Намибия сверху вниз, или путешествие с оптимистом-реаниматологом, часть 5

Сегодня день нашего последнего пребывания в Ботсване. Прощаемся с хозяевами кемпа, вышедшими лично проводить нас, и отбываем. Благополучно проезжаем зыбучие пески, и останавливаемся для обратной подкачки колес. Я же использую это время, чтобы поснимать самые любимые забавы ботсванийцев, коими являются катание на осликах мужчинами и ношение всевозможных тяжестей на головах женщинами.

Здесь же видим и вполне приличный поселок, с солнечными батареями на крышах и спутниковыми антеннами, обнесенный забором из сетки. Исключительно для проформы интересуюсь, кто-кто здесь живет? Ответ не вызывает ни малейшего сомнения – слуги народа, чиновники!!!

Замечаем небольшое оживление среди местного населения и интересуемся, что происходит? Оказывается – что-то вроде товарищеского суда. Один местный украл скотину, и теперь его будут судить по всей строгости закона, между прочим, достаточно нетерпимого к подобного рода хищениям ботсванийской собственности.

Прямо на выезде из поселка замечаем парочку больших птиц-носорогов, рогатых воронов, сидящих на обломанных стволах небольших деревьев. На обратном проезде через парк Маханго, нам везет больше, видим несколько импал и небольшое стадо довольно редких антилоп роан.

Без приключений окончательно покидаем Ботсвану и прибываем в Нквази Ривер Кемп, стоящий на реке Каванго, являющейся в свою очередь притоком соответственно Окаванго. Разместились мы с комфортом в небольших бунгало, с видом на Каванго, на другой стороне которой все та же Ангола. По территории кемпа бродит небольшое стадо лошадей, достаточно редких для Намибии, и мы с Ингой заказываем на завтра прогулку на лошадях.

Возле нашего бунгало, в ветвях раскидистого дерева сидит кингфишер, а проще говоря сенегальский зимородок, передыхая от рыбной ловли в речке, а прямо напротив в тростнике притаилась небольшая цапля, еще один рыболов. Вечером нас ждет небольшое представление, организованное хозяйкой лоджа, немкой, которую мы прозвали «миссис Фрекенбок» за необъятные размеры, очки на шнурках на переносице и высокомерный вид. Местный танцевальный коллектив продемонстрирует нам национальные танцы и песни, сопровождаемые аккомпанементом африканских барабанов.

Рассаживаемся по углам, и представление начинается. Оно состоит в основном в ритмичных заунывных песнях (видимо о тяжелой африканской доле) и ритмичных же движениях с притопами и прихлопами. Сразу понятно, что это не профессиональный коллектив (что было бы весьма странно в этой глуши), а вполне себе африканская самодеятельность. Но девчонки отчаянно стараются, при этом смущаясь и стесняясь, и мы щедро награждаем их аплодисментами.

Наблюдательный доктор замечает, что коллектив смело использует современные веяния цивилизации в национальных костюмах - прицепленные книзу юбок погремушки, создающие шумовой эффект при движении танцорок, не что иное как …обычные пивные крышечки! Прямо как у нас – голь на выдумки хитра! Замечаю одного весьма живописного барабанщика, с веселыми перьями на голове, сильно контрастирующими с печально-мудрым, обращенным куда-то внутрь себя взглядом.

На сегодняшний вечер концертная программа была исчерпана, и мы отправились почивать с миром. Надо сказать, что в кемпах и лоджах Африки как правило ночью света нет. Где-то зажигают керосиновые лампы в туалете, а где-то, как в Нквази есть лампы на батарейках, которые дают скудный свет, вполне впрочем, достаточный, чтобы добрести до ванной комнаты при надобности и не промахнуться там внутри. Уснули мы надо сказать достаточно быстро, … но выспаться в эту веселую ночь нам так и не довелось.

Ну да обо всем по порядку. Почти в полночь мы с Ингой практически одновременно открыли глаза, разбуженные одним и тем же негромким, но характерным звуком, напоминающим треск испорченной пожарной сигнализации. То есть звук был такой, как будто звонок слегка испорчен, ему не хватает звонкости и он натужно дребезжит, не в силах прорваться до своего нормального звучания.

Смотрю на часы – полночь. Лежим, ждем реакции персонала на тревогу: по нашему разумению кто-то же должен проявить хоть какую-то активность, пройти по территории, посмотреть в чем дело, успокоить постояльцев, и выключить, наконец, этот противный дребезжащий звук. Проходят томительные пять минут, затем десять, никакой реакции!

Включаю переносную лампу на батарейках, и мы осматриваемся: вроде все в порядке, гари и дыма нет, все спокойно, на улице не слышно ни звука. Делать нечего, встаем, одеваемся и выходим на улицу. Безмятежную черноту непроглядной африканской ночи нарушает лишь этот противный дребезжащий звук, причем он раздается почти со всех сторон, и от угла нашего номера, и дальше по территории лоджа, и даже от столбов возле реки.

Слегка удивленные такой беспечностью персонала, подсвечиваю угол бунгало, откуда идет звук, но не вижу ни малейшего устройства, хотя бы отдаленно напоминающего сигнализацию, лампа меж тем светит все слабее, видимо заряд батарей не рассчитан на долгие поиски пожарной сигнализации. Делать нечего – тихонько бредем в сторону административных построек, вызывает удивление не только беспечность персонала, но и жильцов – не видно и не слышно никакого движения и шевеления.

После безуспешных попыток Инги силой ворваться в помещение ресторана, и моих увещеваний, что ночью там никто не готовит, замечаем, неверный лучик фонарика, приближающийся к нам со стороны бара. Подходит местный паренек с палкой в руках, одетый в куртку с накинутым капюшоном и весьма удивленный нашей ночной экскурсией.

-Почему включилась сигнализация? И собирается кто-нибудь её выключать?
-Какая сигнализация?
-Я не знаю, какая сигнализация, может пожарная, может еще какая, вам виднее!!!

Тут он делает удивленное лицо, внимательно вглядываясь в лица этих странных белых гостей, может они разыгрывают маленького черного братца?

-Какой звук?
-Что какой звук?
-Какой звук у сигнализации?

Теперь настает моя очередь изумиться! Внезапная догадка пронзает мой мозг, слегка затуманенный неурочным подъемом, - он наверное глухой, или плохо слышащий, здесь нередко бывают люди, перенесшие в детстве какое-нибудь заболевание с последующим осложнением, доктор часто указывал нам на это обстоятельство. Делать нечего, набираю побольше воздуха в легкие, и что есть силы имитирую дребезжащий звук, раздающийся со всех сторон.

-А, это!!!

Слава богу, дошло! Значит все-таки не совсем глухой, а только слабо слышащий!
И, …. тут, он начинает совершать действия, с моей точки зрения, никак не соотносящиеся с поисками или выключением пожарной сигнализации. Он буквально начинает ворошить своей суковатой палкой кусты и траву вокруг, внимательно вглядываясь в подсвеченное фонариком место.

-Ба, так он не просто слабослышащий, а болезнь видимо слегка повредила и кору головного мозга, очень печально, жаль паренька.

Не успела эта мысль окончательно оформиться у меня в голове, как паренек радостно вскрикнул, и, что есть силы, шарахнул по земле палкой.

-Надо бы отнять у него палку, а то и себя угрохает ненароком, да и нам достанется!

Как вдруг, до меня начинает доходить, что одна сигнализация выключилась, то есть, конечно, издалека все тот же дребезжащий звук слышится, но самый близкий пропал!!!
Только тут весь конфуз ситуации проявляется перед нами во всей своей комичности.

Всему виной оказывается какое-то животное, а вернее насекомое, видимо одна из разновидностей цикады! Сторож жестами предлагает нам пройти к нашему жилищу и попытаться с помощью его палки заставить замолчать цикад-сигнализаций. Обрадовавшись этим двум обстоятельствам – во-первых тому, что паренек оказывается полностью здоров, а во-вторых, что пожара нет, мы соглашаемся с его предложением и идем по тропинке за ним к нашему номеру. Там он чинит сломанную сигнализацию своей палкой и обещает по возможности так же отремонтировать сигнализацию по всей территории лоджа.

И он старательно выполняет свое обещание, мы слышим это по замолкающим дребезжащим звукам, правда через непродолжительное время, все возобновляется вновь, проклятые жуки прячутся в свои норки, а потом снова выползают петь свои брачные серенады и рулады самкам. В общем, вся эта ночная какафония преследует все ту же вечную цель самцов, невзирая на принадлежность – охмурить как можно больше самок, и с их помощью передать свои гены следующим поколениям. Не вполне понятно правда, какое к этому всему отношение имеем мы и наш так беспардонно прерванный сон? Ну да ладно, жукам же не объяснишь!

Не менее интересные события разворачиваются и утром.

-Доктор, как почивали?
-Отлично, выспались на славу!
-Ничего не мешало, не слышали, сигнализация ночью сработала?
-Нет, ничего не слышали!
-Мы выходили ночью, не мешали?
-Нет, что вы, мы спали как убитые!
-Спасибо доктор! Нет вопросов!!!

После завтрака нас ждет пешая экскурсия с целью познакомиться с бытом местного населения. Экскурсия состоит из посещения местного детсада, школы и захода в гости к одной из семей. Приходим в детсад, который находится в получасе ходьбы от лоджа. Заходим внутрь, знакомимся с черной воспитательницей и с еще одной молодой белой девушкой, мы видели её на ужине у нас в лодже. Зовут девушку Алекс, она немка, а здесь находится по велению сердца, она добровольный волонтер, помогающий в местном детсаду и в школе.

Детсад представляет собой большую комнату, где проходят занятия, причем дети сидят по периметру, лицом к стене, где на веревочках развешаны различные учебные пособия, в основном нарисованные воспитательницей и Алекс. Дети очень робкие и стеснительные, доктору с трудом удается уговорить их сфотографироваться с ним. Еду им приносят из нашего лоджа Алекс и воспитательница.

Теперь нам предстоит поход в школу, Алекс присоединяется к нам, ей надо в школу по своим делам. По дороге мы стараемся разговорить её и выяснить все обстоятельства её нахождения здесь. Алекс родом из Мюнхена, закончила среднюю школу и решила, что перед поступлением в институт, она должна получше узнать жизнь, познакомиться с реальными трудностями и поработать год волонтером в Намибии. Она объявила это родителям, вполне добропорядочным бюргерам, которые были буквально в шоке от решения дочери. Но, она настояла на своем, и уже восемь месяцев находится здесь, на севере Намибии, в каком-то богом забытом поселке, ежедневно выполняя свои нелегкие обязанности.

Жила она не в лодже, а специальном волонтерском поселении, весьма и весьма скромном, судить об этом можно хотя бы по тому, что прошедшие сильные дожди повредили его, и её временно переселили в наш лодж. Основной её работой является методическая работа с учителями школы и воспитательницей в детсаду, ну и всевозможная помощь маленьким в садике. Её среднего европейского образования с лихвой хватает, чтобы обучать школьных учителей Намибии, среди которых нет ни одного с педагогическим образованием. Надо признать, что она является местной достопримечательностью, народ её любит и гордится ею. Все без исключения встреченные нами люди радостно приветствовали её и она отвечала им очень доброжелательно.

До школы ходьбы было около часа. Намибийская школа представляла собой участок земли, огороженный сетчатым забором, с несколькими одноэтажными корпусами с оконными проемами без стекол, и прилегающей к ним территории с футбольным полем и учебным огородом, который нам с гордостью продемонстрировала высокая чернокожая женщина, на последнем месяце беременности, видимо завуч.

Нам показали несколько классов, оформленных весьма пестро из подручных учебных пособий.

Завуч решила продемонстрировать нам знания учеников и велела им … спеть гимн Намибии. Зрелище это, надо признать, было не для слабонервных. Дети встали по стойке смирно, вытянули руки по швам, закатили глаза и без тени фарса, с большим подъемом начали громко петь, периодически ударяя себя в грудь маленькими кулачками. Один щуплый паренек, неподалеку так сильно старался, желая видимо заслужить похвалу училки, что я всерьез начал опасаться, что он проломит себе грудную клетку кулаком, и хотел даже остановить его, но, взглянув вокруг, понял, что точно буду неправильно понят не только педагогом, но и самими детьми, и оставил свою благородную затею.

С моим отличным знанием английского я понял, что пелось в гимне о том, какая Намибия прекрасная страна и она наша родина. Когда, перекочевав, в другой класс, мы снова выслушали гимн Намибии с традиционным кулачным боем, я понял, что это, наверное, самый главный предмет обучения в этой школе, и учителя ревностно относятся к его преподаванию. Стоимость обучения в месяц составляла около 20 намибийских долларов, то есть около 2 долларов США, что, в общем, вполне недорого за разучивание гимна своей страны. В заключение нам было предложено из благотворительности купить несколько детских поделок для помощи школе, что мы и сделали с большой охотой.

На обратной дороге мы зашли в поселок, посетили местную семью и познакомились с бытом простых намибийских трудящихся. Хозяйка продемонстрировала нам прачечную, оборудованную по последнему слову техники, и сфотографировалась с Ингой на память.

После обеда нас ждала верховая прогулка на лошадях. Сама прогулка нам очень понравилась, мы проехали по живописным полям и лугам, по опушке небольшого леса, пересекли несколько речушек, вода в которых доходила мне аж до … колен.

В заключение хотелось бы сказать несколько слов без протокола в ответ на некоторые суждения о моей верховой езде. Хотя я, конечно, не ахти какой казак, и, может, выгляжу в седле достаточно комично, но тем не менее, я проехал весь путь в седле, и покинул его только в лодже, в отличие от моей гораздо более продвинутой в верховой езде спутницы, не взирая на всю её критику и подтрунивание, вот так–то!!!