История брауни домашней нечисти

Я пробираюсь по кочкам, меж деревьями. Как и вся нечисть, брауни даже имея гигантское поселение не очень-то видны людям, поэтому у меня на плече сова, одолженная из редакции, она всё видит. Только она меня предупредила, что в само поселение не зайдёт, а то кто ж его знает, как на неё брауни среагируют.
Вот мне сова показывает на куст, странно раздвоенный, я приглядываюсь и вижу два следящих за мной настороженных глаза. Это карлик в синем тряпье и с коричневым копюшоном. Сова плавно снимается с плеча и исчезает в синем небе.
Мы с минуту смотрим друг на друга с брауни, а потом я осторожно кладу на землю цветастую мисочку, полную хлеба, намоченного в топлёном молоке, а рядом баночку со сливками. Брауни теперь полминуты смотрит на еду, а полминуты снова на меня и, не отрывая взгляда от меня, тянется рукой к угощению. Еда ему нравится, он её уминает ещё за одну минуту, сидя за своим кустом.

Привет, - тихо говорю я, и дикий брауни настораживается. - Я журналист и пришла с чисто исследовательской целью, хочу посмотреть на непривычную, то есть твою, жизнь, и понять непривычное нам мышление.
Брауни вылупил глаза, как видно, ничуточки не поняв.
За жизнь хочу с тобой поговорить, - пояснила девушка.
За жизнь? - тихо и мелодично переспросил домовой. - Я не говорю ни за чью жизнь, я убираю за еду.
Просто поговорить с тобой хочу. Скажи, а ты в лесу живёшь?
Я живу у брауни, а что такое лес?
Ну, много деревьев.
На деревьях я не живу.
А среди деревьев, на земле?
На земле я тоже не живу.
А где ты живёшь?
Частично тут, частично там.
То есть частично в этом мире, частично в том?
Да, я же брауни.
А ты считаешь себя домашней нечистью?
Нечистью? - странно переспросил меня брауни. - Я по-твоему не чистый?
Лохмотья его действительно были на удивление опрятными.
Но я домашний по роду деятельности, - продолжил брауни. - Даже тут моя главная задача - следить за порядком, брауни порядок любят. А за лесом я не слежу. Ни за лесом, ни за озером, ни за вон той горой. Кроме того, я убираюсь у человека, и он мне нравится, возможно, я скоро перебирусь к нему. Вот моя зона ответствености.
То есть нечисть становится домашней или какой-то ещё по роду деятельности, а не по территории?
Я не нечисть! - вскинулся брауни. - И уж тем более не домашняя нечисть! или какая другая! Я - брауни!
Ладно, ладно, - успокоила его я, но про себя отметила, что именно род деятельности и обязательства для человека делают нечисть входящей в ту или иную категорию. Так сказать, именно там нечисть раскрывает свой потенциал. Просто чаще всего сфера деятельности и территория, на которой живёт нечисть, совпадает, так что кажется, что разделение территориальное, но на примере брауни можно увидеть, что разделение - по склонности и зоне ответствености.
Слушай, а почему ты в боггарта можешь превратиться? - продолжила я расспрашивать брауни.
Боггарта? Хочешь знать? Когда меня разозлят? У-у, когда меня разозлят... - он как-то слишком широко улыбнулся, и я тотчас достала из закромов кашу в мисочке, прикрытую крышкой. А то он бы ещё вот прямо сейчас разозлилися, то-то было бы дело.
Брауни быстро умял кашу и облизнулся, и я вспомнила, что они не любят то ли когда их по достоинству кормят, то ли когда их недостаточно кормят...
Так отчего-то в боггарта? - тихо спросила я, решив, что как раз сейчас достаточно подходящий момент, брауни по виду был доволен. Но всё же я поспешно добавила: - Это чисто исследовательский интерес.
Чистый интерес - это славненько, - похихикал мой нечисть. - А в боггарта я превращаюсь именно потому, что когда меня разозлят, очень-очень-очень сильно разозлят, мною овладевает лишь единственное желание, - боггарт... то есть брауни выдержал паузу, а потом грянул: - Напугать! Я живу только ради этого. Я забываю о своих прежних обязанностях. Я хочу досмерти напугать хозяина, а потом начинаю пугать всех подряд, потому что именно это становится моей едом.
И что, ты никогда больше не становишься хорошим и славным брауни? - пробормотала Элли, явно огорчённая. Брауни тоже сник.
А вот этого я не знаю...
Кажется, я надоела брауни, потому что он вдруг заливисто засмеялся, после чего прыгнул на меня и ткнул носом. А может быть, ему показалось это интересным.
Ради исследовательского интереса, - бормотал он. - Всё ради исследовательского.
И тут я поняла, что сама превратилась в брауни, правда, в довольно высокого - сантиметров на сто тридцать. И всё-таки мне очень странно было видеть мир на уровне дивана, укрытого парой пышных перин и одеялом сверху.
Дороги назад мне не было, и я поселилась вместе с другими брауни, делая здесь разные повседневные дела. То есть убиралась, изготовляла и иными способами работала по хозяйству. С каждым днём я всё больше чувствовала себя брауни и всё меньше - человеком. Я почуяла удивительную лёгкость рук и всегдашнее веселье в горле, но если меня сильно злили, то вместо смеха там клокотала ярость. Похоже, брауни были одержимы чувствами и всегда пытались сделать так, чтобы стало приятно. А удовольствие, негу по телу они получали от работы по дому, во-первых, от чистоты, во-вторых, и от служения человеку, в-третьих, у которого всё чистенько и аккуратненько. Поэтому я вдруг поняла, что все брауни тянутся к человеку, как лучший путь их судьбы, но они настолько придирчиво выбирали хозяина, что идеала своей судьбы часто не достигали.
Впрочем, они сами этого не осознавали, потому что не старались изучить себя, а просто делали то, что велит их непонятная душа. Брауни, появившиеся недавно, не так яро стремились к людям, потому что ещё не разобрались, чего они хотят, от чего получают удовольствие. Именно поэтому они смотрели с тоской на уходящих товарищей. Те не очень-то делились причинами своего странного поведения. Неизвестность пугает всех, даже нечисть.
Но, поработав достаточное время среди брауни, очередной нечистик (я на сей раз) получает возможность понять, в какую сторону ему идти, куда развиваться. Поэтому, последовав примеру уже ушедших брауни, искать, у какого человека бы прибрать, отправилась и я. Первый домишко мне не понравился: там было очень грязно, явно порядка никакого, а хозяин по большей части спал. Во втором доме я учуяла запах давно обжившегося брауни, и сильно удивилась (значит, они и остаются там!). Третий оказался поинтереснее: там жили женщина, мужчина и маленькая девочка, которая всё-всё повторяла за матерью. Там было убрано, но как-то несуразно, поэтому я и решила помочь, и оставила невидимый отпечаток своей ладошки на стене в знак того, что тут работает брауни. И начала приходить из ночи в ночь. Мне нравилось гладить руками занавески, которые от этого становились всё белее, подговаривать бутон цветка, стоявшего на окне, раскрыться поутру, позвякивать тарелками и делать их чистыми до блеска. Человеческие вещи были по-особенному восхитительно твёрдые, а ведь брауни, которые находились здесь и там, всё-таки были полубесплотными, и вещи их тоже. Поэтому вещи людей им нравились больше.
Удовольствие от работы делало своё дело, а ответственная мать и её прилежный ребёнок изрядно поднимали настроения нечистя. Наконец он начал замечать, что его присутствие видят, потому что подкладывают еду, которую он находит и ест каждый раз, как только появляется в доме. Забота заставила его остаться в доме, и Элли совсем забыла, что она-то не брауни - она стала даже думать как брауни. Однако ж тут почувствовала на плече чьи-то когти, крыло перед лицом, и очнулась. Морок прошёл. На плече сидела сова.