ПРОЗА. Отзвуки прошлого. Часть 5

Она приняла душ, укуталась в теплое одеяло, взяла ноутбук, поставила его на кровать рядом с собой, открыла и начала искать последнюю напечатанную Алексеем статью.

Статья была о местной специализированной школе для деток с ограниченными возможностями, об ее учителях и о достижениях, которых они достигли, работая с детьми в разных направлениях. Развитие творческих способностей в этом заведении было поставлено на высокий уровень. Благодаря новому педагогу по русскому языку, дети увлеклись театром. Создали свою маленькую студию, готовили спектакли и раз в месяц показывали их – вначале только родителям, а потом и всему городку.

Получалось у них замечательно. В постановках были заняты не все. Но в подготовке Илья Борисович, так звали преподавателя, задействовал все классы. Кто-то рисовал эскизы для декораций, кто-то делал эти декорации, другие рисовали афиши. Вдруг образовалась целая гильдия модельеров. Детям нравилось создавать модели одежды и воплощать их в жизнь, причем, как для спектакля, так и для школы в целом. Они даже сделали эскизы формы, специально для себя. В общем, с приходом этого учителя школа ожила и у детей виден был прогресс.

Статья была написана очень живо, красочно и ярко. И только в самом конце, буквально одним предложением, которое бросило тень на весь рассказ, проскользнуло недоверие и негативное отношение к директору этой школы. Причем, как его ко всему происходящему, так и людей к нему самому.

Директором этого учебного заведения был уже совсем не молодой, но бодрый не по годам, сухопарый с неприятным колючим взглядом мужчина. Его здесь помнят еще с послевоенных времен, он работал преподавателем математики в средней школе, а со временем стал директором, и вот уже на протяжении десяти лет он возглавлял именно эту школу, для детей с ограниченными возможностями.

Генрих Яковлевич Струве, как руководитель, не одобрял действий Ильи Борисовича. Он считал, что эти дети должны получить специальности, которые после окончания учебы помогут им выжить в этом жестоком Мире. А Илья Борисович настаивал на духовном и творческом развитии таких детей, говоря, что коров доить и избы мести их родители научат.
Вот так, конфликтуя и споря, эти два по-своему удивительных педагога, работали вместе.

И все бы ничего, но как-то раз в школе произошло ЧП, после чего и решили обратиться в средства массовой информации, написать статью и спросить мнение всех жителей, нужен ли такой метод обучения, или все-таки вернуться к старым, дедовским методикам, на которых настаивал директор.

А случилось вот что. Летом, во время каникул, учащиеся продолжали ходить в школу, только не на занятия, а на репетиции и на разного рода кружки. Учителя здесь полноценных отпусков не имели, но их это не огорчало нисколько. Они были рады работать с детьми, видя положительные результаты. Родителей этих детей тоже все устраивало, но как раз этим летом и случилась странная история.

Ученик девятого класса, прийдя на кружок рисования, взял краски, мольберт и пошел на задний двор школы. Вид здесь был потрясающий. Школа стояла на возвышенности, и с этой стороны забора не было, а выход был прямо на луг. Между школьным задним двором и лугом текла небольшая речка, которую можно было перейти вброд, и на горизонте, где небо лежало на полевых травах, стояла старенькая церковь. Синие купола почти сливались с небом, а белесые стены с луговыми ромашками и красота обозримая усиливалась пеньем птиц и запахом трав.

Дети часто любили здесь играть, но в тот день только Никитка пришел сюда. Ребенок имел слабый слух и носил ушной аппарат. Когда он приходил в это место, то подкручивал звук, чтобы лучше слышать пенье птиц.
Через некоторое время здесь его нашла Ада Павловна, преподаватель рисования. Мальчик лежал без сознания возле мольберта, с кистями в руках. Под головой было видно красное кровавое пятно. Скорая приехала быстро, констатировали у Никиты сотрясение мозга и травму головы средней тяжести, а чуть поодаль от места, где его нашли, лежала дубовая ветка, со следами крови. Следствие подтвердило, что кровь принадлежала мальчику, только вот кто ударил и зачем, так и не выяснили. Детям после этого случая было запрещено ходить на задний двор без преподавателей и в свободное от учебы время.

Настя читала и никак не могла понять, почему все-таки замяли это дело. «Ведь хорошо, что ребенка нашли, а если бы его там убили... и вообще, кому это было нужно». Вопросов в голове крутилось много, но ответов не было. «Наверно Леша, что-то узнал об этом расследовании», вдруг пришло ей в голову, «ну, тогда все понятно. Нужно будет об этом напомнить Эдику. Ведь он-то точно должен знать. Дело было громкое, я хорошо помню тот случай. Тогда весь городок гудел. Но склонились к версии о наркоманах. Вроде не местные, хотели что-то украсть из школьного сарая, а там оказался этот мальчик. Вот они его и ударили. Главное, что все в эту версию поверили. Ладно, днем заеду к Эдику и обязательно расскажу». Настя закрыла ноутбук и как-будто провалилась в сон.

***

Проснулась она от запаха кофе, стоящего на тумбочке возле кровати. На подносе, вместе с кофе и булочками, лежала записка от Майкла. Настя поймала себя на мысли, что в последнее время стала панически бояться таких вот листков бумаги. Она села на кровати, опершись на спинку и подложив подушку, поставила на колени поднос и развернула записку.
«Настенька, мне нужно на пару часов уехать. Завтракай без меня, но никому не открывай и никуда не ходи. Я вернусь, и мы поедем с тобой к Эдуарду на работу, он звонил и есть какие-то новости.»

Настя сложила записку, глотнула кофе и, закрыв глаза, стала прокручивать все ночные события. «Ладно, подожду Майкла. Нужно ему показать эту Лешину статью и рассказать о происшествии», подумала она, ставя пустую чашку на поднос.

Автор: @anzhelinasahiner
Редактор: @ladyzarulem
Публикация: @stone

18.05.18