ИНВЕРСИЯ
Байки старого Бамбука
Этот старый деревенский дом он купил ещё зимой. Нижние венцы сруба требовали замены, крыша местами протекала, а перекошенная дверь сильно скрипела.
Но всё это не имело большого значения. Это был ЕГО дом.
Он стоял среди лесов и перелесков на берегу каменистой речушки, оперевшись крышей на ствол старой берёзы, и устало смотрел окнами на мир. Здесь было хорошо.
Подбросив пару осиновых полешек в огонь, он с удовольствием протянул руки поближе к веселому пламени. Это напоминало детство.
Здорово было сидеть перед раскрытой топкой лежанки и смотреть на изменчивые фигурки огня.
Бабушка сидела рядом и привычно управляли процессом. Было спокойно и уютно.
Слегка пахло смолой и дымком. Как же не хватало ему всего этого в суете мегаполиса.
Придвинул поближе к огню старый потрескавшийся стул, развалился в нём как в шикарном кресле и с удовольствием потянулся.
Сказать, что мысли были благостными и текли неспешно, было бы неверно.
Мысли отсутствовали. То есть, совсем.
Это скорее было похоже на бледные следы каких-то то ли воспоминаний, то ли ощущений.
Тело погружалось в состояние, которое наступает перед тем, как погрузиться в сладкий сон.
Ощущения лёгкости чередовались с невесомостью, когда перестаёшь понимать, в каком положении находятся руки и ноги, хотя ещё чувствуешь своё дыхание.
Можно было не говорить, я спокоен, моё тело расслаблено, я отдыхаю, мои руки и ноги тяжелеют и прочее. Он был не просто спокоен, безмятежен и без ощущения формы.
Растекался как густой кисель по полу. Растворялся в покое.
Совсем не сразу внимание зацепилось за какой-то далёкий звук.
Что-то среднее между шорохом и шёпотом.
Звук вплетался в паутину миража ощущений и сначала был там очень даже гармоничным, вносил свою умиротворяющую нотку.
Вечерело, огонь в топке набрал силу и по-домашнему тепло потрескивал. Вставать, чтобы зажечь свет в доме было лениво и не нужно.
Пространство погружалось в хоровод светотени.
Напротив топки на стене кружились красно-жёлтые фигуры, то замедляясь и притухая, то вновь оживая. Дом и его новый хозяин слегка дремали.
Тем временем звук как-то неуловимо изменился. Он стал несколько ближе и оттого громче и отчётливее. При этом ещё и менял направление.
И этот «шероховатый шёпот» начал как-то выделяться на общем фоне умиротворения.
Внимание стало отвлекаться в его сторону и как-то сама собой явилась первая оформленная мысль:
«Что это такое?»
Невольно он начал прислушиваться и даже слегка затаил дыхание, как делают охотники, определяя место дичи или опасности. Это прервало благодушие настроя, но не привнесло ясности.
Звук по-прежнему был тихим и невнятным.
Постепенно где-то глубоко внутри появилось лёгкое беспокойство. За свою жизнь он привык к определённости во всём, начиная с одежды и заканчивая взаимоотношениями с другими людьми.
Этот звук не вписывался в его представление о развитии вечера,
нарушал прогноз и потому начинал раздражать.
Тем более, что это был его первый вечер в его первом своём доме.
И всё здесь должно быть определено так, как решит он сам.
Этот раздор ещё не оформился в мысли.
Просто среди общего благодушного настроя появились нотки тревоги – что-то не так.
Всё изменилось, когда в сенях раздался громкий металлический грохот.
Волна горячих мурашек ударила в затылок спереди…
Он вздрогнул и дёрнулся. Резкая боль прострелила поясницу.
Невольно присел скособочившись. Разом всё изменилось.
Уютная темнота стала зловещей, а отблески пламени на стене угрожающими.
Вечер перестал быть томным, как сказывали классики.
Вскакивая он уронил скрипучий стул. Пытаясь встать, он оперся на горизонтально торчащую ножку.
Сухое изъеденное жучками дерево треснуло, ножка обломилась, и он больно ударился костяшками пальцев об пол. При этом дополнительно ломануло в пояснице.
Тело вмиг покрылось испариной, а дыхание перехватило.
Он почувствовал, что в доме жарко и лицо просто горит как те дрова в печи.
«Кто там!» громко прохрипел его сдавленный голос.
Это был не столько испуг, как скорее возмущение и раздражение. Возбуждение притупило слух.
В ушах скорее звенело и это раздражало ещё больше.
Проще всего было лечь на полу и дать телу снять напряжение, после чего спокойно оценить ситуацию.
Но привычка рассудочно мыслить куда-то испарилась.
Через боль в спине, он сел на корточки и держась за угол печи начал медленно вставать на ноги.
Кирпичи были ещё прохладными, и он прижался к ним щекой, потом лбом.
Это помогло несколько успокоиться.
Рядом с топкой лежал самодельный нож для лучины. Он был откован из старой рессоры и вполне мог послужить надёжным оружием.
Когда пальцы почувствовали шершавое дерево рукояти,
внутри себя он ощутил прилив силы и уверенности.
Ответа на вопрос не последовало, в сенях было тихо, а в доме по-прежнему темно.
Свет решил не включать, для ориентирования вполне достаточно и так.
Горячая волна в голове спала, спину как-то незаметно отпустило.
Осталась только тревога от неопределённости ситуации. Он по-прежнему не понимал, что происходит.
Но источник опасности получил направление поиска.
Сени. Ах вы сени, мои сени…
Сжимая в правой руке нож, он медленно и осторожно, стараясь не шуметь, двинулся в сторону двери. Видимо когда-то давно его далёкие предки таким шагом скрадывали зверя.
Перед самой дверью остановился в нерешительности и прислушался затаив дыхание.
А вдруг за дверью кто-то стоит и ждёт, когда он её откроет. От этой мысли вновь стало жарко в затылке. Надо было на что-то решаться.
За дверью послышалась какая-то неясная возня шорохов.
Они были похожи на прежние, но теперь в них слышалась явная угроза.
Иногда к ним примешивался слабый металлический звук. Опять что-то упало.
На этот раз что-то мягкое и лёгкое.
Затем, чуть позже, раздался треск разрываемой ткани, и что-то посыпалось на пол.
Тяжело сколоченная дверь мешала определить точное направление звуков.
Самый сложный бой – это бой с врагом, которого ты не знаешь и даже не видишь.
Время шло, и надо было на что-то решаться. Он понял только одно, за дверью живое существо.
Судя по всему, оно не намерено проникать внутрь дома. Во всяком случае, пока.
Скорее всего, это не человек – характер звуков совсем не походил на что-то людское.
От следующей мысли жар в голове превратился в противный холодок между лопаток.
Он рефлекторно поёжился и втянул голову в плечи.
Утром, гуляя по осеннему лесу и любуясь опавшими листьями, набрёл на старый деревенский погост с остатками бревенчатого сруба некогда небольшой часовенки для отпевания.
Чуть не споткнувшись об остатки вросшего в землю деревянного креста,
он громко чертыхнулся и даже машинально выругался…
В голове фоном замелькали картинки фильмов-ужасов с восставшими из могил и прочей нечистью.
Пальцы правой руки хрустнули, и тесак показался тяжёлым.
Тряхнув головой, попытался избавиться от этого тяжёлого наваждения.
Какие покойники, что за бред собачий! В отчаянии сильно рванул дверь на себя и, выставив нож вперёд, буквально впрыгнул в сени. В сенях не было окон и открытой топки печи.
Он погрузился в практически полную темноту…
Дальше включились какие-то рефлексы и инстинкты. Мыслей не было, действовал на автомате и как-то привычно. Быстрым движением не глядя ткнул пальцем в кнопку выключателя, сгруппировался, выставив нож чуть вперёд, и провернулся на 360 градусов.
В сенях никого не было…
Не сразу это осознав, продолжал крутить головой по сторонам.
НИКОГО!
Этого не может быть. Были же звуки. Он заметил в углу рассыпанные по полу мелкие шарики.
Днём пол был чистым, сам же его подметал.
Больше не таясь, сделал пару шагов в направлении этого угла.
Оглядываясь по сторонам, заметил пустое ведро на полу.
Видимо звук его падения и нарушил весь покой вечера.
Потянувшись левой рукой к шарикам,
слегка задел кусок скомканной старой ветоши тоже валяющейся рядом.
В следующую секунду получил новый удар горячих мурашек по затылку – ветошь зашевелилась и поползла. Это было столь неожиданно, что он просто остолбенел, забыв про нож в руке.
Шок быстро прошёл. Всё же он не был трусом.
Кончиком ножа подцепил угол ветоши и отбросил в сторону!
Молодой ежик замер и быстро свернулся клубком, ощетинившись иголками.
Напряжение сменилось сначала какой-то пустотой,
а затем мелкими толчками откуда-то изнутри стали подниматься пузырьки смеха.
Он давился этим смехом, сотрясая тело и избавляясь от последних следов напряжения.
Сложив ветошку в несколько слоёв, бережно обернул злодея и отнёс его в дом.
Ёжик не подавал признаков жизни. Лишь когда его опускали на пол,
несколько раз дёрнул иголками и засопел.
Блюдечко с молоком так и осталось нетронутым,
и было не ясно, кто из них больше испугался встречи.
Благодарствую за внимание к моему посту.
С уважением: @bambuk