Поэма про Беню Битковина #3
дизайн @konti
автор @biorad
Беня Битковин. Часть 3
В Одессе умеют делать деньги на всём. И везде – не только на Привозе. Крепкие ноги самодеятельных гидов вместе с языками, подвешенными на манер развевающихся во время ветра флагов, готовы за полчаса «загрузить» по самые борта многотонные баржи, не то, что доверчивых приезжих. И желающим «зрелищ» на пустом месте можно посоветовать только одно – сделать две петельки на нижней челюсти, продеть через них веревочки, закрепить их за ушами и время от времени поднимать отвисшую челюсть в исходное положение.
Я не хочу налезать на мозоль пуделю во время прогулки и уж говорить за всю Одессу и подавно, но мне нравятся одесские дворики в районе Молдаванки.
И хотя существует древнее поверье про знаменитую Мясоедовскую: «Но какой дурак на улицу пойдёт?» давайте сходим сюда тогда, когда блики от окон верхних этажей заставляют жмуриться котов отмеряющих с головы до хвоста горизонтальность возле лазейки в подвал. В тот момент, когда с веревок между левой и правой сторонами дворика, снимают последние высохшие манатки. Щоб не слышать, как сверху раздается голос:
– Мара, дождь таки забыл постучать в окно и делает вам спину?
– Тю на вас, Софа, кто вшурупит этой адиётке Клаве, как правильно отжимать носки?
Одесский дворик – это нечто. Своё государство в государстве, где законы писаны исключительно самими же жильцами. Бывает, что в двух соседних дворах существуют две большие разницы.
Но сначала о самой Молдаванке. Возникла она «на задворках» Одессы в тот период, когда третий правитель города – знаменитый Лонжерон распорядился сделать из приморского города, как сегодня модно выражаться, свободную экономическую зону. Это было в 1817 году и сразу же на Молдаванку, небольшой хутор стали стекаться любители погреть на «порто-франко» руки.
Коренным жителям, тем самым биндюжникам, пришлось потесниться, за определенную мзду они разрешали делать к своим жилищам пристройки.
Вначале солнца хватало всем, но ведь и оно когда-нибудь заходит за тучу. Молдаванка расползалась, как большое чернильное пятно на белом фраке красавицы-Одессы, и вскоре слилась с нею в одном порыве.
Правда разделение на комфортную часть для ведения бизнеса и зоной рискованного «земледелия» все равно осталось. Ни одному градоначальнику не удалось вывернуть город мехом наружу.
Почему именно на Молдаванке «селился» ушлый народ – отнюдь не секрет Мадридского двора. Как только режим порто-франко был снят, а произошло это спустя сорок лет после его введения, здесь продолжали жить по своим законам, или играть на «контрабасе», перекачивая «левый товар» из Одессы и обратно.
Но вернемся к дворикам. В каждом из них могло проживать несколько десятков семей, независимо от национальности и вероисповедания. И старались жить дружно – это только космонавт может выйти в открытый космос и вернуться обратно в свой корабль. Каждый двор был своеобразной «кольчугой», защитой от любого вида произвола, ведь выходцы дворика кем только не становились по жизни.
Практически обязательный атрибут одесского дворика – колодец посередине внутреннего пространства. Дело в том, что раньше вода была на вес золота – её привозили из Водяной балки и использовали только для готовки и утоления жажды. А на все остальное использовали то, что бог послал.
В некоторых двориках находился и туалет, типа сортир, как говаривал в «Бриллиантовой руке» Лёлик, в исполнении Анатолия Папанова. Тем, кто квартировал в непосредственной близости от него, приходилось очень органично.
«Изюминкой» одесского дворика является балкон по всему периметру. В советское время кое-где начали появляться перегородки, но всякий уважающий себя дворик старался сохранить первоначальный вид – на всю эту «галерею» был выход из каждой квартиры, и при желании, можно было сходить на «шпацер» (прогулку) от своей квартиры по всему этажу.
Но приличные люди никогда этого не делали – глаза не видят – сердце не болит. Вдруг этот переросток Додик, у которого гормоны бурлят, как прокисший борщ, уединился с дочкой Касперовича, пока ее родители отправились на пляж.
Не так давно я узнал этимологию слово жиган. Оказывается, на одном из восточно-балтийских языков «Цыгане» визуально смотрятся, как «Čigāni». Что это если не жиганы?! Люди свободолюбивые, лёгкие на подъем, не страшащиеся ничего в этом мире.
Но вернёмся в одесские дворики. Часто здесь выносились столы, устраивался общий пир на весь мир, причём каждый выносил «на природу» что-то жизненно необходимое самому. Мужчины всё, что горит, женщины – самый новомодный салат или ленивые голубцы.
И когда кто-то, подвыпив, нахваливал «вкусную рисовую кашку» – в него под столом врезались две-три ноги, а супружница, на правах благоверной, злобно шептала в ухо:
– Айдиёт, это называется крабовый салат…
Такие посиделки были не везде частыми, иной раз возникали стихийно. Могли отмечать даже то, что на мадам Соню, наконец, не капнуло с носок. Иной раз они были реже, чем домашние игры одесского «Черноморца», и когда посиделки совпадали с матчами, выбирали всё-таки посиделки. И никто уже не вспоминал, как в свои студенческие годы «узенький» Юрий Олеша с дуру забил решающий гол в суперматче между двумя одесскими районами.
И то верно – кто такой Олеша, и кто Лобан? Говорят, что свой знаменитый «сухой лист» Валерий Лобановский научился выполнять именно в Одессе.
Одесситы гордятся тем, что ни одного окна Лобан в «двориках» так и не высадил. Это не то, что «если мяч летит в табло, значит бил Сергей Шавло».
Опа, мы, кажется, потеряли Беню. При самых загадочных обстоятельствах. А он жив, курилка!
– Нет, майнинг не то, – мне Наум отвечал,
И тут в мастерской появился амбал.
Плечища, как бочки, и грудь колесом,
На фоне нас с дедом казался слоном!
– Хорош тебе, старый, лобана * трепать!
Не любит наш папа в носу ковырять.
Ты знаешь в Одессе последнюю вошь.
Давай ноги в руки, а после дошьёшь…
Наум прошептал: «Загляни вечерком.
Останусь в живых – угощу чифирком…»
Они растворились быстрей Bushido*,
Старик не успел даже сдёрнуть пальто…
*Лобан – кефаль-переросток.
*Bushido – швейцарский растворимый кофе с частицами золота.