Так оно и было или 20 лет назад

Паша сидел на ступеньках полуподвала и наигрывал на гитаре. Он играл что-то себе и полностью отсутствовал. Рядом стояла Юля и что-то напевала без мелодии. И еще один заочник. Я искала с кем бы подружиться, но ничего не вышло. Не было родственных душ, меня больше привлекал Михайло Ломоносов, выполненный в портрете и в виде скульптуры во дворе, где курили очники.

Вот с ним бы поговорить…

Поднимаясь по ступенькам, познакомилась с парой парней с дневного, но они были слишком гламурные, и в целом боялись жизни, хотя говорили очень вежливо. Я быстро о них забыла.

Учеба не вызывала особого интереса. Я запомнила только историка религии, и историков литературы. С ними было интересно. Я ждала экзамена, чтобы рассказать, что думаю о всех этих писателях и поэтах. И, разумеется, не прочь была поговорить о разных религиях, особенно о христианстве. Для этого нас и собирали. А теория журналистики мне казался высосанным из пальца предметом. Павел сдал его совершенно не подготовленным и полутрезвым.

В нашей группе я отметила девушку с длиной косой и юбкой, но она при своем православии была так горда, что общение не состоялась. Мне больше была приятна Барби, так все прозвали стройную девушку, которая всегда носила классику, мини-юбки и высокие каблуки. Все это дополняли голубые глаза и сияющая улыбка. Она ей очень шла. Мы иногда улыбались друг другу. Но она общалась только с одной девушкой.

Пыталась я подружиться с одной металлисткой в черной косухе и копной густых русых волос. Но дружба не состоялась. Она могла говорить ни о чем очень долго. Это было не интересно. И с каждой сессией ее волосы редели.

Интересен мне был преподаватель истории зарубежной литературы, мужчина в расцвете лет и сил. Сидя напротив него, я разносила в пух и прах Дориана Грея, за его аморальное, античеловеческое поведение, за все погубленные им души. Потом зашла речь о Стендале. «Красное и черное» я прочла с интересом. Но мне не был понятен поступок героя, который скачет так долго всего лишь для того, чтобы убить любимую женщину (за то время пока он скакал, он мог сто раз передумать) и как рука не дрогнула. Вот за то, что я не поняла это, мне поставили четыре.

На экзамене по русской литературе мне попалась «Анна Каренина», и когда мне задали вопрос: Как я отношусь к главной героине?». Честно говоря, никак к ней не относилась. И ничто же сумняшеся, сказала, что она грешная, несчастная женщина, поддавшаяся страсти. Страсти всегда губительны для женщины. Сильная женщина осталась бы с сыном. К сожалению, женщины недальновидны. Преподавателю не понравился мой ответ, в моих словах не было оправдания Анне и даже жалости. И опять четыре.

На другой год я отвечала «Пушкин – как пророк в русской жизни и литературе». Я сразу увидела как у экзаменатора заблестели глаза при слове Пушкин, мы оба любили его. Мы смотрели друг другу в глаза и признавались в любви к Пушкину, подтверждая это всем, что он сочинил и сделал. «Гаврилиаду» дружно забыли. И кто был в праве осуждать. Если любишь, остается только любовь и красота этой любви. В зачетке стояла пять. Спасибо Пушкин!

Перед экзаменами я заходила в университетский храм Св. Татианы и так же неизменно после экзаменов отправлялась в Александровский сад. Молодежь была повсюду. Мы бегали под струями фонтана, либо сидели и мочили в нем ножки. Можно было поваляться на траве. Мокрая и счастливая я сидела у дерева и наблюдала, как радуются другие. Ко мне подсел молодой человек в пиджаке и в белой рубашке. Сел и молчит. Я говорю: «Не жарко?», а он в ответ: «Я закончил университет». Голос его звучал грустно. «Вы об этом жалеете?» «Да. Все такие юные, веселые…» «Не переживайте, всех ждет проза жизни, у меня, например, есть муж и дочь.»

«Когда вы успели?» «В Москве слишком быстрый темп жизни, еще я в хоре пою церковном.» Этого он уже вынести не мог и ушел.

Я села на электричку. Подходит мужчина в тамбуре: «Вы Варум?» «Нет.» «Но вы похожи..». «Она не ездит в электричках.» «Вы сейчас выйдете, вы так похожи, и Что же я буду делать?» Дверь распахнулась. Я возвращалась домой. 

Спускаясь по длинной лестнице, я думала о том, что меня ждет. Навстречу поднимался молодой человек: «Девушка, почему вы так грустите? Все будет хорошо.» Мне пришла мысль, что только русский человек может так искренне и по доброму согреть другому душу, ничего не требуя взамен. Только русский и только в России. И я пошла быстрее, мимо него, мимо всех, чтобы обнять маленькую дочь и мужа.


А. Юрьева