться где-то на необъятных просторах планеты, и больше я их не видел. В этот же раз серебряная искорка приземлилась совсем близко, расплескав по округе лучи белого света, осветив поле и крышу моего дома, лишь тихо звенела в воздухе еле видимая звездная пыль.
Конечно, я не мог оставить небесный фонарик, что приземлился так близко, без внимания. Однако меня действительно ждал сюрприз.
Там, в поле, освещаемый лунным светом лежал на земле младенец, завернутый в пеленки, он сам сиял, словно звездочка, а потом открыл глаза. Никогда не забуду серебряно-серый омут того взгляда, его искренности, чистоты, нескрытой радости, а еще... белоснежный пушок на голове, улыбку. Это и правда было чудом, никогда бы не подумал, что небесные ночные огоньки преподнесут мне столь прекрасный подарок.
Я поднял малыша с земли, а он сразу же потянул ко мне ручки. Это была девочка. Укачивая ее, я прошептал:
– Звездочка ты моя, Астра. Маленькое чудо.

С тех пор моя жизнь стала светлее и веселее. Астра, кажется, росла не по дням, а по часам. Быстро научилась ходить, говорить и вскоре уже бегала по полю, что простиралось очень далеко, собирала цветы, часами разглядывала бабочек, кузнечиков, жуков. Ее бесконечные «как», «зачем» и «почему» только радовали, ее звонкий голосок журчал, словно весенний ручей, белоснежные волосы уже отросли почти до земли, и она всегда просила заплести ей косички, а глаза... ее похожие на два самоцвета глаза теперь сияли еще ярче, чем раньше.
Она никогда не жаловалась на скуку, ведь вокруг был целый мир. По утрам она вставала с первыми лучами, будила меня, с криками: «Давай бегать по росе!», смеясь, выскакивала во двор, собирая босыми ногами прозрачные капли. День она могла проводить спокойно, сидя на крыше, любуясь всем вокруг, или шумно, бегая туда-сюда, бурно восхищаясь каждой травинке, каждому облаку. Она могла играть и веселиться, но вдруг резко притихнуть, скрыться куда-то, могла за день сплести венков десять, а могла весь день провести на речке, что была неподалеку. И каждый вечер, уставшая, но счастливая, садилась на крыльце, ожидая, пока скроются последние лучи. Я рассказывал ей сказки и былины, предания о древних, о богах, что правили когда-то, а может, властвуют и сейчас. Я знал многое, многое мог ей поведать. Она всегда слушала меня, примолкнув, прихлебывая молоко или морс из кружки, широко распахнув омуты своих больших ясных глаз, пристально всматриваясь и в мои — темно-темно-синие, как ночное небо.

– Ты будешь зажигать сегодня звезды? – прозвучало с таким неподдельным любопытством, на чумазом детском личике играла улыбка.
– Конечно, – улыбнулся я тогда ей в ответ.
Это было моей обязанностью, скорее даже смыслом жизни. Сколько себя помню, всегда украшал темное небо жемчужинами звезд. Может, я и сам был божеством, одним их тех, о ком рассказывал ей, просто забыл. И это неудивительно, я давно потерял счет времени. Я всегда жил здесь, словно на окраине, там, где начиналось небо, это место не смог бы найти никто из живущих в этом мире, только подобные мне... и Астре.

Как только небосвод окрашивался в чернильный цвет, мы становились на краю обрыва, обдуваемые ветром. Взору открывалось бескрайнее темное полотно, которое предстояло заставить сиять. И я начинал... Прикосновение к небесной глади, и вот — загорелся огонек, еще раз и еще, снова и снова... Потом я доставал из-за пояса кисть и начинал разбрызгивать капли сияющего серебра, все ярче разгоралась каждая, все громче звенела звездная пыль, все прекраснее становилось чернильно-темное полотно ночи.
Астра переводила взгляд то на небо, то на меня, улыбка становилась все шире, радостней, взгляд начинал искриться, и она пыталась дотянуться до мерцающих огоньков, хотя бы до одного, но была пока мала ростом и смешно надувала губы, однако через секунду снова уже улыбалась. Для нее это было волшебством, да и для меня тоже. Хотя, казалось бы, столько лет прошло, но каждый раз для меня был, словно первый, я будто заново что-то открывал для себя. А в темных омутах моих глаз отражались ночные огоньки, и казалось, что на их месте появились кусочки ночного неба.
После мы еще долго любовались сиянием, слушали тихий звон, шепот ночи. А засыпали поздно, но Астра все равно поднималась ни свет ни заря, тревожа мой сон своим звонким хохотом.

Годы шли, моя маленькая звездочка росла, хорошела день ото дня. Порой ее взгляд становился серьезным, задумчивым, но ненадолго. Она была беспечна, весела, она всегда освещала мою жизнь, привносила в нее новые краски. Как и я, она любила заплетать мои длинные серебристые, как и у нее самой, волосы и всегда вплетала в них цветы. Я заботился о ней, радовался с ней, любил ее как младшую сестру, а она меня как мудрого и доброго старшего брата. И каждую ночь, снова и снова, следила за тем, как я разрисовываю темное небо, а однажды спросила:
– Можно... можно я тоже попробую?
Я тогда ответил, что она еще слишком мала, и нужно подождать немного. И Астра стала ждать.

Последние лучи солнца только что скрылись за горизонтом. Я сидел у крыльца, когда послышался тихий скрип половиц. Она прошла и тихо села рядом. Мне казалось, она с каждым годом становится только прекраснее. И сейчас рядом сидела уже не маленькая девочка с задорной улыбкой и озорным взглядом, а красивая девушка с задумчивым выражением лица. Из косы, в которую она заплела свои длинные посеребренные волосы, выбивались непослушные пряди, руки, ноги, лицо впитали в себя яркие солнечные лучи и приобрели бронзовый оттенок, а глаза как всегда были прекрасны, как всегда искрились и сияли... Она словно спустилась с небес, хотя... ведь так оно и было.
– Ты будешь зажигать сегодня звезды? – тихий и такой родной голос, эти слова были похожи на заклинание, мы оба верили, что если не произнести их, ночные фонарики не загорятся.
Я еще раз посмотрел на небо, которое уже окрасилось в черничный цвет, и произнес:
– Ты, Астра...
Она с недоумением обратила свой взор на меня.
– Сегодня это сделаешь ты. Я ведь обещал.
На минуту она дар речи потеряла, а потом улыбнулась и, подскочив ко мне, повисла на шее.
– Спасибо большое! Я так счастлива!
Я со смехом еле отцепил Астру от себя.
– Ну довольно, идем, – торжественно произнес с задорным блеском в глазах.

Она стояла там, где обычно вставал я. С лица не сходила улыбка, и все же некоторое волнение охватывало душу. Конечно, ведь она первый раз будет разрисовывать ночное небо сама. Она еще с минуту стояла перед небесным холстом, а потом, разом откинув все сомнения, прикоснулась кончиками пальцев к его полотну.
В следующий момент я опешил от увиденного: никогда еще не было такого... Искры звезд сами выскочили из-под ее ладони, рассыпавшись по небосводу со звоном, и еще, и еще. Вот она уже обеими руками сыплет на небо серебряные жемчужинки, смеясь от души, распевая песни. Но вдруг резко затихает и оборачивается ко мне, я лишь одобрительно киваю, улыбаясь, а она... Она зовет меня.
Теперь мы вместе стоим перед чернильной гладью, усеянной уже десятками звёзд.
– Поможешь мне? – звонко вскрикивает Астра.
Я снова лишь киваю и достаю свою кисть. И мы уже вдвоем окропляем сияющими каплями небосвод, изукрашивая ночь миллиардами и миллиардами огоньков, искрящихся, мигающих, прекрасных, таких же, как мое маленькое чудо.
«Когда она успела так вырасти?»

Лучи палящего солнца наконец-то скрываются за горизонтом. Небо наливается темными чернилами. Я сижу у края, вдыхая свежий прохладный воздух. За спиной раздается шуршание травы, а потом тихий, но слегка взволнованный голос:
– Мы будем зажигать сегодня звезды?

#ЭлинаГрац-crosswayhouse