Животные (изумрудная сказка) 28-29
Начало сказки: 1-3, 4-6, 7-9, 10-12, 13-15, 16-18, 19-20, 21-22, 23-25, 26-27
28
- Сограждане! - торжественно начал свою речь проворно натянувший на себя траурную маску печальный отец города. - Нас постигло большое горе. Трагически погибли наши братья. Вы все их знали. Они были вашими преданными друзьями, заботливыми сыновьями, любящими мужьями и добрыми отцами. - Мэр на секунду задумался, прикидывая, стоит ли продолжать перечисление родственных связей. - Их смерть была так неожиданна и жестока, что до сих пор наши сердца разрываются от переполняющего их горя. - В толпе послышались рыдания. - Их уже не вернуть. Но мы, оставшиеся в живых, должны сохранить светлую память о том подвиге, который был совершён во имя нас с вами. Самоотверженно и бесстрашно бросились герои в неравную схватку с вероломным врагом и погибли, завещав нам…
Толпа слушала речь, затаив дыхание. Совершенно не улавливая смысла произносимых пламенных слов, горожане зачарованно внимали пьянящей мелодии голоса мэра. Пафос и трагизм ловко маскировали бессмыслицу и откровенную ложь, непрерывным потоком льющиеся с трибуны вниз. Люди и думать забыли из-за чего они притащились сюда ранним воскресным утром. В безумных глазах полыхала жажда мести и крови. Мэр заметил этот щекочущий нервы блеск и перешёл к главному.
- Вы знаете, что убийцы пойманы и находятся под стражей. И я думаю, вы согласитесь, что они достойны смерти. - Мэр выждал паузу, и толпа заорала «Да! Да!», «Смерть!», «Убийцы!», «Содрать с них шкуры живьём!». Покивав головой, он вновь поднял руку и в наступившей тишине продолжил: - Городской Совет долго думал о том, как следует поступить с животными. И, наконец, мы нашли единственно правильное на наш взгляд решение. Я знаю, что вначале многим оно не понравится, но я хочу, чтобы вначале дослушали меня до конца, и лишь потом сделали свои выводы. Не было бы никакой проблемы, если бы это преступление было совершенно человеком - он уже был бы мёртв. Но здесь особый случай. Преступниками являются звери. Не люди, наделённые интеллектом, а просто звери. Да они могут разговаривать, но неужели вы считаете, что они настолько же разумны, чтобы с них был такой же спрос, как и с нас? Разве можно обвинять молнию в том, что она ударила в дом, и он сгорел? Или горы в том, что они уничтожают извержениями вулканов целые города? Так в чём же мы можем обвинять зверей? В том, что они поступили, как и следовало бы поступить диким хищникам?! Нет, нет и ещё раз нет. Они принесли нам большое несчастье, но… этого потребовала от них их природа. И казни бы мы их разве не уподобились бы мы сами этим несчастным тварям? Но мы - люди! Мы может контролировать свою внезапно вспыхнувшую бессмысленную жестокость и должны уметь прощать её неразумным существам этого бедного мира. Это-то и отличает нас от животных. Поэтому городской Совет обращается к вам с призывом проявить всем свои лучшие человеческие качества и простить. - Мэр пустил слезу и внимательно оглядел толпу. «Это я что-то увлёкся. Как бы эти идиоты и впрямь не расчувствовались бы». - Мы выпустили зверей из тюрьмы. - Толпа ахнула. - Но, учитывая их агрессивность и социальную опасность, мы поселили их в специальные помещения, где они будут содержаться в весьма приличных условиях за счёт города. Это величайший акт милосердия, сограждане! Более того, животные не будут в одиночестве. Они не лишаются возможности общаться с людьми. Любой желающий за весьма и весьма символическую плату может придти посмотреть на них и даже покормить. И всё это совершенно не опасно для вашего здоровья и жизни. Сейчас вы убедитесь в этом сами.
Мэр спустился с трибуны, взял с бархатной подушечки сверкающие ножницы и, став в пол-оборота к зрителям, торжественно разрезал алую ленточку, перекрывающую проход на территорию зоопарка. Заиграл оркестр, радостно зашумела толпа, и внутрь медленно потекла тонкая струйка истомившихся горожан.
29
Уже прошёл месяц с момента открытия зоопарка, а число желающих побывать там всё не уменьшалось. Доходы от посещения были на несколько порядков выше предполагаемых, и казна просто пухла от вносимых средств. На первых порах люди относились к животным очень агрессивно, и охране приходилось проявлять постоянную бдительность во избежание расправы. Горожане обрушивали на головы беззащитных животных потоки яростной брани, просовывали между прутьями решёток острые палки, пытаясь уколоть прижавшееся к дальней стенке испуганное существо. Однажды какие-то подвыпившие подростки забросали клетки петардами, и взбешённая Медведица, бросившись на обидчиков, чуть не достала одного из них своими когтями, что вначале сильно испугало, а затем безудержно развеселило глумливую молодёжь. Хулиганов вывели с территории зоопарка, а перед клетками поставили специальный заборчик, не позволяющий посетителям подходить к заключённым в них зверям слишком близко. Конечно же, среди людей были и те, что испытывали искреннюю жалость и сострадание к заметно исхудавшим и уже ставшим неприятно пахнуть животным. Но всё равно относились они к ним не как к равным себе, а как к «братьям нашим меньшим». Это унижало и доставляло ещё большие страдания. С родителями часто приходили дети и приносили завёрнутые в салфетки сладости. Звери молча благодарили их, но не притрагивались к гостинцам. Маленькие горожане не понимали причины такого поведения и обижались, и даже плакали. Тогда родителям приходилось их успокаивать, объясняя, что «медвежонок не хочет сейчас кушать», а «птичка» не ест конфет. Животные молча наблюдали повторяющуюся изо дня в день приторно-сладкую комедию и только ниже опускали головы. И всё-таки в этом всеобщем человеческом безумии был небольшой, малозаметный проблеск разумности. Каждое утро, когда в зоопарке ещё практически не бывало посетителей и поздно вечером, перед самым закрытием к клеткам приходили двое или трое неприметных для постороннего взгляда детей. Но всегда это были одни и те же дети. Они ничего не приносили с собою и ничего не говорили. Они молча смотрели внутрь клеток, жадно ловя светящиеся в полумраке взгляды. Постояв несколько минут, они так же молча уходили обратно. И всегда среди них был Храбрый Мальчик.