Why Nations Fail

Метамонография американских авторов Дарона Аджемоглу и Джеймса А. Робинсона «Why Nations Fail», которая в русском переводе называется (неожиданно) «Почему одни страны богатые, а другие бедные. Происхождение власти, процветания и нищеты», анализирует эффективность общественного строя и успешность отдельных стран с позиции развития общественных институтов — права собственности, законности, конкуренции и политического строя.

Приставка «мета» — это часть сложных слов, обозначающая абстрагированность, обобщённость, следование за чем-либо, переход к чему-либо другому, перемену состояния, превращение. В популярном исследовании Аджемоглу и Робинсон выделяют два доминирующих вида общественных институтов: экстрактивных и инклюзивных.

Считается, что общество, в котором преобладают экстрактивные (от экстракт или вытяжка (лат. extractum) — концентрированное извлечение) институты, неспособно обеспечить рост уровня жизни населения в целом в долгосрочном периоде, поскольку элиты такого общества последовательно выбирают отрицательную эволюцию, из-за конфликта интересов.

Инклюзив (фр. inclusif «включающий в себя» от лат. includo «включаю») образует субкатегориальное значение в составе категории лица. Буквальное значение инклюзива — «мы (я) с тобой/с вами».

Общества с экстрактивными институтами в любой стране мира имеют ряд схожих проблем:

поддержка устаревших отраслей и производств в силу того, что они обеспечивают ренту для элит, сопротивление прогрессу и технологическому развитию;
не позволяют совершиться переходу собственности от неэффективных форм к рыночным;
блокировка стимулов развития.

Изначальный выбор — эгалитарность или элитарность общества (равенство или избранность) — объясняется исключительно исторической случайностью. Кому-то повезло больше, а кому-то меньше. В примитивных общественных формациях, которым свойственен вождизм и жёсткая централизация, альтернативы элитарности не возникало. Царила строгая иерархия по степени нужности и полезности каждого для рода, общины или социума, в зависимости от выполняемых функций и результатов. Восточные тирании и европейский феодализм были последними общественными формациями в длинном ряду элитарных образований. Первая французская революция (1789) как общественный вызов и промышленная революция как универсальное средство, радикально уравняли права и возможности каждого.

Переход от одного вида социальных институтов к другому не только возможен, но и много раз встречался на пути историчес кого развития и трансформации власти. Авторы «WNF» в качестве наглядного примера сравнивают супердержавы середины XVII в., — Англию и Испанию, — конкурировавшие за морское владычество и находившиеся, примерно, на одинаковом уровне развития. Испания сосредоточилась на абсолютизме в ущерб влиянию кортесов и городских общин, в то же время Британия, оставаясь монархией, ограничивала королевскую власть, наделяя всё новыми функциями и полномочиями парламент. Менее чем через столетие Испания перестала быть мировой владычицей, а в XIX это уже была второразрядная страна на задворках Европы. Великобритания превратилась в локомотив научно-технологического развития, стала родиной промышленного капитализма и парламентской демократии.

Социальный или общественный институт — это исторически сложившаяся или созданная целенаправленными усилиями форма организации совместной жизнедеятельности людей, существование которой диктуется необходимостью удовлетворения социальных, экономических, политических, культурных или иных потребностей общества в целом или его части. Институты характеризуются своими возможностями влиять на поведение людей посредством установленных «правил игры», как формальных, так и неформальных.

Социологическое понятие «институт» применимо ко всем сферам общественной жизни и трактуется более широко, чем просто «учреждение», «закон», в силу того, что оно не всегда предполагает наличие чётко выраженной структуры или кодекса правил. Это некая условная форма соответствия ожиданиям, заданное направление развития, правовое поле и т.д. Под социальными или общественными институтами принято подразумевать такие «институции» (от лат. institutio — обычай, наставление, указание, порядок): семьи, образования, здравоохранения, государственной власти, гражданских прав и свобод, парламентаризма, частной собственности, религии и пр.

Экономисты и социологи прошлого рассматривали общественную жизнь через особые формы социальной организации, которые со временем, уже в ХІХ-ХХ веках. Первенство в употреблении термина «институт» в контексте проблем социологии принадлежит итальянскому философу эпохи возрождения Джамбаттиста Вико (1668-1744). Активно развивали концепцию социальных институтов и институций О.Конта, Г.Спенсер, К.Маркс, Т.Веблен, Э.Дюркгейм и др.

Идея эгалитаризма, заложенная в функционировании инклюзивных институтов, предполагает создание и успешное функционирование общества с равными политическими, экономическими и правовыми возможностями всех членов этого общества. Элитаризм последовательно устраняет большинство социальных институтов, перенося процесс принятия решений в единый центр. В этом плане наш родной кооператив «Озеро» мало чем отличается от саудовского «клана Судейри». Российского президента и отечественный олигархат объединяет чувство локтя и взаимной поддержки во время процесса становления, а нынешний король Саудовской Аравии назначил руководить нефтяным комплексом страны и силовыми структурами своих сыновей и племянников, а также тех братьев, с которыми у царствующего Салмана бин Абдул-Азиза общие и отец, и мать, — Хесса бинт Ахмад Ас-Судейри. Такая узкая выборка продиктована тем обстоятельством, что королевская династия Саудитов (или Аль Саудов) поистине огромна: более 2 тыс. её членов контролируют всю власть и богатства страны (а всего всего в «семье» около 25 тыс. человек).

Экстрактивные инстиции создаются элитой и правящими кругами в своих интересах. Например, наследование власти, деления общества на сословия и касты. Образование таких псевдо-структур всегда идёт «сверху-вниз», а их устойчивость и механизм функционирования координируются правящим классом. В постсоветских странах этот процесс получил название «создание вертикали власти», но в экономической теории привычнее вести речь о модели «осёдлого бандита». Если человек, узурпировавший власть, собирается долго ею владеть, то он не заинтересован в краткосрочной наживе, а будет создавать механизмы, схемы и потоки на перспективу.

Институционализм — стройная, изящная теория, но со слабенькой доказательной базой и небольшой предиктивной силой. В части прогнозной, предсказательной аналитики никуда не годится.

Экстрактивные социальные институты почти равносильны а) рентной экономике, в которой основной доход приносят природные ресурсы, естественные и государственные монополии, а также рабский, неоплачиваемый труд, и б) слиянию государственных топ-менеджеров с олигархами во власти. При инклюзивной модели организации политического устройства общества, на первый план неминуемо выходит конкурентная экономика, свободный рынок, открытый для любой предпринимательской инициативы и сменяемость власти.

Фото: 1