Повесть Юрия Москаленко «Сто «битков» с того света» (часть 9-я)
дизайн @konti
Автор: Юрий Москаленко @biorad
Сто «битков» с того света
Ещё 2000 лет назад древние географы Востока представляли себе историю цивилизации в виде верблюда, который упорно движется в пустыне Сахаре к обязательному источнику жизни — реке Нил. Горб верблюда представлялся им «водоразделом», на котором по разные стороны должны мирно существовать настоящее и будущее. Мать и дитя. Отец и сын.
Мы живём в XXI столетии. В век электроники. В век максимального риска. Доллар всё равно упадёт, на левую сторону верблюда или правую. Без разницы. В один прекрасный момент закончится или бумага, или краска. Но кто-то всё равно окажется в выигрыше. Либо прагматичный отец, старающийся избежать малейшего риска, либо сын, для которого «чёт-нечет» — смысл существования.
ЧАСТЬ 9-я
– Семьсот семьдесят семь, – устало произнёс хозяин квартиры.
– Чего? Каких ещё семьсот семьдесят семь? – удивился на том конце беспроводной связи самый приставучий из целой армии коммунальщиков их квартала, а возможно, и района – Толька-водопроводчик. Между прочим, троюродный брат Суламифи.
– Три топора, – машинально добавил Степаныч.
– Не-е, топорами ты нынче не отделаешься, – рассмеялся Толька. – Не забывай, что сегодня годовщина вашего с Сонькой тюремно-брачного заключения. Это надо как-то спрыснуть. Зря мы, что ли, за тебя Сонюшку отдали? Ах, какая девочка была – у половины мужиков за свадебным столом слюни текли, аж под ногами хлюпало! А он, видите ли, проставу зажимает.
Значит так, я сегодня нашёл Люськину заначку, две голубые бумажки с видами, не помню чего. Короче, две штуки. Я их, короче, сейчас в нашем супермаркете оприходую, коньячка куплю хорошего, закуси. А потом дую к тебе, посидим, вспомним молодость и мою сестрёнку, красоту ненаглядную.
А дома ты мне эти два штукаря отдашь, пока Люська на работе, я их как бы снова на место положу, она и не догадается.
Пока я буду ходить, поставь вариться картошечку в мундирах, вчера в супермаркет нежнейшую селёдочку завезли. Я у них кран чинил, и меня угостили.
Как говорят итальянцы: чао! Через полчаса жди гостя дорогого!
Веленгутов успел вскипятить воду в чайнике, настоять заварку, налил тягучую тёмно-коричневую жидкость на дно чашки, а вот воды добавить не успел. Снова зазвонил мобильный.
Пенсионер вздрогнул:
– Опять с топорами приставать будут.
– Семьсот семьдесят семь, – как-то гнусаво прозвучало из трубки.
– Три топора, – на автомате буркнул Степаныч.
– Мне бы нужно починить керогаз...
– Вы там совсем офонарели? Какой ещё керогаз? Сегодня мы починяем исключительно топоры. Звонят и звонят, совести у вас нет!
– А-а, значит, мой план удался? Клюнули на наживку, – порадовался из трубки знакомый голос.
– Какой ещё план?! Какая наживка?! – возмутился мужчина.
– Вы что, меня не узнали? Это я, тётушка Джейн!
– Да пусть хоть коза трёхрогая, – не выдержал Веленгутов. – Что это за фокусы с паролями-ответами?
– Не сердитесь. Это позволяет нам отсечь целую группу телефонных хулиганов.
– Но разве нельзя было предупредить меня о ваших дурацких играх заранее. Простите, но я чувствую себя идиотом...
– Я хотела, чтобы всё было вполне естественным. Не забывайте, вам может позвонить убийца Семена.
– Даже не знаю, кто может, а кто нет, – устало махнул рукой Степаныч, как будто старая проныра могла увидеть этот жест.
– Ладно, не будем отвлекаться, – более миролюбиво пропела тётушка Джейн. – Тем более сегодня вечером у нас состоится производственное совещание.
– Вечером я не могу, у меня гости.
– К тому времени мы гостей выгоним. Наше дело гораздо важнее...
– Но я тогда вас просто не пущу в свою квартиру!
– Поздно дышать картошкой в мундире – я уже по слепку сделала комплект запасных ключей...
– Чудовище, – простонал Веленгутов.
И тут в квартиру позвонили.
Он выскочил в коридор и прильнул к глазку. В округлой плоскости стекла, словно в кривом зеркале, «нарисовалась» круглая физиономия Тольки.
– Открывай! – забарабанил кузен Суламифи. – Меня припёрло...
Степаныч приоткрыл дверь.
Водопроводчик был не один, а с двумя барышнями, из тех, что на мопеде не объедешь. Похоже, что боевую массу в центнер они набрали ещё в том возрасте, когда принимают в ряды ВЛКСМ.
– Маечка, – прогудела одна паровозной трубой и протянула хозяину ладонь, в которой без труда мог спрятаться черенок от лопаты.
– Раечка, – густым пароходным дымом окатила его другая. Впрочем, руку не протянула, а просто приблизила свои малиновые губы и чмокнула пенсионера в небритую щёку так, что у него зазвенело в ушах.
– Я побежал в санузел, а ты приглашай курочек в кухню.
– Курочек? – едва слышно пробурчал хозяин квартиры. – Да такие птички жили разве что в эпоху динозавров. Представляю, сколько им коньяка нужно для разминки...
А Маечка и Раечка тем временем уже осматривали кухню. Казалось, они заполнили собой всё пространство.
– М-да, до Рио-де-Жанейро нашему козлику скакать и скакать, – разочарованно произнесла блондинка.
– Да ладно, не надоело тебе по общагам скитаться? А тут как-никак отдельная жилплощадь, как сказал Толян, двухкомнатные хоромы, – парировала брюнетка. – Если ты откажешься, я с удовольствием дедулечку загребу, утоплю в море ласки и нежности.
– Стоп-стоп, – остановила Маечка. – Разве я сказала, что отказываюсь от козлика? Сколько ему ещё осталось? Состариться не успею.
– Думаю, он мой, – не унималась Раечка. – Видела, как у него потемнело в глазах от моего поцелуя...
Курочки кудахтали, даже не замечая того, что на пороге кухни соляным изваянием замер Степаныч. От такого нахальства у него заперло дыхание. Впервые в жизни на его глазах делили шкуру неубитого медведя, да ещё в присутствии медведя.
От возмущения он рванул в коридор и чуть не стукнулся лбами с кузеном жены.
– Раскрой глаза, – сердито оттолкнул его от себя Толька. – Что ты всполошился? Несёшься, как раскочегаренный паровоз.
– Ты кого привёл, сволочь?! – негодуя заскрипел Веленгутов. – Эти толстые бабы уже делят моё имущество...
– Ну, во-первых, не толстые, а мягкие перинки, во-вторых, никто ничего у тебя отбирать не собирается, девочки просто фантазируют. И, наконец, не будь занудой – я решил скрасить тебе вечер, только и всего. Не понравятся – прогоним в шею и других найдём. Ты лучше скажи мне – картошечка уже доваривается?
– Какая картошечка?
– Да разве ж я неясно выразился: иду с коньяком и селёдочкой. Вечно не въезжаешь, тормоз ты, батенька. Но я-то тебя давно изучил, а потому прихватил с собой картошку фри. Осталось её только в микроволновке разогреть. В одну партию не влезет, но мы на две-три части поделим...
Они вошли в кухню и увидели, что обе «курочки» уже уселись за стол, на котором пригорюнилась сиротинушкой так и не долитая кипятком чашка с заваркой.
– Королевы, – подмигнул Толька. – А накрывать за вас кто будет?
– Да откуда нам знать, где тут тарелки, вилки, ложки? – живо среагировала Маечка.
– Фужеры, салфетки, соль, перец, – поддержала Раечка. – И потом, ты нас даже не представил своему товарищу. Как его зовут?
– Как и отца царя Петра Первого!
– Мы что, пришли сюда сканворды разгадывать? – подхватила Маечка.
– У нас на двоих ай-кью чуть больше ста, – засмеялась Раечка.
– Эх, бедолаги мои, – хотел обнять их за плечи водопроводчик, но вовремя остановился, поняв, что для этого ему нужно удлинить каждую руку на полметра. – Так и быть, мы с Лёхой за вами поухаживаем. Чувствуйте себя барышнями...
– Давай, сезам, открывай все свои богатства, а я пока всё из пакетов достану.
Степаныч нехотя открыл кухонную горку, вытащил тарелки «побогаче», с росписью, вилки, ложки, хотя и не совсем понимал, что они ими есть будут. Поставил на стол и отправился в комнату, за салфетками.
Когда он вернулся, всё уже было готово к пирушке. Селёдочкой, естественно, не обошлось. Водопроводчик прикупил в магазине жареную курочку, с десяток котлет, солёные грибочки, но с особым шармом Толька водрузил на самую середину бутерброды с красной икрой.
– Михайловна презентовала, за мой доблестный труд, – скромно прокомментировал работник коммунального труда.
Коньяк был так себе, скорее всего «левак». После трёх по пятьдесят у Степаныча заболела голова, веки налились тяжестью, он пару раз зевнул и стал клевать носом.
Точно такие же симптомы проявились и у Тольки.
Слова «курочек» теперь доносились как будто из бочки, наполненной ватой, они ворочались в мозгу и никак не пробивались на сознательный уровень.
– Похоже, наши мальчики спеклись, – радостно потёрла широкие ладони Маечка.
– А ты не переборщила с клофелинчиком? Ты же видишь, они древние, как мамонты. Вдруг отправим их на тот свет?
– Не-а. Я прекрасно представляла, кто перед нами. Сейчас ещё парочку минут подождём и приступим к шмону.
Но в ту же самую секунду в дверях провернулся замок, а позже на пороге появилась уже знакомая нам старушка.
Она сориентировалась в ситуации быстрей, чем Маечка с Раечкой. После выпитого вина (к коньяку они, естественно, не притронулись) те всё же слегка осоловели.
Тётушка Джейн выхватила из сумочки мобильный телефон, вскинула его на манер фотокамеры и сделала несколько снимков.
После чего буквально испарилась.
– Держи её, – завопила Маечка.
– Эта карга может нас спалить, – взвизгнула Раечка.
Но как они ни спешили, увидели только одно: бабулька шмыгнула в ванную и заперлась там.
Гостьи начали молотить в двери своими пудовыми кулаками, но тщетно, в своё время вместо шпона Суламифь поставила абсолютно везде дубовые двери.
– Открой, старая карга, – взревела Маечка.
– Выломаем двери – тебе же хуже будет, – пообещала Раечка. – Раздавим, как вшу.
– Не вшу, а вошь, – автоматически поправила из-за двери тётушка Джейн.
– Да хоть и как вошь.
– А теперь послушайте меня! – повысила голос тётушка Джейн...
Продолжение следует...