Три московских дня. Олимпийские антиутопии, русская классика и я слишком затягиваю этот рассказ

Будильник отзвонил в 7:00. В кои-то веки я выспалась! Не дома, так уж хотя бы в Москве… Олимпиада начиналась в 11:00, прийти, естественно, нужно было пораньше – зарегистрироваться, найти аудиторию, решить прочие орг. вопросы. На всякий случай залезла в электронную почту, и увидела письмо от оргкомитета – быть в здании проведения нужно было в 9:30! Эта новость лихо швырнула меня из-под одеяла, несмотря на хорошо ощутимый холод. И хотя торопиться было особо некуда, вещи, кроме надетых на себя, вмиг оказались в рюкзаке, постельное бельё было убрано и уложено, как наказали тётушки-комендантши. В таких делах всегда лучше приходить заранее, тем более, мало ли, ещё выселиться нужно, вдруг очереди опять в столовке… Но, выйдя в коридор и заперев дверь комнаты, не могла не остановиться и не подойти к окну. Над Москвой во всю расходился рассвет, разливаясь дымчатым, каким-то невесомым и мягким сиянием. Город, конечно, уже давно жил, бежал, спешил. Он и не ложится, как известно, спать.

С выселением не возникло проблем – только отдала ключи, снова расписалась и, получив пожелания удачи на олимпиаде, распрощалась с приветливыми с утра комендантшами. Пропуск, на удивление, не забрали, он остался при мне. Теперь уже знакомым путём спускаюсь на первый этаж, в абсолютно пустую столовую. Тьфу, сегодня ведь суббота! Само собой, что народу никого в такую рань! Но так даже и лучше – в столовой, помимо вкусной кормёжки, есть розетка и быстрый интернет. А значит, можно успеть ещё что-то прочитать и попытаться в голове отложить. Времени у меня оставалось чуть ли не полтора часа, с учётом того, что до Шуваловского корпуса МГУ, где проводилась олимпиада, минут десять ходу – он прямо напротив Главного.

Странное дело, но мне было несколько грустно расставаться с МГУ. После олимпиады возвращаться в Главный корпус я уже не собиралась – так, поброжу где-нибудь рядом пару часов, до условленной встречи с Богданом. Да и не пустят ведь уже наверняка. Неужели так быстро можно привязаться, казалось бы, к совсем чужому месту? Оказалось, можно. Хотя вся Москва оставалась для меня чужой и непознанной, сознание условно разделило местность на «МГУ» и «остальную Москву». Будто бы уже что-то своё, знакомое, несмотря даже на то, что узнано-то едва. Пожалуй, банальный фокус нашего мировосприятия: место, где ты можешь переночевать, поесть, где тебе светло, тепло и безопасно, автоматически воспринимается укрытием, прибежищем, очередным «домом».
Нечто практически инстинктивное, на уровне подсознания. Ещё одно неожиданно-необычное чувство, посетившее меня в этой поездке. Вот что творит осёдлая жизнь на протяжении многих лет! Даже к эдакому «перевалочному пункту» успеваешь привязаться, не можешь без чётко означенной крыши над головой! А кто-то ещё метит в Странники, хочет ходить по земле…

Оттолкнув тяжёлые двери, я поняла, что градусник опять безбожно наврал. Никакими «минус десятью» даже не пахло! Мороз, самый настоящий зимний, звенящий, пробирал сквозь три слоя одежды, студенты взбегали по ступенькам, закутанные в шарфы и капюшоны. Но мыжсибиряки! Где хвалёная гордость и морозоустойчивость?! Поэтому перчатки благополучно забыты на дне рюкзака, вместо шарфа – тёплый воротник кофты. Прорвёмся! А на выходе из Университета я встретила вот эту беззастенчивую птицу. Сорока усердно добывала себе завтрак, не обращая внимания на проходящих мимо людей. А у меня очень удачно оказалась под ещё не замёрзшей рукой камера.

Конечно, я волновалась перед олимпиадой. Поддавливала и ответственность – всё же это не в Барнауле доехать до центра на автобусе за 20 рублей, написать и возвращаться себе спокойненько домой. В прошлом году так и шла – абсолютно не готовясь, на чистейший авось. Прокатило. Теперь же – Москва, вся эта большая сложная затея с поездкой, соответственно, не бесплатная, усиленная подготовка и экстремальное чтение. Всё ради четырёх часов в аудитории, всё упиралось в эти четыре часа. Не, это я не нагнетаю, совсем не нагнетаю. Сочинение… В конце концов, что я, не умею писать сочинения? Уж в прозе точно достаточно набила руку за три месяца ведения блога, хотя и раньше проблем не было. И из трёх тем всяко будет хоть одна годная. Повезло ведь в прошлом году. Нет, это я вовсе себя не успокаиваю.

Подходя к Шуваловскому корпусу, я старалась не думать о том, что будет потом, забыть о прогулках и встречах, забыть вообще, что я сейчас в Москве. Какая разница, кто и что кругом? Барнаул, Москва, Новосибирск или даже Астана, где сегодня тоже будут писать, - сути дела это не меняет. Просто декорации.

В означенное время я стояла в битком набитом холле, вместе с сотнями других ребят. Народу-то, сколько ж народу! Эй, вы что, серьёзно все на литературу? Да уж, вот литераторов поразвелось… Но может отсеются ещё те, кто младше – с пятого по девятый класс. Логика, которая включается иногда совсем неожиданно, сообщила, что старшеклассников наверняка будет больше, даже приезжих – мелких не отпустят родители. Мне вон, и то, охранники вчера удивлялись на входе, мол, уже без сопровождающих приезжаете. Некоторое время продержав нас в холле, организаторы, как могли, громко огласили правила регистрации, указали кому и куда идти после её прохождения, и начали запускать народ. Толпясь и утыкаясь друг другу в спины, мы медленно подходили, отдавали специальные документы и шли дальше – в гардероб, где нужно было оставить все вещи, за исключением паспорта, ручек и разрешённой пол литры… воды, друзья мои, воды. Куда нам до великих писателей!

Туда же, в гардероб, сказано было сдавать телефоны – последнюю возможность успеть ещё что-нибудь вычитать. С утратой мобильного было утеряно и время, часов ни в коридоре, ни потом в аудитории не предполагалось. Давно ведь хочу купить себе наручные. До начала оставалось ещё около часа, когда наша группа стояла у назначенной аудитории и дожидалась возможности войти. Кто-то переговаривался с друзьями, кто-то осматривался по сторонам, некоторые, как и я, погрузились в лёгкий полутранс, пытаясь собрать воедино мысли. Есть у меня некий ритуал «настройки» перед олимпиадами, экзаменами и другими мероприятиями подобного рода, требующими в основном умственных затрат. Рассказывать – бесполезно и незачем, это, на мой взгляд, вещи сугубо личные, и что помогает одному, не произведёт абсолютно никакого эффекта на другого. Соглашусь, что лучший ритуал в ситуациях, подобных моей – уверенность в своих знаниях. Либо же совершенно незагруженный, лёгкий настрой, как было со мной год назад. А в этот раз не хватало и того, и другого. И напряжение противным голоском вякало из глубин сознания, то и дело затыкаемое попытками обрести состояние Дзена.

Пришёл профессор, открылись двери, и нас, согласно спискам и исключительно по паспортам стали запускать в аудиторию и там так же рассаживать. Я оказалась практически на самом верху сходящихся амфитеатром парт, откуда вид открывался отличный, хоть и смотреть было особо не на что. Но взгляду всё равно приятно. Народ постепенно прибывал, нас становилось всё больше. От нечего делать пробовала считать по рядам – сразу выходило больше ста человек, а потом и вовсе насадили так плотно, что каждому ряду пришлось сдвинуться и потесниться. И это только фамилии от «А» до «К»! Остальные – в ещё двух таких же аудиториях! А что я, спрашивается, хотела? Не Барнаул и АГУ, не пятнадцать человек… Со всей России люди съехались, не ты тут одна такая…

Наконец, все собрались, организаторы встали пред аудиторией и огласили правила. Отобрали шоколадки. Многие их приносят с собой, как и воду, чтоб, как известно, «голова лучше работала». В этот раз есть во время олимпиады запретили. Я даже удивилась, какие огромные плитки некоторые притащили. Сама же, чисто по привычке, шоколаду поела ещё до начала.

Выдаётся на олимпиаде «Ломоносов» бланк вот такого вот образца и к нему вкладыши, на которых пишешь задание. Это моя работа прошлого года, для примера. Новых в отсканированном виде пока ещё нет.

Наконец, все условности соблюдены, бланки заполнены, сладости сложены на учительский стол, выложены на парты ручки во множественном количестве. У меня было штук пять. Здесь уж точно лучше перестраховаться. Начали раздавать задания. Два варианта. Ну-с, будь что будет, спаси-пронеси! Вариант мне достаётся первый. Быстро пробегаю глазами темы – ни Булгакова, ни «Войны и мира», ни поэтов-шестидесятников, в творчестве которых тоже более-менее «рублю». Ладно, спокойно. Это ещё не невезуха. Взгляд вдруг цепляет фамилию и заголовок: «…Замятина «Мы»…». Да быть того не может! Реально? Серьёзно? Ну, кто мне скажет ещё о случайностях? Помните, какую книгу я взяла с собой, единственную из всех? Впрочем, долго радоваться не пришлось. Полностью одна из тем сочинения звучала так: «Закон и преступление в рассказе М.А. Горького «Старуха Изергиль» и романе Е.И. Замятина «Мы». Захотелось обо что-нибудь побиться головой. Я ведь Замятина наизусть, а Горького не читала от слова «вообще»! Что там в этой старухе, чёрт бы её побрал?.. Кажется, последние фразы я пробормотала вслух, потому что сидящая рядом девчонка обернулась от разговора с подругой. Перекинулись с ней парой фраз, из которых я только и узнала, что в рассказе этом три части и в двух словах не объяснишь, и что по Замятину она писала научную работу. Но легче мне от этого, естественно, не стало. Каким-то образом умудрилась упустить именно Горького из всей своей подготовки. Эх. Но что теперь страдать, у меня по прежнему есть четыре часа, чтобы сделать всё, что смогу.

Задания два – вопрос с развёрнутым ответом в 8-10 предложений и сочинение. За первое даётся 15 баллов, за второе, соответственно, максимум 85. Всего сотня. Понимая, что сочинение в этот раз у меня выйдет точно не самое лучшее, решила выложиться на полную в первом задании, которому не уделила должного внимания в прошлом году, увлёкшись «Собачьим сердцем» и его композицией. Привожу дословно первый вопрос, наизусть не вспомню: «В сказке М.Е. Салтыкова-Щедрина «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил» генералы нашли на острове номер газеты «Московские ведомости». Каково значение этого фрагмента в произведении? Приведите примеры других произведений русской литературы, где газеты и журналы играют важную роль». Ну вот, опять Салтыков-Щедрин, как и в прошлом году с гротеском. Салтыкова-Щедрина я не люблю, но сказку читала, помню. Терпимо. Накатав объяснения значению, принялась за мозговой штурм. Как назло, сразу ничего не приходит на ум! Казалось бы, просто – газеты и журналы, они есть где угодно. А вот задумайтесь и найдите конкретные произведения! Так, вспоминай, что читала недавно, перебирай классику… У Замятина газет точно нет, там антиутопический мир. Мир… «Война и мир» - говорят, есть там всё, но нет, не удосужился Лев Николаич впихнуть почти в две тысячи страниц эпизоды с газетами и журналами! Поправьте меня, если не права и что-то забыла. Ладно, проехали. Дальше. Достоевский. «Преступление и наказание», Раскольников… Скорее под тему для сочинения подходит. Вот на что сдался им этот Горький, взяли бы лучше вместо него Достоевского, и горе не беда. Эх, вот что мне теперь писать?.. Э-э-э, мысли-скакуны, куда вперёд батьки! Ты на вопрос ответь! Думай давай, потом ныть будешь! Время-то идёт! Так, а постойте, Раскольников ведь сдавал свою статью в газету! Я ведь как раз перечитывала этот эпизод, когда обновляла в памяти! И он, эпизод этот, важную роль играет! Есть, первый есть.

Не стану утомлять вас деталями классической литературы, и так опять расписываю всё слишком подробно. Примеров нашла всего четыре штуки. Пригодилась и недочитанная «Белая гвардия», и снова не обошлось без любимого «Собачьего сердца» (знаменитое и едва не забывшееся «Не читайте перед обедом советских газет»), и даже «Белого Бима – Чёрное ухо» - больше ведь лучше, а там не обязательно классику. В голове надоедливо вертелся и не хотел уходить почтальон Печкин из «Простоквашина». Но его я писать не стала.

Оставив места для возможности дописать ещё, если что вдруг вспомнится, со вздохом перевожу взгляд на темы сочинений. Было там, помимо Замятина с Горьким, ещё по пушкинскому «Борису Годунову», которого я читала, но помнила слишком плохо. И тема номер три, формулировку которой я тоже запомнила, гласила: «Борьба человека с природой в творчестве С.А.Есенина, Н.А. Заболоцкого и А.П. Платонова». Ну Есенина, допустим, ещё знаю, а вот остальные два… Да и в сочинениях по лирике нужны стихи наизусть, а у меня наизусть только песни, или, на крайняк, собственные вирши. Да-да, скромненько так. Есенина не помню, а свои помню.

Что ж, из двух, или в данном случае из трёх зол выбираем злу, которую лучше всего знаем. Пусть и наполовину. Делать нечего – беру Замятина. Глупо даже пытаться что-то придумать по произведению, которого не читал, только себе вредить. Поэтому «Старуху» сразу отставила в сторону и принялась обмозговывать первую в мире антиутопию. Писала с чуть меньшим, чем в прошлом году, но всё же удовольствием, вновь и вновь усмехаясь могуществу Случая. Да хотя какой к чертям случай, я просто знала, что нужно было взять с собой именно «Мы», не Достоевского и не Булгакова, и не кого-нибудь ещё. Эх, а снизят мне баллов за полное неупоминание одного из указанных в теме произведений, ох снизят! Хм, а мы упомянём! Может, идея и была глупой, и несколько нагловатой, но кто его знает, как там с чувством юмора у профессоров в МГУ. Всё равно терять нечего, всё равно была не была. В конце сочинения так и пишу: «P.S. С рассказом М.А. Горького «Старуха Изергиль» не ознакомлена, поэтому привожу аргументы для раскрытия темы, только используя материал романа Е.И. Замятина «Мы». На что надеялась? Да ни на что особо, но вдруг оценят хотя бы честность. Каково же было мне узнать некоторое время спустя о том, что «Старуху» эту проходят аж в восьмом классе! А мы не проходили в моей школе! Но никто, кроме меня, здесь не виноват.

И Горький, мне ведь вчера его под нос буквально сунули! От этой мысли вновь пробрало на досадную усмешку. Когда была в том канцелярском магазинчике в МГУ, взяла пару журналов с Лагутенко и Хабенским на обложках, а с другой обложки этот самый Горький на меня глядел! Посмотрела и забыла, не подумала даже. Учись, учись читать знаки! Можно было успеть хотя бы краткое содержание прочитать. Но в пекло сослагательные наклонения, их не только в спорте, их в жизни вообще нет. Сочинение моё дописано, эпизодов с газетами больше не припоминается, а до конца олимпиады остаётся десять минут. Я всегда сижу до победного. Народу, тем не менее, остаётся ещё достаточно, хотя были и такие, кто начал уходить через полтора-два часа. Что зря сидеть – сдавай, больше уже ничего не напишется. Спускаюсь на затёкших ногах, отдаю работу, выхожу в коридор, где, как обычно, гораздо свободнее дышится. Настроение? Неопределённое. Я с некоторых пор оставила привычку жалеть о сделанном и случившемся, тем более, если его уже не исправить. Поэтому расстраиваться смысла нет. Я, в конце концов, пока ещё в Москве, и теперь можно об этом вспомнить.

Вновь овладев своими вещами, смотрю на время, отзваниваюсь потерявшим меня домашним и пишу в Instagram болящими после часов сплошной писанины пальцами: «Олимпиада кончилась. Остаётся только посидеть на ступеньках в холле МГУ, осознавая свою никчёмность в плане классической литературы, и двигаться дальше! P.S. ненавижу Горького, потому что не прочитала Горького». Шучу конечно – никого я не ненавижу. Только на себя слегка досадно. А на ступеньках действительно сижу, раздумывая о том, куда податься дальше.

Я хотела рассказать в этом посте и о второй половине дня, но слишком углубилась в подробности, уже будет много. А потому о возвращении в МГУ, прогулках по вечерней Москве и многом другом - в дальнейших записках.

Продолжение следует…

Р.S. Уже пришли результаты олимпиады. Баллов набрала 69, не дотянув одного до Диплома III степени. Он начинается с 70-ти. Обидно, есть такое дело. Но справедливо, пожалуй. Я, признаться честно, и на такие-то баллы не рассчитывала.