Исскуство копать
У моего друга есть брат. Вообще, эксклюзивная компания. Считаю загадкой сам факт нашей дружбы. Я человек искусства, оперного театра. Писатель, художник, одним словом – музыкант. А они – люди лопаты и подъемного крана. Ничего общего. А тем не менее – приглашают.
Однажды был день. Это, значит, позвали они меня работать. Я, понятно, не отказал: не умею. Я, пожалуй, думал ещё, может быть, что мне заплатят, да и во всяком исходе эти люди обещали забрать мою бабушку с аэродрома. Так что поехал с ними, снарядившись. Дорогою я любопытствовал о предмете работы; но этому типажу свойственно создавать мне дефицит информации – так легче со мной управляться. Ладное дело, раз уж я приглашен в смысле инструмента. Однако по пути я сподобился получить некоторые намёки и предупреждения, что дело будет максимально секретное, что если я умею хорошо молчать, то во всяком случае удостоюсь и сам объект увидеть, и даже на нём потрудиться. Говорят:
– Ты имеешь честь одним из немногих первых быть посвящённым в суть. И так дальше.
Главное, приехали. Выходим из дорожного судна. Я гляжу: дырка в земле. Дырка не дырка – а всё–таки яма. Я как взглянул, так и понял, что это, допустим, обычное строительство развернулось.
– Никому, – говорят.
– А что, – спрашиваю, – за предосторожность?
– Люди разные бывают, – отвечают. – Один об деньги соблазняется, другой – об жену. Следующий, значит, об хату.
Спрашиваю, говорю:
– Так это вы теперь своим предыдущим строением не успокоены и намереваетесь водвориться в следующее?
– Не знаю, – говорят, – а только надо строить. Потом, – говорят, – посмотрим.
Так как приехали мы работать, то, конечно, зашли в будку и попили чайку. А снаружи холодно – для майского–то месяца. Хорошо, ладно. Чаёк очень пошёл. После того мы выскочили, нырнули в яму, и я получил лопату.
Про лопату я скажу. Лопата хорошая. На такую лопату пожаловаться – согрешить. Я, может, первый раз такую лопату в руках держу. Такой лопатой хоть землю копай, хоть стену штукатурь, хоть саму её целуй, хоть на стену для красивости интерьера вешай. А что ж ей в данных обстоятельствах делать? – спрашиваю, и получаю ответ, что, мол, смотри и впитывай. Я смотрю, впитываю. А один братец – хвать! – своё орудие и направился в угол ямы. Вы простите, что я так скучно пишу. Всё матерьялизм разный толкую. Это, вообще, скучный рассказ, так как описывается реальный случай. Можете не читать. Взял он лопату и пошел в угол, а в углу словно автокаток на глине дорожку выкатал: гладь. Хошь – зеркала на ней отливай, хошь – на коньках по ней мотайся. А он стал на эту гладь – и снимает лопатой слои глины, и ровняет перед собой дальше. Чудеса просто, как он только не поскальзывается. И, – говорит, – становись вон туда и так же делай.
Я стаю, куда сказано, и так же делаю. То есть, скажем, лопатой слои снимаю. Снимаю, снимаю. Сейчас, – думаю–то, – пойдёт кавалерия. А между прочим, чувствую, сгущается какая–то отрицательная энергия посреди воздуха. Лопатить, чувствую, становится обидно. Что будет? – думаю.
А вот что будет. Подбегает ко мне один братец и забирает лопату.
– Оскорбление, – говорит, – наносишь благородному грунту. Чего–то ты, – говорит, – раскопался на всю галактику? Терпеть, – говорит, – трудно.
– Так, – отвечаю, – сам лопату мне дал, как не копать?
– Чтобы, – говорит, – больше я такого слова не слышал, копать то есть. Это тебе не оперные театры. Тут целое искусство. Тут, – говорит, – как в области палеонтологии.
И сам берёт лопату и показывет. Я смотрю – всё понятно.
– Всё понятно, – говорю. – Действительно, - говорю, - качественный продукт у вас выходит из-под лопаты.
И получаю лопату в руки. Продолжаю, а он подсказывает:
– Так не дави, а вот этак. Угол не тот! И не этот. Соблюдай горизонт. Не дави, говорят. Детальней, ювелирней. Много взял. Поотпусти при возврате. Не оперный театр.
А я вижу, что не дают мне лопату ощутить, а всё забирают. Я и говорю.
Говорю:
– Вы, значит, этак всё время израсходуете на мою персону. Дайте лопату человеку ощутить, качество наработать. Я глазами не могу нарабатывать, я через руки, посредством эксперимента.
– На своём доме, – говорят, – наэкспериментируешься. Здесь тебе не свой дом, экспериментировать. Где, – говорят, – ты ещё такому виртуозному владению инструментом научишься! Экспериментатор. Тут почти палеонтология – ювелирное мастерство. И так дальше.
– Так мне оно, может, – говорю, – вообще не пригодится, такое мастерство. – Говорю, – я человек – художник и музыкант. И писатель. – И чувствую, будто бы обидно лопатить становится.
Смеются. Ну ладно, будьте, думаю, благополучны. Как-нибудь, думаю. А сам лопатой вожу. Но, бывает, вкривь пойду, лишнего тяпну – неудобное такое чувство! Лопату опять вытаскивают из рук и проводят параллели, как надо раскопки мамонтов вести. И, что обиднее всего, сравнивают искусство живописи с мамонтами.
– А еще художник! Кистью водить умеешь, а лопатой – как тоже наотмашь!
– Лопату, – говорю, – к кисти не приближайте. Свойства, – говорю, – несоразмерные.
Смеются. Ладненько, хорошо. Шлифую дальше. Только шлифую и чувствую – не ноты писать. Чувствую – не краску мазать. Чувствую – не буквы записывать. И слышу – снова оклик.
– Хватит, – говорят, – эпилепсией заниматься. Бросай это и иди в будку чай лупить. Не оперный театр.
А я это бросаю и вспоминаю между прочим, что как раз недавно видел фотографию от чёрно–белых времён. На фотографии – яма. В яме – люди и лошадь. Лошадь с телегой, люди с вёдрами, с лопатами.
Это они копают фундамент для оперного театра. Кругом – почти пустыня, и нигде нет ресторана «Печки-лавочки». Интересно видеть эту яму на месте нынешнего символа города Новосибирска. Панорама – ребята копают. Уж не видно мне, каков их подход, но – как знать? – может, были и там два таких несносных человека, которые вытягивали лопату из рук вот этого парниши; может, и самый парниша – тоже художник, тоже писатель, тоже раздражительный, как я, человек, который и лопату–то не тонко ощущает. Но если и есть где–нибудь мраморная всеобщая плита, на которой выгравированы имена – для памяти и почёта ударникам, – если и есть имя этого парниши самым хоть последним пунктом, то позвольте мне прочесть и это имя с чувством уважения. Это вам не мамонтов скоблить. Это история. Это – Театр Оперы и Балета.
01.07.14