Когда все умрут [ Часть 2 Глава 1]
Автор: Я Дмитрий Стаин
МОЯ Группа: Вконтакте
⛔Рассказ содержит жестокие сцены насилия и садизма. Эмоционально восприимчивым людям читать не рекомендуется⛔
ЧАСТЬ 1
1 глава: закрой глаза и представь что-то прекрасное
— Ты получила счастливый билет. Ты очень скоро покинешь этот мир, прогнивший во всей своей сути, по каждому направлению. Ты будешь свободна словно птица.
— Но почему боль такая...острая, - спросила меня Джейн. Её темные губы немного трясутся от холода, несмотря на то, что её палата хорошо отапливается. Внутри неё органы больше походили на засохшие морские кораллы, которые постепенно разрушались. Девушку бил дичайший озноб. Тело будто осознавало, что жить ему оставались считанные часы, но все равно пыталось перебороть судьбу.
— Просто твоя плоть не хочет тебя отпускать, ну или хочет, чтобы ты страдала как можно сильнее, чтобы, будучи освобожденной от этой оболочки, ты навсегда запомнила её, - я никогда не приободрял умирающих пациентов, как это делают мои коллеги. Мы все работаем в хосписе, а отсюда больным выхода нет. Это известно всем и каждому. Смысл ободрять людей, если они и сами понимают, какой скорый и печальный их ждет конец?
— Знаете... о чем я жа...лею? - её трясет, и с каждым часом всё сильнее. Видимо счет идет на минуты.
— О чем, Джейн, расскажи мне, - она должна сказать всё, успеть донести, что считает нужным. Недосказанность не есть лучший итог жизни, особенно столь короткой.
— Что никто не пришел ко мне. Что я сама не смогла создать семью и...кого-то вырастить, это всё так...
— Ты не оставишь после себя печали, не это ли должно тебя согревать? Как минимум одним несчастным человеком в этом отвратительном мире будет меньше. Разве то не есть истинное счастье? – Я обхожу кровать, наклоняюсь к её голове. Она смотрит на меня так тоскливо, и в то же время находит свое утешение во мне. Мои руки начинают гладить её лицо, как заботливый отец, любящий муж. Замечаю слезу, которая стекает по её щеке.
Вдруг мне в лицо ударяют капли крови. Джейн начинает кашлять, по уголкам губ текут струйки алой жидкости. Я поспешно достаю из кармана пожелтевший платок и стремлюсь утереть ей щеки.
— Простите, я не…н-нарочно, - виновато отвечает она.
— Ничего страшного.
— Эван, мне…больно, - отвечает она, и начинает плакать, - не хочу так умирать.
Не сразу утираю кровь со своего лица, к тому же она для меня как вода. Обычная красная водянистая субстанция, которая не несет в себе ничего особенного. Подхожу к выходу из палаты и запираю её.
— Слушай, сделать смертельную инъекцию я не могу, так как тело твоё будут омывать, а след от шприца вызовет ненужные вопросы ко мне. Если заподозрят, что я поспособствовал смерти пускай и больной пациентки, в лучшем случае окажусь на улице. Выключить аппаратуру не вариант – боль вернется, и ты умрешь в агонии. Твои мышцы сведет адской судорогой, а тело словно пронзят тысячи раскаленных мечей. Но…если ты доверишься мне, всё пройдет хорошо, - ответил я, поглядывая на часы.
— Я…я согласна, - отвечает она. Её бледные, слегка розоватые губы, окрасились в красный из-за крови, которая еще не успела высохнуть.
Сажусь рядом, достаю платок и касаюсь ее губ, стирая кровь, дабы не оставить след на белье.
— Можно меня похоронят в б-б-белом платье? Всегда л-л-любила белое, - просит девушка. Я утвердительно киваю головой, - а можно п-поцеловать вас?
Поцеловать…странное желание. Как мне говорили, она всегда хотела быть любимой, нужной. Ей хотелось лишь того, что недодали вечно занятые родители. Впрочем, такая участь постигает многих из нас. В погоне за деньгами, пусть и с благими целями, родители часто забывают о своих детях. Вырастающих затем одинокими и несчастными…а может и хуже.
Молча, склоняюсь к её губам и соприкасаюсь. Они холодные, почти мертвые, но поцелуй чувственный.
Нужно спешить.
— Закрой глаза и представь что-то прекрасное, - прошептал я. Джейн послушно выполняет просьбу. Бережно достаю из-под её головы подушку. Смотрю на это измученное бледное, исхудавшее, однако милое лицо в последний раз. Сейчас она стала еще красивее, словно сама смерть хочет увековечить её лик в нашей памяти. Накрываю её лицо и с силой давлю весом. У девушки срабатывает защитная реакция, но она ничтожно слаба из-за болезни. Мышцы ее ослабли настолько, что она едва шевелила конечностями, что уж говорить о должном отпоре. Она слабо помахивает руками, как жук, что перевернулся на панцирь. Легкие, а вернее то, что от них осталось, могли вбирать себя совсем немного воздуха. Считанные секунды, и дело было сделано. Убираю подушку с её лица. На наволочке остается красноватый отпечаток губ, похожий на тот, что девушки оставляют в прощальной записке.
Черт, не получилось всё аккуратно. Поспешно снимаю наволочку, и убираю во внутренний карман своего служебного халата. Придется сжечь дома, на заднем дворе. Отключаю аппаратуру и фиксирую время смерти. Пора сообщить родственникам о кончине Джейн Элизабет Тейлор. Жаль, девушке было всего двадцать два. Столько всего еще можно было сделать, столько мест, где побывать, попробовать…однако смерть всегда вносит коррективы в наши планы, как она внесла их в жизнь столь юной и невинной девушки.
Выхожу из палаты в коридор, где очень тихо. Навстречу мне идет полноватая дама в белом халате. Черные волосы собраны в хвост и упрятаны под белую шапочку.
— Мисс Ривера, родственники пациентки из палаты 305 не приходили? – Спрашиваю я.
— Нет сеньор, я не дозвониться до них, - с отчетливым мексиканским акцентом отвечает она.
— Ясно. Девушка умерла, позаботьтесь о теле. Я сам поеду к ней домой. Нужны вещи для похорон, - говорю я. Мисс Ривера стоит как солдат. Руки по швам, глаза широко раскрыты. Она почему-то меня боится. Иногда кажется, что эта дама знает мой небольшой секрет, однако тщательно скрывает. Будем надеяться, что я ошибаюсь.
— Да сеньор, - она поспешно удаляется. Каждый разговор со мной для неё, как маленькая психологическая пытка. Надо будет выпить с ней кофе. Тут до меня доходит, что я не вытер кровь со своего лица. Поспешно утираюсь рукавом, размазывая едва заметные красные следы по стерильной хлопковой ткани.
Захожу в архивную палату, где имеются данные на каждого пациента. За столом сидит Кейтелин Браун и о чем-то думает. Тёмные волосы собраны в аккуратный хвост, тянущийся почти до самых плеч. Холодные зеленые глаза так и сверлят меня пронизывающим взглядом. Тонкие длинные пальцы держат ручку, готовясь вот-вот начать писать.
— Привет Кейт, - говорю я, - как прошла ночная смена?
Девушка отвлекается от своих размышлений.
— Привет Эван. Да тихо всё, что порой страшно становится. Кажется, что все разом отправились на тот свет, - сказала она, положив ручку на стол, и закрыла лицо руками. Явно не выспалась, - ты как?
— Джейн умерла. Родители и никто из родственников даже не явился, - отвечаю я, пролистывая папки, пытаясь отыскать нужную мне.
— Ого. Быстро же она сгорела. Жалко, совсем молодая. Порой жизнь бывает несправедлива к тем, кто заслуживает её больше.
— Не согласен. Если человечество умрет – то в выигрыше останутся все. Не будет ничего: ни преступности, ни денег. Природа, наконец, восстановит свою первозданную красоту, знатно попорченную людским родом. Всё, что и так есть, чего не хватает, не будет иметь смысла, - мысли снова срываются с поводка, как цепной пёс, готовый полаять на прохожего.
— А как же тогда все прелести жизни? Семья, любовь…- она смотрит на меня, старается понять мои мысли. Это выделяет её на фоне остальных коллег, которые держат меня за сумасшедшего.
— Любовь в наше время становится неким обязательством. Так что полная свобода этому миру была бы как нельзя лучшим итогом для всех, — отвечаю я, и достаю папку в желтой обложке, где крупными буквами написано: Jane Elisabeth Taylor. Что же, Джейн, время выполнять обещания.
— Есть планы на вечер? – Спрашивает меня Кейт, - хочу предложить тебе сходить перекусить со мной.
— Ты бы лучше выспалась, а то вид у тебя неважный, - говорю я, переписывая адрес мёртвой пациентки на листок.
— Да в последнее время какая-то паранойя, хоть домой не возвращайся. Собака лает на весь дом ночью, рычит иногда, - признается медсестра.
— Так может кошка там бродит, или еще что за животина, - я убираю папку на место. Время отправляться по нужным мне координатам.
— Да если бы...я однажды видела чьи-то силуэты. Вызвала полицию. Короче ничего там не нашли, даже следов. Кажется скоро с ума сойду.
— И поэтому ты вышла в ночную смену на месяц вперед за всех? – Спрашиваю я, - ты так себя доведешь до больницы. Если что, позже позвоню, скажу про вечер.
— Спасибо за заботу, - Эван, - удачи.
~ ~ ~
Спешно закидываю халат на заднее сидение своего старенького автомобиля. Отпечаток вечной благодарности сожжём потом. Поворачиваю ключ и запускаю двигатель, который сначала протяжно затарахтел, и только потом нормально завелся. Ехать полчаса, так что придется слушать радио.
“За окном уже октябрь. Желтые листья падают, оголяя кроны деревьев. Вероятно, скоро начнутся дожди. Во всяком случае…” – переключаю радиоволну.
“Пропал еще один человек без вести. Он оставил все вещи дома, где ждет его жена и годовалая дочь. Если вам что-то и…”- включаю музыку. Всё мое внутреннее нутро напрягается от фразы, что кто-то пропал без вести.
После того, как военные смогли добить тех тварей двадцать лет назад, мать отправили на принудительное лечение, так как она слетела с катушек в последние минуты разворачивавшейся катастрофы. Сестре повезло больше. Вскоре после всего произошедшего, её забрал Стив, ее парень. Так как отца не было, а сестра тогда не была способна заниматься мной самостоятельно, то приехала бабушка, которая и вырастила меня. Однако она была ко мне столь холодна, насколько вообще можно быть безразличной к родному внуку. Заботилась обо мне, только лишь для того, чтобы не казаться эгоистичной сволочью в глазах других людей. Спустя несколько лет мать выпустили из психиатрического отделения, и ее забрала к себе со Стивом Эмили, и с тех самых пор заботится о ней. После я с ними виделся всего лишь пару раз, мельком, по очень важным случаям. Настолько крепкая у нас оказалась семья. Что касается детектива Майка, то вскоре после известных событий он пропал без вести, пока однажды его тело не нашли у берега. Поговаривали, что последние дни ему постоянно мерещился призрак его погибшей в страшных муках жены Кристи, зовущей его к себе. В конце концов, Бедняга напился и рухнул с моста. Не знаю, сколько тело его пробыло в воде, но пришлось проводить целую серию биологических экспертиз для опознания, ибо наружу оставались едва ли не одни кости, все остальное было обглодано местной рыбой и насекомыми. Томми уже двадцать четыре года, но даже он помнит, какой тогда творился кошмар и как он запачкал свои руки кровью умирающей матери.
Вот, собственно, и дом Тейлоров. С виду это большой особняк, с красивым декором в стиле Викторианской Англии. Странно, что они живут в столь отдаленном от города месте. Джейн упоминала, что родители любители тишины, и живут за городом, не боясь быть ограбленными, так как все деньги лежат на счетах в банке, а в домах из ценностей лишь книги да старые потрескавшиеся вазы.
Начинаю сигналить, чтобы мне открыли ворота. Странно, что никто не спешит показаться. Может, их нет дома?
Выхожу из машины и подхожу к забору. Их,отполированная до блеска, черная ауди стоит у гаража. Конечно, можно перепрыгнуть через ограду и пройти к дому, но это преступление – вторжение на чужую собственность, а меня могут прикончить за такое из ружья.
— Эй, меня кто-нибудь слышит? – Кричу я.
Прошло пару минут. Тишина. Я повторил вопрос. Ответа так и не последовало.
Ладно, это дело касается их дочери. Моё появление в этом имеет весомую причину. Перепрыгиваю через забор. На зеленом газоне лежат опавшие желтые листья. Под деревом два мусорных мешка набитых ими. Походу хозяева не спешат выкидывать скопившийся мусор.
— Мистер и миссис Тейлор, вы дома? – Снова тишина в ответ. Подхожу к порогу дома. Дверь раскрыта нараспашку.
— Есть кто дома? – Громко спрашиваю я. Кажется, меня одолевают сомнения, что хорошим это не кончится. Прохожу внутрь, где меня встречают зловещая тишина и полный кавардак вокруг. Картины различных содержаний были разорваны, вазы разбиты. Страницы из старых книг валялись по всему коридору. Вокруг словно ураган прошелся. Джейн упоминала, что отец в ярости однажды начал крушить всё. Видимо сорвался и в этот раз. Две большие лестницы ведут в разные части дома. Как можно жить в столь огромных домах? В них же мало того, что легко заблудиться, так еще и убирать хоромы можно целую вечность. То ли дело маленькая квартирка в пригороде. Но пускай это остается на совести владельцев роскошных «дворцов».
— Я из хосписа, приехал сообщить новость касаемо вашей дочери, - в ответ послышался скрип. Вроде половицы, и где-то наверху.
— Здесь есть кто-нибудь? – Иду направо, поднимаясь наверх. Очередной легкий скрип, но уже позади меня. Оборачиваюсь.
На огромной люстре, что закреплена под потолком, повешены пять тел. Лица закрыты мешками, шеи сдавливает веревка, продетая через узорный каркас, и обвивающая каждую из жертв. Они потихоньку раскачиваются из-за легкого сквозняка они немного покачиваются из стороны в сторону. В горле образуется ком, страх вырывается наружу. Я едва сдерживаю рвотные позывы скудного больничного обеда.