Родимый посёлок (часть 1)
Дорога на Горбатый мост вела мимо школы, мимо буковой рощи возле неё и небольшой дубовой рощицы уже на окраине села… От этого знаменитого места, где всегда проводили вакцинацию домашнего скота (в объявлениях неизменно писали «в дубовой роще севернее школы»), дальнейшая дорога представляла из себя узкоколейку ещё довоенной постройки, давно превратившуюся просто в тропинку на крутой насыпи (рельсы разобрали ещё до моего появления на свет). Мне особенно нравилось именно это высокое положение тропинки: можно было по обе стороны маршрута обозревать родимые окрестности на несколько вёрст по периметру, перемежаемые озёрками, лесными островками, холмами и пастбищами, запавшими мне в душу с первых же денёчков моего сознательного возраста! Дойдя до моста, можно было легко подняться на него по травяному уклону и увеличить горизонт обзора ещё, пожалуй, на целый этаж или больше, – и это была первая основательная остановка на пути к лесу.
Если оглядеться с моста вокруг, то невдалеке, буквально в тридцати шагах от мостовой перемычки, можно было заметить в окружении деревьев небольшое немецкое кладбище, давно и никем не наблюдаемое (на моей памяти я таких насчитывал в окрестностях поселка не менее пятнадцати…) По другую сторону моста, на холме, росли три огромные груши, практически каждый год изобилующие плодами, умеренно терпкими и невероятно вкусными, из которых получалось превосходное варенье. Помню также великолепно плодоносящие белые вишни, окружавшие грушевую троицу… В подножии холма раскинулось то ли озерцо, то ли обычное болотце, покрытое кустарником, и на его бережках постоянно кто-нибудь испытывал своё рыболовное счастье. (Такие неприметные водоёмы, которых в округе было несметное множество, народ незамысловато называл просто «корягами», прибавляя к ним только привязку к местности: коряги у моста, коряги за цыганским посёлком, коряги у горелого хутора…) Облюбовали эту тихую заводь (как и множество других) и грациозные лебеди, без боязни подплывавшие к людям за угощением.
Если пройти от моста немного в сторону, во владения пастбища, можно легко отыскать в невысокой траве свежие шампиньоны, манящие своей белизной, словно притаившиеся ромашки. Такая идеальная пастораль вовсе не была каким-то исключением, она изначально присутствовала во всей окружающей природе края, по праву принадлежала ей, как синяя мякоть воздуха или гортанное круканье ворона… За эту светозарность природы и духмяное жито пахоты односельчане называли про себя наше общее жизненное окрестье коротко и ёмко: «рай на земле»!
Не грусти, не печалься, родимый!
Разве можно тебя позабыть?
Даже сердцу, покрытому тиной,
Предназначено нежно любить!
(Продолжение следует).
