Радуга

  Михаил вышел на опушку леса. Он увидел прекрасную лужайку, покрытую свежей, яркой травой, украшенную орнаментом весенних цветов. Ласковое солнце согревало это великолепие, по небу медленно плыли ватные облака, изредка дмел свежий ветерок.
  Парень осматривал лужайку. На холмике, который находился в середине, он заметил что-то красное, но не цветок — ленту. Спустя несколько шагов Михаил понял, что это прядь окрашенных волос. Им завладело игривое любопытство, и он взбежал наверх.
  Михаил остолбенел и, ужаснувшись, зажмурился. На траве лежала девушка, её красные волосы были раскиданы по лбу, они опутывали травинки и цветки. Лицо было бледным; тем более неестественно смотрелись ярко-алые губы. Только один глаз был открыт, цвет которого меняла красная контактная линза.
  Резкий приступ тошноты согнул Михаила пополам так, что парень упал на колени рядом с телом. Что девушка мертва, не было сомнений. Вдоль тыльной стороны её рук шли ровные линии разрезов, из которых вышли подтёки засохшей бордовой крови. Ни на ней, ни рядом не было одежды, кроме полупрозрачных трусиков с несколькими запёкшимися красными точечками.
  Михаил немного успокоился и тогда ещё раз посмотрел на труп. Сегодняшний обед снова подступил к горлу. Девичий живот был раскурочен. Кишки были растянуты в стороны в форме картинной рамы. Слегка увеличенная печень с язвами на поверхности — свидетельство пристрастия к алкоголю — лежала между грудей. Соски сжались и потеряли насыщенность цвета, а под бледнеющей кожей проступала сетка сосудов. Больше ничего не было тронуто. Только ручейки и пятна крови подсыхали на земле.
  Тошнота, кажется, отпустила Михаила, он пришёл в себя и стал впиваться взглядом в изуродованное тело девушки. Отлёг страх, и парня больше не волновало, кто, как и зачем позволил себе надругаться над ней. Намного важнее, что парень замечает некую красоту в фигурно разложенном кишечнике, извлечённой печени и ровных надрезах на руках. Он чрезмерно увлекается творением аморального художника до готовности боготворить руку, создавшую шедевр! Но тени продолжают ползти на восток, значит, нужно что-то сделать.
  Михаил, с сожалением оторвавшись от созерцания, достал складной ножик и отрезал локон красных волос. Тело всё же придётся убрать, ведь подобная красота долго не проживёт. Парень поднялся, взял тело за ноги и потащил его в сторону реки. Михаил в последний раз посмотрел на собственноручно разрушенную картину и передал реке дальнейшую судьбу мёртвой девушки.
  Пока солнце скрывалось за деревьями, Михаил несколько раз пробежался между лужайкой и речкой, нося в руках воду, чтобы попытаться смыть кровь с травы, но поняв бесполезность своего занятия, он, вымотанный, с опущенной головой, поплёлся в город. Придя домой, он мёртво упал в кровать и уснул.

  Михаил проснулся после двенадцатичасового крепчайшего сна; он непонимающе глядел в потолок. Его беспокоило отсутствие воспоминаний о вчерашнем дне. Вдобавок ко всему, в правой руке он сжимал локон красных волос…
  От нечего делать Михаил встал с кровати, положил волосы между страниц записной книжки и продолжил свою обычную жизнь.

  С тех пор прошла неделя или две. Михаил познакомился с девушкой. Девушка носила короткие оранжевые волосы. Забавные веснушки украшали её щёки, а кончик носа слегка задирался. Руки и ноги были тоненькими. Михаил назначил на сегодня свидание. Она пришла в коротком светлом платье с цветочным узором. Парень предложил прогуляться по лесу его любимым маршрутом, ведь погода была прекрасная: солнце стояло высоко, небо было чистое, дул тёплый ветерок.
  Пара вышла на опушку леса. Они увидели красивую поляну со свежей травой и яркими цветами. Улёгшись на холмике, они делились друг с другом фантазиями, смеялись, улыбались. Вдруг Михаил ушёл в себя. Было похоже, что в нём в один момент что-то переменилось. Он совершенно по-иному понял прекрасное, и внутри просыпалось желание насладиться настоящей красотой.
  Михаил одним движением вонзил нож в горло девушки. Она лишь приподняла руки и захлебнулась собственной кровью. Булькающий хрип был её последним звуком.
  Парень раздел девушку, но оставил лёгкие трусики на ней. Он сделал ровный разрез над маленькими грудьми, а потом небольшими вертикальными надрезами разделил его на три равные части. Он выковырял глазные яблоки и положил их в только что сделанные крестовины надрезов. Рассудив, что любой рисунок прекраснее, если с одной стороны добавить несимметричный штрих, Михаил ловко оставил под правой грудью полукруг, тонкий в начале, расширяющийся в середине и сужающийся в конце. Напоследок он распорол низ живота, вытащил селезёнку и, подкинув её, оставил там, где она упала.
  Михаил встал немного осторонь, посмотрел на тело. Вдохновение покинуло его. Страх начал подниматься в нём, и так же сегодняшний обед пошёл вверх.
  Михаил издал тихий стон, едва сдержав себя от крика. Резко развернувшись, он бросился бежать, не обращая внимания на ветки, бьющие по лицу, или выступающие из земли корни. Он вбежал в черту города, пронёсся по своей улице, заскочил в подъезд, продрался в квартиру и, запрыгнув в кровать, мертвецки заснул.

  Михаил проснулся, не помня вчерашнего дня. Кажется, такое уже не в первый раз. Выпив кофе и приведя себя в порядок, он решил прогуляться по лесу. Это всегда очищало его голову.
  На опушке леса Михаил обнаружил мёртвую девушку, которая носила короткие оранжевые волосы. Когда первичные недоумение и отвращение прошли, парень почувствовал красоту и скрытую гармонию поруганного тела, учинённые не подписавшимся автором.
  Михаил пролюбовался этой картиной до самого вечера, пока не стало слишком понятно, что нужно убрать труп. Он только взял с собой локон волос. Михаил, уставший, приплёлся домой и рухнулся спать; а утром вложил локон в записную книжку.

  Прошло некоторое время; а Михаил привёл на лужайку девушку с длинными жёлтыми волосами. Их мирную прогулку оборвал глухой удар — парень махнул поленом по затылку девушки. Ноги подкосились, её тело повалилось на правый бок, яркие пряди с кровавыми подтёками разлеглись вокруг, оголив расслабленную шею.
  Михаил, движимый таинственным порывом, раздел девушку, не изменив её позы. Он снял полоску кожи над хребтом и завязал ею, как жгутом, узел выше локтя левой руки. Потом отрезал тяжёлую левую грудь и вложил в левую руку, которую завёл за спину. На пояснице Михаил вырезал три маленьких треугольника, два квадрата и один круг; вместе они образовывали пирамиду, направленную к солнцу. В качестве последнего штриха он вырвал мизинец на левой ступне.
  Неизвестно откуда пришедший творческий подъём спал. Михаил рванулся домой, где за последующую половину суток сон очистил его память. Михаил захотел спокойно прогуляться, а принёс домой локон жёлтых волос. После ещё одного мертвецкого сна, он вложил его в записную книжку.

  Так Михаил добавил в «коллекцию» локон зелёных волос, локон голубых волос и локон синих волос. Прошло время, по городу начали ходить толки о вздувшихся трупах, которые находили в реке вниз по течению.

  Михаил повёл девушку с длинными фиолетовыми волосами на опушку леса. На ней были синие джинсы с протёртыми коленями и красная майка, не способная скрыть упругую грудь. Девушка улыбалась.
  Михаил повалил её и занёс на ней готовую к удару руку, сжимавшую складной нож. Она пыталась защитить руками лицо и хотела было крикнуть, но Михаил заслонил ладонью ей рот. Он остановился, не ударив, потому что его внимание переключилось на открытие — открытие красоты, что есть в лишении жизни.
  Михаил отнял руку ото рта девушки, и она расцепила большие мокрые глаза, глядящие ужасом. В следующее мгновение по лесу разнёсся пронзительный крик. Но Михаил сосредоточенно вглядывался в красивое, но бледное лицо, рассматривал ставшие фиолетовыми от страха губы.
  Крик услышал проходивший по краю леса егерь. Он побежал в сторону его источника. Выпрыгнув из-за деревьев и, одним опытным взглядом оценив ситуацию, он вскинул винтовку, прицелился и выстрелил в замысленного Михаила.
  На теряющую сознание девушку брызнула кровь, а сверху, вместе с уходящей жизнью, навалился Михаил. Едва живыми губами он коснулся фиолетовых волос…

  Следователь, обыскивающий квартиру Михаила, взял записную книжку, в которой не было ни единой записи, но через каждые семь страниц там лежала прядь волос: красная, оранжевая, жёлтая, зелёная, голубая и синяя… Как ужасно, что невежественный егерь разрушил гармонию цвета, столь упорно создаваемую, хотя и не осознаваемую, Михаилом.