Позорная черта
Давно заметил интересную закономерность. Как кто-нибудь начинает рассказывать байки о своём беззаботном школьном детстве, так в подавляющем большинстве случаев мы наблюдаем явление очередного Тома Сойера или, на худой конец, Эмиля из Лённеберги. Уже в самом нежном возрасте все отличались нестандартным мышлением, удивляли окружающих своими умственными способностями и оригинальными речами, но при этом доставали училок, клали большой болт на учёбу, активно искали приключения на пятую точку и успешно находили их.
Пусть так. Но может возникнуть (и возникает, что характерно!) закономерный вопрос. А что же тихони и зубрилы? Где же домашние мальчики, терпевшие некогда притеснения от школьных хулиганов и не принимавшие участия в школьной жизни? Неужели по-прежнему молчат? Неужели до сих пор остро переживают обиды и не могут поделиться какой-нибудь историей из своей школьной жизни?
В общем, спешу исправить это положение. Да, дорогой читатель, авторитетом я в школе не пользовался, общался преимущественно лишь с несколькими друзьями, был маленьким, щуплым и робким. И если тут кто-то уже предвкушает историю о том, как гадкий лебедёнок расправил крылья, побил какого-нибудь особенно хулиганистого хулигана и покорил первую школьную красавицу, то спешу упредить: обольщаться не надо, мы говорим о реальной жизни.
Да, по мере взросления у меня всё более-менее устаканилось, но младшая школа для меня была кошмаром. Возможно, дело было в том, что я не посещал детский сад, и не был готов к социализации. Вдобавок положение усугублялось тем, что я был реально самым мелким в классе, мельче многих девчонок, и это способствовало комплексу физической неполноценности.
К тому же я был легковерен и зависим от мнения окружающих. Хорошо помню, как однажды в первом классе с ужасом обнаружил отсутствие свободных крючков на вешалке и в растерянности не знал, куда пристроить своё жидкое драповое пальтецо, потому что буквально за пять минут до этого кто-то из пацанов доверительно сообщил мне, будто поместив свою верхнюю одежду рядом с курткой девчонки, ты с роковой неизбежностью в самые сжатые сроки окажешься вынужден жениться на ней. Не смейтесь, нет! Губы мои дрожали, и глаза полнились слезами, сквозь которые я разглядывал эти чёртовы крючки и болоньевые куртки: сплошные девчоночьи болоньевые куртки, насмехавшиеся над моим безнадёжным положением.
Или вот ещё. Опять же первый класс. И физкультура. Господи, как я её ненавидел! Самой искренней и тихой ненавистью. Первоклашкам полагалось переодеваться прямо в классе, а потом строем шагать в спортивный зал. А в тот злополучный день на улице было тепло, матушка не велела мне поддевать трико под брюки, и поэтому в ходе переоблачения я оказался вынужден раздеться до трусов. До трусов в классе, Карл! Я подумал, что ладно, бог с ним, кого там может заинтересовать моя тщедушная натура? Конечно, я не буквально так подумал, а в выражениях, более свойственных ученику первого класса, но не суть. Так вот, стоит ли говорить, что натура таки нашла своих поклонников, и под раскаты смеха я поспешно натянул эти злополучные трико, практически полностью утратив самообладание?
А чего стоила потерянная сменка? А непокорная ширинка на пуговицах? А инфернальные школьные туалеты? А противные школьные обеды? Кстати, учительница постоянно выговаривала мне за недоеденную манную кашу и прочую школьную бурду. И надо же такому случиться: однажды, когда в очередной раз я шёл к столу для использованной посуды с практически полной тарелкой каши в руках, и намерения мои были чисты и открыты, моя учительница какого-то рояля стояла у этого самого стола и беседовала с буфетчицей. И, словно этого было мало, какая-то сволочь толкнула меня в этот момент, а манная каша расползлась по цветастому платью учительницы…
Кстати, упомянутая учительница первая моя не питала ко мне тёплых чувств. И моей матери на собрании как-то касательно меня она сказала следующее: «В тихом омуте черти водятся. Не люблю тихонь».
Вот как-то так. Напоследок ещё одна история, уже из второго класса. О ту пору у учительницы появилась странная манера. При проверке контрольных работ вместо оценки она могла просто провести алую черту в тетради очередного ученика. Никто из нас не понимал, что может означать такая черта, и однажды кто-то из товарищей заявил мне, что черта является позорной и подразумевает самый настоящий учебный эпик фэйл. Иными словами, хуже двойки: настоящая позорная черта.
Это пояснение запало мне в душу. А через несколько дней я некстати получил эту черту за контрольную по математике. Нам раздали тетради, и учительница стала по очереди называть фамилии, спрашивать оценку и записывать в журнал (до сих пор не понимаю, к чему такая странная практика). Когда очередь дошла до меня, я поднялся, смахнул горючую слезу и громко возвестил: «Позорная черта!» С учительницей хохотал весь класс, а мне просто хотелось провалиться под землю.
С тех пор у меня в жизни было много позорных черт (а у кого их не было – пусть первым швырнёт в меня булыжник). Но та черта из второго класса была одной из первых, и я никогда её не забуду.
P.S.: Новосибирск нынче погодой не балует. Только что прошёл снег. Холодно, сыро и неуютно. Смотри очередное фото из окна.