Солнечный зайчик (повтор давней публикации)

Отмахиваясь от солнечного зайчика, который мешал мне хорошо видеть клавиатуру, я в какой-то момент, словно представив себя со стороны, слегка устыдился этого глуповатого действия и встал, чтобы занавесить окно.

Каково же было моё удивление,когда вместе со мной переместился и зайчик,словно был приклеен к моему лицу. При этом луч, сиявший в окно, оставался неизменен и неподвижен в течение тех секунд, что я шёл к раздвинутым занавескам окна.

Остановившись у окна, я резко повернулся к нему спиной, – и тронул своё лицо ладонью. Солнечный зайчик оставался на своём облюбованном месте, как ни в чём не бывало, словно солнце теперь светило мне из глубины комнаты! «Может, он отражается от какой-нибудь блестящей поверхности, – подумал я. – Тогда всё вполне объяснимо».
Я стал внимательно, насколько это было возможно, рассматривать комнату, но никакого луча не заметил, хотя зайчик продолжал слепить меня по-прежнему.

Как любое непонятное явление, это стало меня раздражать, – а затем и не на шутку беспокоить! Подставив ладонь (тыльной её стороной) таинственному лучу, я не почувствовал облегчения для глаз, точно он легко проходил сквозь человеческую ладонь!

«Здравствуйте, приехали… – присел я на краешек дивана. – Пересидел, что ли, за столом у компьютера? Пора на прогулку, и как можно скорее!»

Я стал переодеваться, но назойливый зайчик не давал это делать, ослепляя меня с какой-то новой, небывалой энергией! И тогда я почти машинально сделал тот незамысловатый жест, которым люди обычно срывают реальную повязку с глаз. И зайчик… оказался у меня в руке, перестал слепить! На несколько облегчающих секунд это меня по-настоящему обрадовало, но тут же настиг и неуловимый панический страх: а не схожу ли я с ума?

Я смотрел на свой твёрдо сжатый кулак с нескрываемым ужасом, словно держал в нём гранату с выдернутой чекой, –и вся рука стала зенемевать со страшной силой!

«Может, выбросить его через форточку, – и будь, что будет? По крайней мере, успею грохнуться на пол, прежде чем что-нибудь взорвётся в нашем уютном дворике…»

Нет, не буду я пугать уютный дворик! Чем люди-то виноваты? Лучше попробую по-другому…

В полу-переодетом виде я подсел к столу и постарался найти недавнее положение тела, – в расчёте на то, что зайчик вновь начнёт слепить меня. Если это случится,– значит,в руке у меня ничего нет, а просто это был такой психологический фантомный заскок, не более того!

Но, несмотря на яркое солнце за окном, никакого ослепления не последовало, – и я остался в своём недоумении, со сжатым кулаком и онемевшей рукой! На редкость весёлая и дурацкая ситуация, чёрт бы её побрал!

Чем больше я старался убедить себя в том, что занимаюсь глупостью, тем больше сомневался, что смогу разжать ладонь!Слава Богу,что это была моя нерабочая левая рука,а с правой у меня как будто всё в порядке, – и, стало быть, я могу продолжать делать всё то, к чему бессознательно привык за последние годы: пить, есть, касаться клавиатуры, причёсываться и даже одеваться, особо не привлекая для этого левую руку!

Для вящей убедительности можно просто повесить её на перевязь через плечо, как это делают в быту с повреждённой рукой. С некоторой заминкой, но всё-таки я довольно ловко сделал это правой рукой, и остался доволен и собой, и своей славной рабочей конечностью…

Меня ждало несколько незавершённых стихотворений, которые выстроились в очередь на рабочем столе.

Открыв первое из них, я прочёл:

Забыто многое на свете,
Но я, похоже, не забыт,
Как на стяжавшем пыль паркете
След неподкованных копыт!
Не конь запомнился, не всадник,
А только этот странный след,
Как будто я искал свой праздник,
Шагнув из почвы на паркет!
Скользя и падая порою,
Я постепенно потерял
Не просто домик за горою,
Но весь родимый ареал!
В меня показывали пальцем,
Как на заблудшего глупца,
Который жизнь провёл скитальцем,
А сердцем грезил у крыльца!
Им не понять, что эти грёзы
Меня спасали столько лет!
(Как на реке зимой торосы
Во льду спасают летний свет!)

Последние две строки не нравились мне своей какой-то явной неопределённостью, смысловой неясностью, хотя сам я интуитивно понимал, о чём хотел сказать. Нечто вроде того, что летний свет, сиявший водам реки всё лето и осень, как бы остался в структуре заледеневшей воды…

В переводе на моего лирического героя можно сказать, что его прошлая счастливая жизнь (сиявший свет!) осталась в его памяти, как летний свет остаётся в ледяных торосах, – и грёзы героя об этой счастливой жизни сродни оттаиванию льда и высвобождению сохранённого в нём света…

Всего две строки, а как много нужно объясняться по их поводу!Именно на этих строках я и застрял несколько дней назад, множество раз их переделывал… и тем не менее остался недоволен, забросил стихо до будущей доделки!

Но никаких решающих мыслей так и не появилось, и я открыл вторую намётку стихов:

Осунулся день, устал
Сиять, как большой кристалл,
Все грани свои являть, –
И гаснуть во мгле опять!
Конечно, в рассветный час
Он снова разбудит нас,
Но будет уже иным,
Как вечности зыбкий дым!

Опять моя остановка в написании дальнейших строк была вызвана последней строкой, которую пришлось испробовать во множестве вариантов. Но никакие изменения последней строки органично не укладывались в общую ткань стихотворения, и я оставил свои попытки «на потом».

Поразмыслив, решил и сейчас повременить с окончательной обработкой, несмотря на то, что внутри себя уже как будто знаю, о чём хочу сказать…По-прежнему, форма и мастерство отстают от содержания, которое пытаешься воплотить!

Открываю третью недоделочку моей очереди:

Кто распахнут… отнюдь не распахан:
Суховейна его целина!
Подозрителен вечный рубахан,
Обещальник златого зерна!
Он-то знает, что в нём за душою
Ничего настоящего нет…

В этот момент я почувствовал, что не чувствую левую руку! Заигрался, однако! Положив подвязанную руку на стол, я очень осторожно отогнул мизинец несчастного кулака пальцами правой руки, словно пытаясь понять, зажато в кулаке сияние солнечного зайчика или нет.

Мне показалось, что какое-то свечение пробивается из-под остальных четырёх пальцев! На всякий случай я вернул мизинец в прежнее положение, – и так просидел в согбенной позе довольно долгое время, абсолютно не понимая, что же мне делать дальше…Мысли застыли в голове, как те же недавние торосы на поверхности реки!

Какое всё-таки страшное обиталище – человеческий мозг! Чего в нём только нет, – и всё–практически необъяснимое, враждебное, таящее постоянную угрозу! А в бездну души (если предположить, что она необозримо старше мозга) и вообще лучше не заглядывать, как в реальную катастрофу!

Я понимал, что «солнечный зайчик» возник по какой-то причине, а вот по какой – это определить моему интеллекту было не под силу! Можно, конечно, перебрать все события последних минут, даже последнего часа перед возникновением ослепления, и в этом ворохе постараться определить ненавистную причину, – но иголку в стоге сена было бы найти гораздо проще!

Умные психологи говорят, что искать нужно не причину, а то, для чего, зачем, с какой целью возникло явление, –и это будет намного продуктивнее и полезнее…

Ох, уж эти «умники», всё-то они знают! Куда мне до них, сирому и убогому…

И вдруг я со всего размаха стукнул кулаком правой руки по левому кулаку! Это отозвалось какой-то очень отдалённой болью, словно занемевший кулак находился где-то за три девять земель от моей основной плоти…

При этом третье незаконченное стихотворение, которое пока что оставалось открытым, тут же стало выделенным, но каким-то непривычным золотистым цветом, словно его озарил… солнечный зайчик! Так, это уже что-то!

Я стал перечитывать строки, одну за одной, очень медленно и вдумчиво, словно предчувствуя вожделенную разгадку если не в самих строках, то, как минимум, в потаённых смыслах пресловутого междустрочия!

Почти сразу же я дописал стихотворение следующими строками:
Да и золото выглядит ржою
Оттого, что явилось на свет!

Почему я написал именно эти строки, я не знал, но почувствовал, что разгадка кроется именно в них, во всём, завершённом только что, стихотворении!

Когда мы говорим о человеке, что это «золотой» человек, что у него «золотое» сердце или характер, мы хотим подчеркнуть этим его прекрасные качества, принимая как данность, что проявляются они ненавязчиво, деликатно, исподволь, – и странно было бы, если бы он эти свои качества начал выпячивать, старался бы показать их окружающим людям: они мгновенно превратились бы в свою противоположность!

Но когда мы пишем стихотворение или произведение иного жанра, мы почему-то всеми силами стараемся показать именно лучшие качества лирического героя, практически выпячиваем их, словно не доверяем читательскому восприятию!

(Например, «Матрёнин двор» Солженицына: настолько великолепна его героиня, что начинаешь сомневаться в её реальном существовании!А этого ли хотел автор? Или стихи Асадова: такие правильные, идеальные с моральной точки зрения, –а что-то едва уловимое встаёт между тобой и ними!)

Мы привыкли всё списывать на лирического героя,словно устраняемся от личного авторского присутствия, однако прекрасные поступки героя готовы по умолчанию приписать себе любимому, усиленно изображая объективность…

Если пересмотреть свои вирши с этой точки зрения, то половину из них, а то и больше, можно смело выкидывать на свалку! (Считайте, что я говорю это о себе…)

Меня ослепил не солнечный зайчик, а всё то «золото», которым я усиленно пичкал свои стихи!

Но если наша онемевшая плоть способна чувствовать хотя бы отдаленно, то отъединившиеся (и удалившиеся) от нас поэтические творения теряют связь и пуповину с породившим их интеллектом, и если в них заложена фальшь, то это уже не исправить, даже если ты вознамеришься уничтожить стихо! (Бывает, что сам стих влияет обратным ходом на автора, – но это уже, как вы понимаете, «совсем другая история»…)

Солнечный зайчик – это что-то вроде нашей авторской совести, индикатора, внутреннего цензора,если хотите!Если его не слышать, не видеть, не ощущать, – неизбежно наступит время, когда он тебя ослепит, и ты уже ничего не сможешь делать, как прежде… Ибо:

«… золото выглядит ржою
Оттого, что явилось на свет!»

Только сейчас я заметил, что привычно поглаживаю своей левой ладонью мой шишковатый затылок…