Повесть о Гагарине. "Кто же это такие?"

-Ты видишь, какие мы небольшенькие с ней? – Неожиданно сменил тему дед. – Это болезнь. В народе называют – уровская, а научно – болезнь Кашина-Бека. Мы с ней последние долгожители с такой болезнью. На учёте стоим. Нигде больше таких нет! – Он назидательно поднял короткий, как обрубленный, палец и, довольный произведённым на меня эффектом, рассмеялся.
-А служили как? Ведь не должны призвать? – Намекнул я осторожно, желая продолжения интересного рассказа.

Всё было зыбко, туманно, противоречиво. Хотелось ясности.
-Какая служба? У меня была справка о том, что непригоден к службе. Но в комендатуру меня приняли с восемнадцати лет, в 1932 году. Я 1914 года рождения. Помню разговоры о смерти Ленина, коллективизацию помню, перестрелки помню. Многое помню... Определили меня в комендатуре разнорабочим, за конями ухаживал. Мы же здесь от рождения с животиной. Мне надо было только ухватиться хотя бы за гриву, и я уже верхом, ни один конь за всю жизнь не сбросил. А как пришли на ту сторону японцы, так и стали меня использовать в комендатуре по-другому.
-Как это по-другому? – Чувствуя что-то нехорошее, снова осторожно спросил я, разливая по кружкам «столичную» с кремлём на этикетке.

-Шпиона стали из меня делать! – Рассмеялся Гагарин. – В особом отделе бумагу подписал на всю жизнь, в разведотделе поставили на добавочное довольствие. Так и проработал в комендатуре всю жизнь. Вроде бы с конями... Агент – это особый человек, на особом счету. Да, ты назвал меня Скляром. Неграмотный я в шпионских делах, но кликали меня так. Агентурная кличка – Скляр.

В этом заброшенном садике, среди лопухов, лебеды и грядок, странных деревьев и кустарников, за которыми росли уже знакомые каждому тополя и двухметровая крапива, я чувствовал себя, как на диковинном необитаемом острове в обществе его единственно возможных жителей. Мы были совершенно отделены от суетливого мира и его забот.

Медленно, с каждым предложением старика, я начинал вникать в события полувековой давности, которые и начал записывать на следующий день после нашего застолья со Скляром и бабой Маней.

Вместе с тем я понимал, что эти люди, особенно Громов, который сейчас проживал в Китае, если не потерялись во времени навсегда, то теряются в нём время от времени. Сейчас на дворе 1989 год, письмо он написал в 1987 году. По словам Гагарина Громовы выехали в Китай в 1955 году. Прошло 32 года, а бывший переводчик с китайского, а на самом деле – разведчик, полагает, что его знакомые офицеры Переведенцев и Емец всё еще служат в комендатуре, что с тех пор ничего не изменилось. Также стоит комендатура, те же дома, служат те же люди, а его друг Сергей Гагарин утром отправится на работу и возьмёт в канцелярии справку о том, что Николай Громов работал переводчиком при особом отделе комендатуры с 1938 по 1955 год. Никто не состарился и не умер...

Переводчик, конечно, он врождённый, отец – китаец, мать – русская, родился и вырос в Швей, а это сразу на том берегу Аргуни. Конечно, говорит на китайском и русском, это же его родные языки. Обыкновенный метис. Его просто использовали в нужное время для нужных целей в соответствии с его способностями. Громов 1920 года рождения, сейчас ему 69 лет.

Гагарин – непростой русский мужик, с большой примесью китайской крови, с рождения знающий китайский язык, из глухой таёжной деревушки Гандыбой, что рядом с Гагаркино. О цивилизации там не знали и никогда не узнают: исчезли деревни. Образование, наверное, у дяди Серёжи не больше 4 классов.

Громов, надо полагать, вообще не учился в русской школе, если указывает, что письмо за него пишет его дочь Марина, проучившая в Большом Заводе, то есть в нашей станице, четыре года.

Особый отдел использовал естественные, специфические, качества этих людей. И эти же качества чуть ли не с рождения делали их разведчиками, ведь они знали и ощущали, что совершенно отличаются от всех нормальных людей, а потому должны были чуждаться общества, а общество чуждаться их. Природу тут не переделаешь.

Чем больше отвергали их земляки и сверстники, тем внимательнее и настороженнее должны были становиться эти люди. А свою природную ущербность такие особи пытаются превратить в достоинства, каких ни у кого не может быть. Так и маленький Гагарин становился сильным и ловким чёртом, который мог справиться с любым мощным конём, а уж с человеком – тем более. Таёжный ниндзя. Сама природа заботится о выживаемости своих детей. В особом отделе таких людей заносят в отдельный список.

Таких, как Громов и Гагарин в Китае зовут «ламоза». Это о них, русских, становящихся китайцами, писал Арсений Несмелов «синеглазый русский ручеёк». Его должны были не воспринимать ни китайцы, ни русские, жизнь сама его толкнула в объятья особого отдела.

Через неделю после дружеского застолья стало понятно, что мы с Гагариным почти породнились. Если такие люди признают кого-нибудь за своего, то – на всю жизнь. Впрочем, подобные признания – исключительная редкость, это как подписку о неразглашении нарушить.

Скляр нарушил и подробно, в мельчайших деталях рассказывал мне о своей жизни. Память у него была поразительной. Движение божьей коровки и направление её полёта в 1944 году помнил старик, о том, как выглядели и даже как пахло от выпивших офицеров передавал в нюансах! Биографии людей выдавал, как в лучшем отделе кадров. О своём друге Громове рассказал следующее (прямая запись с его слов):
«Сведения о Громове Николае Ивановиче.
1920 года рождения. Младше меня на пять с лишним лет. Отец – китаец, мать – русская. Это старый обычай: когда китаец женился на русской, то обязательно брал её фамилию. (Недавно, в станице Ваня Ван стал по паспорту Золотухиным. Дураки над ним смеялись. А это давний китайский обычай. А кто над обычаями смеётся? Только дурак.)
Громов родился и воспитывался до 18 лет в Швей, что напротив наших Олочей. Об этом периоде его жизни точных данных у меня нет, могу только догадываться.
В 1938 году Николай Громов перешёл через государственную границу в районе села Покровка, где Шилка соединяется с Аргунью и образует Амур. Видимо, китайская или японская разведка тоже пытались его использовать, если он оказался на нашей стороне в километрах за двести от Швей и Олочей.
Его сразу определили в особый отдел Покровского пограничного отряда, в котором он работал с 1938 по 1941 год. Потом его передавали в другие особые отделы пограничных отрядов, которые охраняли участки вдоль российско-китайской границы по Аргуни. Думаю, что его отправляли в разведку с этих участков. Иначе, зачем переводить из отряда в отряд?
В 1941 году его передали в Даурский пограничный отряд, где он проработал до 1943 года. В 1943 году он появился в Нерчинско-Заводском пограничном отряде, где и прослужил до 1955 года.
В 1945 году его отправили на жительство в Китай, но прожил там недолго и вернулся обратно. Окончательно уехал в 1955 году».

Конечно, у него были документы о том, что он работал переводчиком в пограничном отряде. Вряд ли в современном Китае обращали на это особое внимание. Ведь Громов работал против Японии. Но бумаги Громова затерялись во время культурной революции в Китае, которую окитаившиеся русские зовут «беда революция». Из-за этого Громов получал только 40 процентов от положенной пенсии, надеясь выхлопотать копии утерянных документов в комендатуре пограничного отряда, который в его теперешнем понимании всё ещё находится и действует в том же месте...

Гагарин восстановил связь со своим другом в 1987 году через человека такой же, как и он с Громовым, судьбы. Иннокентия Кмитова, живущего в областном городе. Вышло так, что к этому Кмитову приезжала из Китая сестра. Гагарин в это время был в городе, куда его часто вызывают врачи, изучающие болезнь Кашина-Бека. Тогда он и навестил Кмитовых, где и встретился с его сестрой, которую очень хорошо знал. Она рассказала, что Громов живёт в Лабдарине, Гагарин тут же написал ему письмо. В первом ответе друг писал, что ему необходимо восстановить стаж («штат»), а во-втором Марина сообщала, что Громов отправился в Австралию, где жила его младшая дочь Люба...

Железный занавес России только начинал приподниматься над границами, для китайцев мы перестали быть ревизионистами, в обе стороны потянулся тоненький ручеёк родственников, который со временем стал большой и неудержимой рекой.

Дочь Громова Марина преподавала в Лабдарине русский язык. Мне ли укорять человека, который четыре года учился в русской школе и всю жизнь прожил в Китае, в неграмотном письме? Напротив, я думаю, что письма Громовых очень даже грамотные и в глубине своей сохранили русский характер и образы.

Все прежние вопросы стали маленькими, когда выяснилось, что время притормаживает свой бег не только для Гагарина и Громова. Таких людей было много! Некоторые из них жили среди нас.

Какими мы выглядим в их глазах?

Продолжение следует

Наш партнёр - торговая платформа Pokupo.ru