GOLOS STORIES - "Мы танцуем этот танец" Часть 4
Дни в окружение этих двоих пролетали почти не заметно, и до выставки оставалось совсем мало времени, а я еще толком не знала, что буду делать с выставочным залом. Знала только, что по желанию художника, картины будут располагаться по задуманному им порядку. Но как именно, при каком освещение и под какую музыку должна была решать я. Не говоря уже о том, что голова моя была забита совсем другим и я никак не хотела концентрировать свое внимание на делах. Я вдруг вспомнила мою последнюю встречу с тем незнакомцем на набережной. Кстати я так и не посетила тот великолепный парк из-за серости дня. Его медово-карие глаза отпечатались в моей голове, хотя я заглядывала в них лишь пару раз и то мельком. В мыслях я возвращалась на ту скамейку еще не раз, представляла, чем бы это могло закончиться. Как развивались бы события, если бы не моя суетливая нервозность. Иногда он ни с того ни с сего целовал меня, и я обвиняла его в нетерпимости, а иногда отвечала на его поцелуи. Бывало, я совсем игнорировала его, а иногда рассказывала то, о чем бы никому ни рассказала за все золотые монеты мира. Все это происходило в моей реальности и, как правило, перед сном. Но каждый раз я задавалась вопросом «что если мы больше не увидимся». Я и так слишком часто сталкиваюсь с ним. И снова, как радио, оставаясь на одной волне, я засыпала, только яркие сны, в которых я летала, мне больше не снились.
Так как Нади сказали проследить за тем, как я выполняю свою работу, она уже с утра стояла в дверях с кофе в одной руке и свежей газетой в другой. Разница была у нас в том, что мой будильник попросту не успевал прозвенеть.
- Сегодня у тебя много дел, до выставки три дня, а у нас только картины.
Она говорила хоть и серьёзно, но как-то по-сестрински мягко. Как будто она во многом заменяла мне мать и в этот важный день, должна была сделать все, чтобы я ни потеряла веру в себя.
- У меня есть план, – отвечала я.
Нади не спрашивала, что это за план и как скоро я собираюсь его реализовать, она протянула мне кофе и пригласила в галерею на улице Барийри, где выставляли на продажу репродукции Пикассо, Ван Гога и Моне.
Я вспомнила свою любимую работу Ван Гога «Звездная ночь» и решила если не она, то, что вернет меня к привычным мыслям и заставит, наконец, работать. Не смотря на то, что в галерее безумное количество репродукций, к моему сожалению, там встречались и вульгарно простые работы. Представьте себе урок геометрии в одно время с уроком изобразительного искусства. А теперь представьте на нем подростка, который одновременно чертит прямоугольники и разводит оранжевую краску в одной миске с желтой. Вот это то самое рождение картины, над названием которой никто даже не стал задумываться, упростив вариант моей истории и назвав ее просто «желтый и оранжевый прямоугольники». Странно, но то что, по сути, мы способны нарисовать сами стоит даже в репродукции больше 7 тысяч евро. Страшно представить цену подлинника. Не смотря на все это, люди способны часами стоять возле таких картин, с удивлением раскрывая для себя глубину автора. Что это как не переменчивая натура человека и истории. Вот так вдруг мы стали любить прямоугольники, надумывая себе замысл автора, вместо того что бы наслаждаться красотой пропорциональных работ Да Винчи. Стоя рядом со своей любимой картиной Ван Гога, я поняла, что больше не хочу жить во Франции. Что весь блеск и романтика Парижа надуманна самими людьми и волшебство можно найти и в других больших городах.
Вот так в одночасье я решила поменять всю свою жизнь, как вдруг у входа я увидела «медово карие глаза». Нант шестой по величине город Франции с населением в 280 тысяч жителей. И все же я умудрилась встретиться с ним в четвертый раз. Проруха судьба, как сказал всемогущий Брюс, проруха судьба.
Он стоял в пол оборота и весело общался с организатором выставки. Такой очаровательный и любезный он как в кино медленно покачивал головой и улыбался. Я повернулась к Нади, которая рассказывала мне что-то про Жульена, но совершенно позабыв с чего она начала, историю я не совсем
понимала. Краем уха я услышала. Ну что там, я стояла и изо всех сил пыталась прислушаться, о чем он говорил с этой женщиной у входа. Хозяйка «Art me» его за что-то поблагодарила и начала рассказывать о возможной выставке с участьем картин Куинджи. Я, почему-то представила нас вместе в пустой комнате, где мы одетые в самую простую одежду, танцуем, а в окна через полупрозрачные шторы, пробивается яркий солнечный свет.
Тут я опомнилась и постаралась взглянуть на ситуацию, как если бы мне было 29, а не 15. Все это уже вышло за рамки обычных совпадений, и я сравнивала свою жизнь с черно белым фильмом 40-х годов. Он не видел меня, а я так и старалась оставаться не заметной. Наверно я выглядела полной дурой или еще хуже сумасшедшей. Выбегая из галереи, я совсем забыла, что оставила там Нади. Придя домой, я поняла, как рискую больше никогда его не встретить.
До трех часов ночи я пыталась уснуть. Мои ноги крутили меня из стороны в сторону, как не старалась я не могла найти себе места. Зато на утро, поднимаясь с постели, я точно знала, как оформить выставочный зал. Не завтракая и не глядя в зеркало, я прибежала в Шато, предварительно позвонив рабочим, чьи телефоны мне еще в первый день дала Нади. Им я объяснила, как правильно осветить помещение и попросила разделить большой зал стеной, которая, начиная от входа и до конца зала, будет подниматься к потолку. Уже через 4 часа я увидела стену. Они быстро собрали каркас и обшили его, сейчас оставалось решить в какой цвет ее красить, и можно было не спеша развешивать первые картины.
Почти без сна я провела последние два дня в отеле. Как только я поняла, что все готово и теперь, наконец, я могу привести себя в порядок, я вспомнила о нем. При свете дня, наедине с собой, в тишине, все уже не казалось таким романтичным. И веры в то, что мы еще увидимся, почти не осталось. Но тогда я подумала, что впервые довела дело до конца. Зал был готов, моя работа закончена, открытия было запланировано на 19:00, и до этого времени, видимо оказавшись снова под влиянием романтического настроения, я решила, во что бы то ни стало отыскать его. Я прошла парк Плеси Тизон от начала до конца, я бродила вокруг церкви, где мы встретились во второй раз, и уже уверенной походкой я дошла до бульвара Сарбрюк и села на ту самую скамейку у набережной, где он в последний раз говорил со мной. Я закрыла глаза и легко представила его приятную улыбку и дружелюбный голос. Солнце медленно заходило, и постепенно в воде начали отражаться загорающиеся вдоль набережной фонари. Я нехотя посмотрела на часы 18:42, на поиски моего незнакомца я потратила почти весь день. «наверное, мне пора» подумала я и посмотрела по сторонам. Я, безусловно, ждала его. Люди сходились к набережной, и я услышала приятную музыку. Оказалось, это молодые люди на своем привычном месте играют на гитарах популярные хиты. Вокруг них собрались совсем юные девушки. Нарядные, они улыбались и так открыто флиртовали с талантливыми музыкантами. Группа молодых парней, наконец, отвлеклась от девушек, и начала играть музыку Кристофа Маэ. На меня обрушилась волна романтики. Со всех сторон люди сходились к набережной парами, как будто этот день официально объявили днем всех влюбленных. Я, забыв про время, снова закрыла глаза. Мне до последнего не хотелось открывать глаза. Последнее что я видела, были яркие огни вдоль набережной, лодочки, плавно проходящие мимо, парочки, толпившиеся вокруг музыкантов и грустная музыка, как наказание мне за то, что я в прошлый раз прошла мимо него. А вдруг он видел меня и теперь думает, что я не двусмысленно намекаю, что бы он перестал преследования. Песни быстро сменялись, и я поняла, что уже окончательно опоздала на открытие галерее. Я сожалела только об одном. Что не встречусь с Фелипе, автором этих завораживающих картин, любимицей для меня стала та женщина на велосипеде, проезжающая вдоль рисовых полей. Настолько чувственная и обыденная она вдохновила меня с первого взгляда.
Я, наконец, открыла свои глаза. Осторожно посмотрела на пустующие рядом со мной место, оглянулась назад и снова посмотрела в толпу, вглядываясь в каждое лицо, я искала его глаза. Но, к моему сожалению его нигде не было. Я сама виновата. В 29 лет ждать что, решив вдруг так круто поменять свою жизнь, она легко поддастся мне, было глупо и наивно. Я опустила голову и позволила слезам соскользнуть с моего лица. Я сказала себе, что это не должно сломать меня. В одиночестве я провела всю свою жизнь и сейчас я просто не могу опустить руки, когда она только начала меняться. Но тут я увидела, как влюбленная пара прямо передо мной зажигает бумажный фонарик в виде сердца. Ну почему именно они, именно здесь в Нанте, именно сегодня. Все эти вопросы начали эхом крутиться в моей голове, и я не заметила, как слезы уже ручьем омывали мое лицо. Я всхлипывала и продолжала мотать головой. Я ждала его, и слышала, как изнутри меня что-то кричит, громко зовет его на помощь. Я клялась про себя, что ни за что больше не буду бояться, обманывать себя и ждать, говорила, что буду все делать вовремя и жить, проживая каждый день с новым стремлением. Я умоляла, призывая всех, кто слышит этот крик, помочь мне.
- Позвольте мне помочь вам?
Голос был таким по-отцовски теплым и в тоже время уверенным, что я заплакала еще сильнее, от неожиданности услышать его. Передо мной стоял мужчина лет 40, в легкой кожаной куртке и потертых синих джинсах. На шее у него висели две фото камеры, а в руках он держал сумку, из которой виднелась рубашка и несколько объективов. Он, не дожидаясь ответа, присел рядом.
