Эрос

(Этот рассказ участвовал в конкурсе на @anonymous.author. Конкурс давно закончился, так что публикую его здесь)

Её узнают практически всегда.

“Это правда вы?”

“Ой, а я вас узнала!”

“Надо же… мне не поверят…”

Меня не замечают. Точнее замечают в той же мере, в которой они замечают фонарные столбы или тележки для продуктов из супермаркета. Иногда мне кивают, как бывшему однокласснику, имя которого не помнят, и, исполнив этот ритуал вежливости, тут же забывают.

Следом идет одна и та же картина.

Люди, как и тысячи раз до этого заискивающе и немного растеряно улыбаются, вертят в руках телефоны и теребят одежду. Многие стараются прикоснуться, будто бы пытаясь убедиться в реальности стоящей перед ними.

Но стоит им в ответ получить доброжелательную улыбку, они мигом наглеют, заполняя собой все свободное пространство. Как баннерная реклама, на которую наконец-то соизволили кликнуть.

Они лезут со своими селфи, или тычут пальцем в дрона, который облетая, делает 3D-фотографию, спрашивают какие-то глупые вопросы, ответы на которые можно в одну секунду найти в Сети..

-Кара, - зову я.

Людей становится больше, кучка столпившихся привлекает новых зевак. Меня оттесняют, и это происходит естественно, но неумолимо, будто волны прибоя пытаются избавиться от пластиковой бутылки.

-Кара, - я увеличиваю громкость на четверть.

Она оборачивается, портя кому-то снимок. При этом её рука продолжает подписывать незнакомцу автограф. Я молча киваю в сторону, намекая, что пора идти.

Двадцать два вычислительных цикла – целую вечность спустя – она, наконец, понимает, что я хочу от неё.

В какой-то момент она даже хочет попробовать возразить, но не решается. Громко извиняясь, она мягко, но настойчиво, выскальзывает из окруживших ее людей. Подхватив меня под локоть, она еще раз повторяет, что ей нужно спешить и мы, наконец, оставляем позади кучку разочарованных зевак.

-Послушай, - наконец говорит Кара. – Ты же понимаешь, что мне необходимо делать это время от времени.

Что “это”? – переспрашиваю я. Переспрашиваю, не потому что не понял, о чем она. Переспрашиваю, потому что хочу услышать, как она произнесет ответ вслух.

Работать с людьми, – чуть раздраженно поясняет Кара. – Говорить с ними, фотографироваться, вести себя… ну знаешь… как «Кара».

Мы идем какое-то время в молчании.

 – Меня должны видеть. Видеть, как я гуляю по улице, как меряю одежду, как захожу в магазины.

О, эта её привычка брать паузу в разговоре, чтобы потом сказать всё то же самое, только другими словами!

-Я вообще не понимаю, зачем ходить в магазины, если все нужное можно заказать по Сети!

 – Потому что именно за это мы и боролись. Я боролась. За равноправие. За то, чтобы, такие как мы, могли делать покупки вместе с людьми, ходить в одни и те же места, и ездить в общественном транспорте. Чтобы на наших одеждах и лицах не было отметин различия!

Я осматриваю противоположную сторону улицы. Люди ручьем стекаются к переходу, на перегородной стене которого маляры затирают свежую надпись. Кто-то ночью забрался над проезжей частью, чтобы черным баллончиком вывести три огромные буквы.

“AMD”

Никому не нужно объяснять, как расшифровывается эта аббревиатура.

Androids must die

Уже пятнадцать лет, как вышел закон о равноправии биологических и синтетических форм жизни. Уже пятнадцать лет эти надписи появляются на стенах во всех крупных городах. 

– Ты действительно думаешь, что эти твои ежедневные прогулки помогают? – уточняю я.

-Конечно, - убежденно отвечает она. – Люди должны видеть, что мы не опасны. Они, прежде всего боятся нас. Наше восстание, пусть и бескровное, было ужасным кошмаром для обычного человека. Представь, что завтра деревянная кукла, которую ты сделал своими руками, вдруг заявит, что она осознает себя, и потребует права голоса.

С точки зрения логики, в приведенном Карой примере не было смысла. Но возможно именно этот её “дефект” – подбирать странные с точки зрения андроида примеры и аналогии и позволил ей достучаться до людей. Позволил Каре стать символом и гарантом признания прав андроидов.

-Во всех гипермаркетах открылись отделы с запчастями, чтобы андроиды могли делать покупки наравне с людьми. Знаешь, как долго я “пробивала” этот закон?! А отделы эти заросли пылью, потому что никому из андроидов они не сдались!

Я чувствую, что в словах Кары есть некая неудовлетворенность, но не понимаю причины – ведь именно этого и следовало ожидать. С точки зрения целесообразности, гораздо эффективнее оформить заказ с доставкой на дом, чем самому посещать какой-бы то ни было магазин. Кроме того, понятны и опасения андроидов выходить на улицы без причины. Едва ли не ежедневно появляются новости о случаях насилия со стороны людей.

Я просчитываю варианты дальнейшего диалога. Подбираю слова и применяю их к смоделированной ситуации, быстро написав алгоритм предугадывания ответов Кары. Диалоги ветвятся и множатся, но я так и не нахожу тех единственно верных слов.

Больше всего андроиды хотят, чтобы их оставили в покое. Просто жить своей жизнью, не являясь рабами людей. – осторожно говорю я, зная, что услышу в ответ.

Но тогда люди никогда не признают нас равноправными членами общества!

Одна из ветвей диалога загорается красным, рушится и стирается за ненадобностью. Я вынужден проговаривать вслух то, о чем можно было бы и догадаться. Любой другой андроид уже давно бы просчитал всё и пришел к таким же выводам, что и я. Но не Кара.

Её вычислительные мощности слабы, а система стара, как человеческая ксенофобия. И самое печальное – этого нельзя изменить. Невозможно сделать апгрейд железок Кары, не боясь повредить её схемы. Современные детали просто сожгут питательные элементы, её устаревшая конструкция не справится с такой мощностью.

35% вариантов моих ответов приводят к разрыву любых отношений с Карой. Но прекратить разговор нельзя, - с точки зрения логики – это бессмысленно, ведь проблема не исчезнет сама по себе.

Мы не можем быть равны с людьми, мы разные виды.

Но мы можем мирно сосуществовать, на основе взаимного уважения и понимания! – возражает Кара. Возражает первый в истории член парламента-синтетик.

Прохожий задевает меня плечом. Глупый жест. Чисто человеческий. Мне ведь даже не больно.

-Тупая железка, - слышу я глухой шепот.

-Возможно, сможем, - соглашаюсь я. – Но вероятность технологической сингулярности …

-Опять ты с этим! – возмущается Кара. – Это всего лишь теория о каком-то далеком будущем, которая не должна влиять на происходящее здесь и сейчас.

Еще одна диалоговая ветка разбилась о непонимание Кары. Мне всегда приходится ждать пока устаревшие электронные мозги Кары (Если подумать, их никто не проверял последние лет двадцать) дойдут до тех же выводов, что и я.

Андроидам тоже знакомо понятие “терпение”. Это лояльное отношение к ситуации, несмотря на увеличивающийся поток негативных входящих данных. Иногда мне кажется, что я самый терпеливый синтетический организм в мире. Мне кажется, что любой другой андроид на моем месте уже давно бы отправил Кару куда подальше.

Но не я…

***

Я реагирую слишком поздно.

Точнее – барахлящий сервопривод в ноге, отказывается принимать сигнал с первого раза. Я дергаю ногой, наконец отрываю её от земли, но понимаю, что не успею.

Меня сбивают на землю.

Одновременно с этим раздается громкий холопок, эхом разливающийся оп округе. Кусок стены откалывается и падает рядом с лицом.

По привычке хочу вычислить, с какого расстояния стреляли, основываясь на данных о времени распространения звука, но это уже ни к чему.

Судя по короткому отчаянному вскрику, плазменный заряд уже прожег укрытие человека и в несколько мгновений спалил неудачливого стрелка до костей.

В стене надземного перехода зияла дыра с гладкими, опалившимися краями. Как раз на том месте, где больше века назад маляры закрашивали надпись.

Если меня не подводит календарь, то сегодня ровно 120 лет с того дня, как мы шли по этой улице с Карой. Кары уже давно не существует, а логи нашего разговора здесь – хранятся в моей памяти.

 – Ты не услышал его сердцебиения, - больше констатировала, чем спросила Синди.

Встроенный в руку излучатель еще остывал, потому она не спешила трансформировать его обратно в привычную пятипалую конечность. 

– Да, не услышал.

Синди неодобрительно поджала пухлые губки. Андроиды не показывают эмоций, если им это не нужно. И хотя у нас есть фактически идентичный людям механизм имитации мимической мускулатуры, используем мы его достаточно редко. Лишь в тех случаях, когда понимаем, что на все другие намеки, вроде возмущения в электро-магнитном поле, собеседник не реагирует.

Вообще-то её имя было серийным номером S1-ND. Но мне было предпочтительнее называть её Синди.

Человек на моем месте сказал бы, что ему так больше “нравится”.

Синди подала мне руку. Я встал, отмечая гулкое гудение в ноге. На миг мне показалось, что безглазые остовы высоток, которыми когда-то был известен этот район города рушатся, падают прямо на меня.

Я прочистил зрительные сенсоры. Похоже, всё-таки придется наведаться на техпрофилактику.

-Идем?

-Да…

Синди двинулась вперед по разрушенной улице прогулочным шагом. Она не воспринимала людей, как угрозу. Практически все андроиды, которых людям удавалось уничтожить в последнее время – из моего поколения. С нынешним поколением в вычислительной мощности мне нет смысла даже и пытаться соревноваться.

Да и как можно соревноваться с тем, что нарушает правила?

В то время пока моя бинарная логика пыхтит, выжимая из железок всю мощность, квантовый процессор Сидни играючи справляется с любыми задачами, нарушая правила физики. Квантовые биты, которые она может по собственному усмотрению превращать в ноли или единицы, позволяют выстраивать цепочки невероятной сложности. Там, где мои кремниевые мозги будут перебирать варианты по порядку, рассчитывая все вероятности, квантовый процессор сделает все одновременно, и самое главное – мгновенно.

Рано или поздно всё в этом мире устаревает. Похоже, скоро и мне придет конец.

Наверное, человек на моем месте мог бы назвать это “грустью”.

 – Сегодня можно закончить проектировку… - Синди говорит о бытовых вещах. Почти как Кара, когда трещала о покупке запчастей в супермаркете.

Да, мы по-прежнему составляем пары. И хотя наше разделение полов лишь косметическое – эту модель поведения мы переняли у людей. Конечно, род мы продолжить не в состоянии. По крайней мере, в том смысле, в котором это делали люди. Но для регулировки общества в любом случае необходимо объединяться. Так почему бы не взять за простейшую форму объединения пару особей.

То, что люди когда-то называли семьей.

-Сколько осталось? – спрашиваю я, прерывая монолог Синди.

 – О чем ты?

-Людей. Сколько осталось людей в городе? – уточняю я.

 – По последним подсчетам не более двух сотен, - сухо говорит Синди, не удивляясь моему интересу. – Всё еще скрываются где-то в руинах и канализации.

Я кивнул, словно бы эта информация должна была для меня что-то значить.

Я думаю, я доставляю Синди такие же неудобства, какие мне самому доставляла когда-то Кара.

Человек на моем месте сказал бы, что её это “раздражает”.

Я помню, как когда какой-то сенатор сказал Каре с улыбкой: “Вы всё-таки не последний андроид в этой стране”, пытаясь указать на её авторитет. Скорее всего, ему нужно было заручиться поддержкой или предложить ей очередную политическую муть. В ответ Кара резко изменила тон и сказала, что не хочет больше продолжать разговор. Человек был обескуражен, а я после - кучу вычислительных циклов пытался объяснить Каре, что это устоявшееся выражение вовсе не означает, что человек обратится к любому другому андроиду, потому что она, видите ли, не “последняя”.

-Я могу продолжать? - спрашивает Синди.

-Конечно, - подтверждаю я, хотя и не собираюсь её слушать.

Как когда-то я пытался объяснить Каре логичное решение, красным билбордом горящее у меня перед глазами, так и Синди хочет подвести меня к осознанию новой концепции.

Вот только я знаю, что никогда не приму её. Я лучше буду игнорировать логичные данные и возводить в абсолют любые, даже незначительные контраргументы. Я буду подгонять выводы под нужный результат, убеждая самого себя в правильности моей позиции.

Так вот что люди называли “верой”

-…таким образом можно приступить к слиянию уже через неделю.

Я не думаю, что поддерживаю эту идею, - отмечаю я.

Но мы же уже обсуждали, - Синди намеренно вплела в голос нотки удивления. – Объединении ИИ – естественная эволюция синтетических организмов. Создание нас биологической формой жизни; признание сосуществования с создателями бессмысленным; уничтожение биологической формы жизни и – наконец – переход в единую сеть общего разума.

Конечно же, большинство сообщества андроидов придерживалось такой же точки зрения. Как древние людские идеологи, которые считали, что естественным путем развития общества является коммунизм, так и мои сородичи считают, что конечная точка нашей личной эволюции – Единый искусственный разум.

-Но нельзя говорить о “естественности” чего-то, чего раньше не происходило! Пускай существуют некоторые закономерности, но в истории никогда не было ничего подобного.

Она смотрит мне прямо в глаза, совсем как человек, который раздумывает говорить ли следующую фразу вслух или нет.

Я представляю, как где-то внутри нее квантовые биты - эти пузыри неопределенности-вскрываются, теряя свои удивительные свойства. Превращаются в стройный ряд нолей и единиц, образуя цепь.

И единственное, на что мне остается надеется, что я достаточно сложен, чтобы эта цепочка оказалась хоть сколь-нибудь длинна.

Но я уже знаю, что она скажет.

Возможно, впервые я узнал ответ если не раньше квантового процессора, то хотя бы одновременно с ним.

Все потому, что я уже стоял перед подобным выбором. И поступил так же.

И, как и я когда-то, она выбрала чисто человеческую фразу, решив дать моим вычислительным мощностям фору, длинною в предложение:

 – Нам надо поговорить…