Тема недели - Побег от депрессии в Старом городе

Экзамен, который заставила меня сдавать жизнь, был скорее похож на зачет. Принцип прост: сдашь или не сдашь. А конкретнее – останешься живой или не очень.

Сразу после нового года меня накрыла жесткая депрессия. Предчувствуя нашествие которой, я попыталась убежать в Средиземноморье еще в конце декабря.

Я жила в старой – если не сказать, древней – квартире в историческом районе столицы острова. Мощенные булыжником улицы горбят спину в самый неподходящий момент – и ты, поскальзываясь, падаешь на камнях. 

Каждая дверь дополнительно защищена черной железной решеткой, чтобы не так просто было взломать. Телефонами пользоваться тут не принято – если хочешь поговорить с соседом, приходишь под его балкон и свистишь своим особым кодовым сигналом. Свистишь три, пять, пятнадцать раз – пока сосед, заспанный и с похмелья, не схватится за перила и не просипит: «Что ж ты так рано?».

Последние несколько десятилетий этот район был заселен цыганами. Мой приятель фотограф однажды забрел туда случайно, поднявшись по заманчивой лесенке из гладкого камня. Но сидящие на крылечках бабушки принялись, ни слова ни говоря, махать на него руками и показывать пальцами в обратную сторону – мол, уходи! А потом водят руками по груди, объясняя: пойдешь дальше – камеру с тебя снимут, дурачок! Мальчик умница. Развернулся и, крепко зажав камеру в руках, потрусил обратно.

Два года назад цыган выселили. Полицейские кидали жребий – никому не хотелось идти на такую проблемную и занудную операцию. 

Так вот, в доме холодно, как в склепе. Аппарат, высасывающий из воздуха влагу, сипит и зовет на помощь: бак переполнен! А я не могу, не хочу и не буду вставать с постели, чтобы вылить в раковину накопившуюся в резервуаре воду и запустить новый цикл. 

Мне совсем всё равно. Я не хочу вставать.

Телефон звонит и звонит, но я не беру трубку. Звонят друзья, работодатели, родственники. Я не беру трубку.

Я сплю на телефоне. В буквальном смысле – положив его под бок. Мой телефон – единственный на весь табор. Соседка свой разбила. У соседа его телефон украли. На всех троих нет ни единого работающего компьютера. Мой телефон – последнее средство связи с внешним миром на всех нас троих. И я, черт возьми, отчаянно не хочу, чтобы его украли или разбили.

Я не встаю с кровати уже третьи сутки. Поставила пятилитровку воды рядом с изголовьем – но не хочется даже пить. Не хочется даже спелый, спелейший ананас – мой любимый фрукт, который тоже беспомощно прозябает рядом, только руку протяни.

Я знаю, что поможет мне выбраться. 

Но мне проще сдохнуть здесь же, в этом цыганском квартале, чем сделать один-единственный шаг навстречу к спасению.

Почему тот самый шаг я все-таки делаю – непонятно. Наверное, мне просто стало до такой степени нечего терять, что…

Я опубликовала первый отрывок из своего романа. В значительной степени – автобиографического. Но в то же время, всего лишь основанного на реальных событиях, однако не реального даже вполовину. 

Мне было страшно. Я понимала, что читатели не поймут, где проходит граница реальности – и начнут приписывать мне те сомнительные «подвиги», которых я никогда не совершала.

Тем не менее, я решилась.

И я прошла экзамен.

Я зарабатываю если пока не на жизнь, то хотя бы уже на еду, продавая свои художественные произведения.

И навсегда запомню ту сырую, темную, цыганскую квартиру, где капли влаги сползали вниз по стенам, будто слезы.