Повесть Юрия Москаленко «Сто «битков» с того света» (часть 3-я)
дизайн @konti
Автор: Юрий Москаленко @biorad
Сто «битков» с того света
Ещё 2000 лет назад древние географы Востока представляли себе историю цивилизации в виде верблюда, который упорно движется в пустыне Сахаре к обязательному источнику жизни — реке Нил. Горб верблюда представлялся им «водоразделом», на котором по разные стороны должны мирно существовать настоящее и будущее. Мать и дитя. Отец и сын.
Мы живём в XXI столетии. В век электроники. В век максимального риска. Доллар всё равно упадёт, на левую сторону верблюда или правую. Без разницы. В один прекрасный момент закончится или бумага, или краска. Но кто-то всё равно окажется в выигрыше. Либо прагматичный отец, старающийся избежать малейшего риска, либо сын, для которого «чёт-нечет» — смысл существования.
Часть 3.
Остаток дня проходит для Алексея Степаныча как в страшном сне. Он не находит в себе силы даже пошевелиться. Конечно, нужно что-то делать, вызвать полицию, медиков, возможно, позвонить в ритуальную контору, кто-то же должен заниматься скорбными делами. Но у него самого жизнь словно вынули одним махом.
Из состояния небытия беднягу выводит звонок в дверь. Пенсионер мутным взглядом косится на дверь и решает, что лично ему никто звонить не может, а Сёмке уже без разницы, кто к нему пришёл в гости.
Незваная гостья
Но звонящий очень настойчив. После одной серии звонков, начинается вторая, третья, и у Степаныча возникает необузданное желание открыть дверь и с ходу врезать в челюсть тому, кто посмел нарушить его полудрёму.
Он кряхтя поднимается, проворачивает внутренний замок и выглядывает в приоткрывшуюся щелку. На пороге – Ирка.
– Дядя Лёша, дядя Лёша, – тараторит она, не скрывая радостного возбуждения. Поздравляю вас! Мы теперь богаче, любого миллионера. Ох, и заживём, порадуемся!
– Дура, – едва слышно выдыхает хозяин. – Чему порадуемся?
– Сёмка вчера сказал, что у него теперь 100 миллионов рублей, и он мне по телефону сделал предложение. Я пришла сказать ему, что согласна! Я буду верной женой...
Все эти слова пролетали поверх головы Степаныча. Он никак не мог въехать в их смысл.
– Ну пустите же меня скорее, – не унималась Ирка и плечом толкнула дверь.
Силы в этой крепкой и, как всегда выражалась Суламифь, дебёлой тёлке было на два таких хилых мужчинки, как Степаныч. Этот удар его чуть развернул, и гостья протискивается, наконец, в прихожую.
В ней она не задерживается, а с ходу вламывается к Сёмке. Её полузадавленный крик вовсе не напоминает пароходный гудок, как могло бы статься у женщины такой стати. Она что-то бормочет, всхлипывает, пенсионер может разобрать только одно: «Сёмушка, Сёмушка!»
Потом она выскакивает к Степанычу и, размазывая тушь по щекам, тихо спрашивает:
– Когда?
– Сегодня ночью, – отмахивается от неё, как от назойливой мухи, Степаныч. – Я спал, но мне казалось, что из его комнаты вышли двое.
– Полиция уже была? – деловито осведомляется Ирка. – Медики?
– Никого не было, ты же видишь – всё нетронуто.
– А где у Сёмки пластиковая банковская карточка?
– Откуда мне знать? Она уже ему ни к чему...
– Ему, конечно, – поясняет женщина, – а нам, то есть вам, – быстро поправляется она, – очень даже нужна. Пока банкомат её не заблокировал, мы можем снять деньги...
– Да какие там деньги у Сёмки? – начинает звереть от Иркиной бесцеремонности Степаныч.
– Здрасьте вам, какие? – удивляется гостья. – А эти сто лимонов? Не в банкнотах же он их хранил дома...
– Дура, – с ещё большим нажимом подчёркивает хозяин квартиры. – Деньги у него были, но как их получше назвать – не настоящие.
– Виртуальные, что ли?
– Да-да, они у него в каких-то битках хранились, не знаю даже где.
– Все-все? – не верит Ирка.
– Все-все, – передразнивает Степаныч. – Из наличности только остатки моих отступных, которые мне при увольнении дали. Посмотри внутри пиджака, не унесли ли денежки эти чёртовы архаровцы? Хотя, погоди, я сам. В моих карманах только Суламифь имела право копаться...
Он телепается в коридор, лезет во внутренний карман, бережно достает три рыжие купюры по пять тысяч каждая.
– Не тронули, сволочуги, хоть одна хорошая новость за последние двадцать четыре часа, – улыбается в один день постаревший лет на пятнадцать мужичок. И тут же дыхание у него перехватывает. Как там, в подъезде, он оседает на пол, держась за коридорную стенку. Ирка болидом несётся в кухню, возвращается со стаканом воды, вручает его больному, а сама зубами отгрызает бумагу с упаковки валидола. Достается таблетку и, дождавшись, пока её несостоявшийся тесть допьёт воду, протягивает ему кругляш.
– Под язык, дядя Лёша.
Затем она легко и бережно отрывает податливое тело от пола, осторожно заносит в комнату и укладывает на диван.
Мир снова растворяется в густом тумане, и Степаныч впадает в сон.
Он у него тяжёлый, как огромный ртутный шар, который накатывается на них с Суламифью и Сёмкой, когда они гуляют в лесу. Шар скатывается с косогора, тоненько разламываются ветки кустарников, которые он перемалывает на пути к ним. Хорошо ещё рядом с семейкой Веленгутовых растёт огромный и очень прочный тополь.
– Устоит, – прикидывает Степаныч и, подталкивая снизу сначала Сёмку, а потом супругу, помогает им взобраться повыше.
– Папка, – по-заячьи визжит сынок, – папка, спасайся!
Степаныч вскарабкивается по стволу, мощно отталкивается от толстого сука.
Вне игры
– Гляди, – говорит кто-то у «спящего» над ухом. – Ещё брыкается.
Тяжёлые веки едва разлепляются, пропуская в просвет два неясных силуэта почему-то во всём белом. Ангелы?! За ним?!
– Где я? – разлепляет сухие губы Веленгутов.
– Где-где? – передразнивает его один из ангелов. – В приёмном отделении. Сейчас повезём тебя...
– В морг? – вскрикивает Степаныч.
– Идиот, – беззлобно шлёпает пациента по плечу медик. – В реанимацию. Если бы ты знал, сколько мы с тобой помучились?! Два раза пришлось прижигать тебя дефибриллятором. Считай, с того света вытащили. Отлежишься, наберёшься силёнок и возвратишься к нормальной жизни.
– А Сёмка?
– А что Сёмка? Сыну твоему уже никакая реанимация не поможет. Тут какая-то баба с нами порывалась ехать, да ей полиция не позволила. Допрашивают её. Она не очень умная, на первый взгляд. Зачем-то сказала им про какие-то сто миллионов рублей. Вот они в неё и вцепились, как питбули. А пока всё о денежках не узнают – вряд ли отпустят…
Вроде бы только три слова произнёс пенсионер, а уже разбит. Губы как свежим цементом прихватило – ни слова сказать не может. И пошевелиться тоже. Открывает глаза и безучастно следит за тем, как по потолку коридора приёмного покоя проложила себе путь тонкая тёмная трещина. Это значит – его уже везут на каталке к лифту.
Где же ты?
Последующие несколько дней, со счёту которых он давно сбился, Степаныч решает очень важную задачу для себя: жить или не жить? И от жизни вроде бы теперь никакой радости, но и помирать не особо хочется. Он пытается вспомнить, что такое важное он не успел сделать? Это мысль ворочается, как медведь в берлоге, но никак не хочет показать своё «лицо», чтобы всё прояснилось.
Наконец, «лицо» ему показывают – это пигалица Светка из 35-й квартиры. Вся в конопушках. Смотрит на него строго и будто говорит:
– Ты меня обманул, дедушка! Так и не написали в нашу школьную стенгазету заметку о том, как я тебя спасла...
– Тьфу ты! – пытается сплюнуть Алексей Степанович. – Вот только мне теперь и нужно твоей стенгазетой заморачиваться. У меня есть дела поважнее – нужно найти 100 биткойнов от Сёмки. Это всё равно, что привет с того света. И в память о сыне я обязательно должен это сделать!
Только где их искать? Что вообще они собой представляют? Одному наверняка не справиться. Нужно найти какого-то мозговитого человека, который в них разбирается. Но где его взять?
Ничего путного ему в голову не приходит. Лоб покрывается испариной, того и гляди, опять прихватит сердце. И тут на потолке словно материализуется лицо Ирки.
– Вот у неё и спрошу, – решает больной и проваливается где-то посередине между сном и явью.
Прододжение следует...
Начало [1-я часть](https://golos.io/cryptoman/@crypt0man/cryptoman-story-povest-yuriya-moskalenko-sto-bitkov-s-togo-sveta-chast-1-ya [2-я часть](https://golos.io/stihi-io/@crypt0man/povestx-yuriya-moskalenko-sto-bitkov-s-togo-sveta-chastx-2-ya-)