кто остановил

Полог шатра с шумом распахнулся, и вовнутрь зашёл широкоплечий великан. Несколько мгновений он привыкал к полутьме, а затем повернулся к сидящему на подушке старцу.

— Эй, старик, напои моего коня и ставь казан на огонь. Я голоден, как шайтан!

Старик молча поклонился и вышел наружу. Было ещё довольно тепло, несмотря на прохладный ветерок, но солнце на горизонте погружалось в чёрное одеяло надвигающейся бури. Нужно было торопиться.

Быстро и уверенно он расседлал боевого коня и отвёл в стойло. Там привязал покрепче и дал воды вволю. Пока тот утолял жажду, старик заботливо расчесал его мягкой щёткой, а, уходя, прошептал ему на незнакомом языке что-то успокаивающее.

Воин уже снял с себя кожаные пластины, шлем тоже положил у очага. Без сверкающего облачения, гость оказался не таким уж и великаном. Только на лице оставалось грозное выражение. Он осмотрелся, презрительно ухмыльнулся, и, как только старик вошёл, властно произнёс:

— Что медлишь? Доставай еду! Не видишь, кто в гостях у тебя? Хан Батор, Великий Завоеватель перед тобой, всё вокруг принадлежит мне!

— Всё моё — в полном твоём распоряжении, о Великий Хан! Сейчас я разогрею поесть для тебя. К счастью, вчера мне попался заяц и остался ещё рис. Это всё, что у меня есть.

Старик достал небольшой котелок и поставил его на тлеющие угли.

Великий Хан громко захохотал:
— Я не слишком привередлив в еде, лишь бы вкус был поострей. Есть у тебя, чем приправить твой безвкусный рис?

— Только яр-трава, о Великий, она острее перца и островного хрена, но я бы не советовал тебе его использовать. Лишь немногие способны его вынести в еде, от него больше пользы, как от лекарства.

— Я покорил множество городов, старик, справлюсь и сухой травой. Только и ты попробуй эту пищу, зря рисковать я не стану.

Старец кивнул и снял с углей котелок, поставил на подставку. Деревянной ложкой разложил по мискам: большую часть гостю, себе совсем немного. Из дубовой коробочки взял щепотку специй, посыпал себе.

После того, как старик спокойно прожевал свой рис и проглотил, гость тоже густо посыпал, и мясо, и рис в своей миске незнакомой травой. Осторожно понюхал, попробовал на язык, и с шумом набросился на еду. Одобрительно покряхтывая и громко чавкая, Великий Хан даже прослезился:

— Да, и вправду острая специя! Мне по нраву. Пожалуй, я заберу её с собой. Прогревает изнутри похлеще заморского зелья! А уж я-то знаю толк в еде и напитках со всего света. Мои воины покорили далёкие земли и разрушили много городов на своём пути. Меня прозвали Великим Завоевателем и Разрушителем, и теперь целые народы платят мне дань. Как золотом, так и яствами. Приходи завтра в мой лагерь, там заплатят тебе за твою приправу!

— Благодарю тебя, Великий Завоеватель, но мне с рассветом нужно отправляться дальше.

— Куда же ты идёшь?

— Люди ждут меня, чтобы я нашёл им воду. После тебя остаются разрушенные города, но там, где проходил я, зарождаются новые селения.

Хан вновь засмеялся:
— В памяти людей всегда сохранится имя завоевателя и покорителя их земель, и вряд ли кто вспомнит, как звали копателя колодца. Мало кто способен повести за собой бессчётное войско и изменить ход истории, а бедных людишек, вроде тебя, полно повсюду. Как тебя будут вспоминать, старик, — "тот, кто нашёл воду"? А меня всегда будут называть Величайшим Завоевателем и Покорителем земель, Разрушителем городов, Великим Ханом Батором!!!

— Как скажешь, о Великий Хан! Только должен тебя предупредить: яр-трава, которая тебе пришлась по вкусу, имеет странное свойство превращаться в смертельный яд. Если ты станешь чрезмерно гневаться, или впадать в ярость ближайшие семь дней, то все мышцы твои перестанут служить тебе и ты задохнёшься в полном безмолвии. На восьмой же день ты волен сызнова заняться грабежом и насилием. В спокойствии и ясности ума тебе ничего не угрожает.

Глаза завоевателя сузились, ноздри стали раздуваться, и по лицу прошла грозовая туча. Воин вскочил, выхватил из ножен кривой меч, но размахнуться уже не получилось. Он медленно осел тюком возле миски, яростный крик застыл, не родившись.

Старик вышел из шатра, подставив лицо сильному ветру. Небо у горизонта светлело, буря постепенно стихала. Поток ветра подхватил несколько слов.

— Возможно, меня будут звать — "тот, кто остановил Разрушителя"...