Животные (изумрудная сказка) 1-3
Отрывки из алмазной сказки, опубликованные несколько месяцев назад, теперь уже не позволят мне разместить "Землянику" целиком, поэтому попробую начать полную публикацию другой моей сказки - "Животные". Для начала выкладываю несколько первых главок (они небольшие по объёму). Мне будет очень интересно узнать ваше мнение о сказке, уважаемые читатели.
Ты и только ты представляешь для меня единственную ценность. Ты и только ты наполняешь мою странную жизнь каким-то неуловимым, но бесконечно глубоким смыслом. Для тебя написана эта сказка. Она медленно появилась из пыльных переулков заброшенной памяти и торжественно прошла к сердцу моего Города. И осталась в нём навсегда.
Зная, что мои спутанные строчки доставят тебе радость и спокойствие, я внимательно и осторожно вплетал их в бесконечный узор образов и событий. И пусть эта сказка далека от совершенства – я вложил в неё свою правду и свою нежность. Это мой Мир. И я приглашаю тебя поселиться здесь. Я хочу быть услышанным тобой и только тобой и молюсь, чтобы это произошло. Знаешь, я больше не доверяю человечеству, скучному и недалекому. Ты и только ты, что находишься так далеко от меня, в силах внести в мою жизнь свободу и великолепие. И поэтому я никогда не устану переписывать для тебя мои сумасшедшие сказки, с любовью перебирая имена тех сверкающих драгоценных камней.
1
К вечеру воздух над городом становился лёгким и прозрачным, и сквозь него медленно и тяжело проступали бледные безымянные звёзды. Серые кирпичные дома окрашивались оранжевой, а затем нежно-розовой красками летнего заката. Стёкла домов жадно ловили последние солярисные лучи и, преломив их в своих хрустальных телах, освещали однообразные пустоты бесконечных комнат таинственным и каким-то сказочным светом. От всего, что хоть немного возвышалось над поверхностью земли, тянулись длинные чёрные тени, временами переплетавшиеся в хитроумные тропы, распутать которые не смог бы никто.
Люди, потерявшие остатки разума, ничего этого не замечали. Одни бестолково продолжали суетиться внутри каменных кормушек, поставленных одна на другую, другие всё так же бессмысленно шевелили ногами, поднимая тучи ещё горячей пыли, и, оставляя в мягком асфальте отпечатки своих тяжёлых безумных мыслей, лениво плелись неизвестно куда. Но если бы хоть кто-нибудь из них совершенно случайно поднял бы свои глаза вверх и увидел бы: и это фантастическое небо, и эти мерцающие звёзды, и этот печальный закат, если бы он остановился - хотя бы просто остановился - он бы всё равно ничего не понял.
2
Животные вошли в этот медленно остывающий город через какой-то заброшенный заводик с обвалившимися цехами и рухнувшими трубами.
- Здесь живут люди, - сказал Волк своим спутникам, и ему никто не поверил.
Они молча смотрели на разлагающийся продукт человеческого безумного мозга. Жизнь медленно и неукротимо угасала под невнятный лепет давно уже отработавшего своё интеллекта. Выжженная кислотой земля, ржавая и ломкая, словно засохшая кровь, тянулась до самого горизонта, создавая невыносимо резкий контраст с вечерним небом. Тяжёлый горячий воздух, пропитанный гремучей смесью всевозможных ядов, с тихим шипением проникал в беззащитные лёгкие и, отравляя кровь своим неизбежным присутствием, вызывал головокружение и усталость.
Животные не двигались. Тогда Волк сказал:
- Вы все знаете, что мы должны сделать. Вы согласились на это добровольно и без какой бы то ни было личной выгоды. Это было одним из условий. У каждого из вас было достаточно времени, чтобы все тщательно обдумать и отказаться.
Животные молчали. Волк обвел их внимательным взглядом и продолжал:
- Мы подчинили себя своей воле, а волю – Закону долга. Самое трудное – позади. Мы уже вошли в город.
Тихий голос Волка отражался от грязных стен цехов и уводил куда-то вглубь заводика, теряясь среди кирпича и железа. На землю опускалась ночь, покрывая губы затхлым привкусом тяжёлого пугающего тумана. Взошла луна.
Волк замолчал в ожидании вопросов. От ближайшей стены откололся кусок штукатурки и шумно осыпался вниз, исчезнув в маленьком облачке серой пыли. Вопросов не было.
3
Животных поймали около девяти утра. Чётко сработала санитарная служба. Их поместили в здание без окон и поспешили с докладом к мэру города.
Это был чрезвычайно осторожный и рассудительный представитель человечества. Он всем своим видом, поведением и речами воплощал идеи незыблемости и превосходства. Единственно печальное в его судьбе было то, что в пределах своего города он всегда оказывался прав. Мэр был обделен одним из самых доступных для людей правом - правом совершать ошибки. Однако он от этого ни сколько не расстраивался. Кто-то считал мэра жестоким и жадным и бросал в окна его дома обломки кирпича (но, по правде говоря, таких были единицы, постепенно заменившиеся нулями), а кто-то лез из кожи вон, чтобы стать его другом. Хотя о какой дружбе может здесь идти речь.
Узнав о происшедшем, мэр сначала долго и глубоко сопел, цепко уставившись суровым взглядом своих змеиных глаз в стоящую на столе чернильницу, как бы всасывая ими мутную жидкость, потом тяжело вздохнул и попросил повторить доклад. Доклад был повторён трижды, после чего мэр устало сообщил присутствующим, что ему надо подумать. Все удалились.
«Итак, в городе появились животные, - заскрипели мысли в голове мэра. - Конечно, этого следовало ожидать. Когда кругом только одни негодяи и лжецы, я ничему не удивлюсь. Как это ещё их сумели поймать? Ах, да – они ведь не сопротивлялись. Плохо, очень плохо».
Поток сознания постепенно набирал обороты, переводя противный скрип в ещё более противный писк. Вскоре к нему откуда-то стал примешиваться ещё и непонятный гул, похожий на работу гигантских крыльев неизвестных природе насекомых.
«Я должен как-то отреагировать на их ход. Они пошли первыми, значит, мне придётся играть чёрными. Очень символично. Впрочем, как всегда. Вопрос в том, как мне играть. Единственное в чём я уже уверен, это то, что я не буду тратить время на защиту. На моей стороне сила и количество. Грех не воспользоваться этим. Грех… А вот на что рассчитывают животные? Ведь если они решились на это, значит, они на что-то же рассчитывают. Знать бы на что…».
Думать дальше было всё равно, что стрелять из револьвера в собственный висок, поэтому мэр немного расслабился и подошёл к окну. На улице было пустынно и спокойно. Мэр на мгновение представил себе, что произойдёт, если его горожане вдруг узнают о животных. Он с ужасом отогнал возникшую перед глазами картину.
«По крайней мере, их видело всего несколько человек, да и то из санитарной службы. Если этих людей нейтрализовать, то вероятность утечки информации значительно уменьшится. А вот если бы их всех...», - мэр улыбнулся и хлопнул в ладоши. Тотчас открылась дверь, и на пороге выжидающе возник секретарь, лицо которого лучилось преданностью, любовью и страхом.
- Пошёл вон, - тихо сказал ему мэр.
- Слушаюсь!
«Ещё бы ты не слушался… - мэр сел в кресло. - Жаль, но нейтрализовать всех не удастся, это может вызвать ненужные разговоры, а мне сейчас как никогда необходимо молчание. Вот человек пять-шесть в общем-то может пропасть без вести, не вызывая никаких подозрений. Служба опасная - мало ли что случается на работе», - мэр улыбнулся ещё раз, но в ладоши хлопать не стал.
«Что-то я стал слишком сентиментальным», - взяв со стола чернильницу, мэр впился в неё взглядом. «Время работает на меня. Животные будут сидеть, а я буду ждать, чем закончится это Великое Сидение. - Он поставил стекляшку на место. — Жаль, что я их не могу...», — мэр осёкся, ему показалось, что эту мысль он произнес вслух. «Как много ещё в этом мире несправедливости!» - он нажал кнопку звонка. Секретарь возник мгновенно и неслышно.
- Позови их.
- Городской Совет? - решился уточнить секретарь.
Мэр тяжело вздохнул:
- Ты ещё здесь?
Через минуту Совет в полном составе слушал указания мэра, ещё через пять минут мэр собрался и вышел на улицу в сопровождении своего вездесущего секретаря. Мэр шёл к животным. Он мог себе позволить это, ведь время и в самом деле работало на него. Время всегда работает на того, кто в нём нуждается.