Путь Воина. Глава 27. "Цена предательства"
Автор @ramzansamatov
Тело Горана он обнаружил в тридцати метрах от места взрыва. Горец лежал лицом вниз сжимая в руке свой верный ППС-43. На затылке, среди курчавых волос, виднелась ушибленно-рваная рана. Рядом лежал окровавленный камень. Очевидно, что Горан пострадал от взрыва. Не ожидал горец, что за бугор залетят осколки камней при устроенном им взрыве и поэтому пошёл спокойно к боевым друзьям. И в это время его догнал камень.
Смерть всегда нелепа по своей сущности. Особенно нелепой она кажется, когда теряешь близких людей, боевых товарищей не от пули врага, а по их собственной ошибке. Гордый сын своего народа, выросший среди гор Кавказа, нашёл свою смерть в горах Динары, связав свою судьбу с судьбой многострадального югославского народа. Не захотели горы отпускать Горана — оставили навсегда в своих каменных объятиях. Виктор с Петаром похоронили горца в том же месте, где его настигла смерть, сложив могильный холм из камней.
«Уже второй. Кто следующий?», — такая предательская мысль возникла у Виктора, когда они снова вернулись на позицию. Гитлеровцы, успокоившись временным прекращения огня, опять пришли в движение. Подогнали одну из исправных машин и рассматривают дорогу. А горная дорога была завалена таким количеством камней, что нечего было и думать об ее расчистке. Теперь оставшиеся в лагере гитлеровцы надежно оторваны от основного отряда. А отряд, судя по звукам боя, основательно завяз в перешейке ущелья. Теперь им никто не поможет, тем более, что минометчики остались не у дел: во-первых, два из трёх минометов повреждены взрывами; во-вторых, нет возможности перебраться за каменный завал. Наверное, возможно ведение огня с этой позиции, но кто же им это даст сделать?! Первая же попытка развернуть миномет для стрельбы была сорвана метким выстрелом Петара. Переговоры командира немецкого минометного расчета по рации дали понять Виктору, что основная группа просит огня:
— Nein! Ich kann Sie nicht mit Feuer unterstützen, Herr Major!(1)
— …
— Ich habe zwei Mörtelberechnungen verloren! Partizanen geben nicht zu schießen! Hier ist ein Albtraum! (2)
—…
— Nein! Herr Major! Herr Major! Ich kann nicht hören… (3)
Громкие истеричные ответы гитлеровца раздавались в ущелье, и они были отчетливо слышны Виктору. По дальнейшим ответам немца стало ясно, что «наводчик миномета убит. А он один, без корректировщика огня, без наводчика, с этими олухами, не справится. На дороге образовался завал. Ведут бой с крупными силами партизан».
Для подтверждения слов гитлеровца Виктор метнул гранату, стараясь попасть в оставленный открытым ящик с минами. И это ему удалось. Последняя фраза немца утонула в оглушительном взрыве от детонации боеприпасов. Взрыв был настолько мощный, что разметало все вокруг. Было повреждено несколько автомобилей, а сам миномет улетел в пропасть. Взрывная волна, осколки и камни прошли над головами Виктора с Петаром — их надежно защитил скальный выступ.
— Ну, нам здесь больше делать нечего, — сказал Виктор. — Надо возвращаться к своим.
Снайпер молча кивнул, надевая чехол на оптический прицел. К месту боя двинулись по верхней тропе. Петар хорошо ориентировался в темноте и Виктору ничего не оставалось делать, как следовать за ним. По прямой до места боя был всего километр, но путь по ночной тропе, среди камней, непроходимого кустарника и зияющих расщелин, занял добрый час.
Виктор помнил, из бесед со своим первым командиром разведроты капитаном Лысенко, что природа не терпит пустоты и стремится к равновесию. Если где-то что-то прибавилось, значит жди — в другом месте убавится. Интересная, конечно, философия. Но почему это правило должно отражаться на его боевых товарищах? Хорошо, спасли жизнь маршалу, его генералам… И поэтому природа отнимает у него друзей?
Когда Виктор увидел печальные глаза капитана Сергича, то понял, что здесь тоже случилось непоправимое… Помощь им подоспела слишком поздно, поэтому принять бой пришлось теми силами, что были. В первые же минуты столкновения с врагом погиб Слободан. Его выстрел прозвучал одновременно с вражеским — успел забрать его с собой. А Дмитрие, заняв со своим пулеметом очень выгодную позицию на фланге, отсекал огнем любые поползновения гитлеровцев. Трудно бы пришлось разведчикам, без его поддержки. Но немцы тоже поняли, что основная угроза исходит от пулеметчика и все силы бросили на его уничтожение. Дважды замолкал пулемёт Дмитрие, закиданный немецкими гранатами. Но как только враги поднимались в атаку, уверенные в своей победе, огонь пулеметчика снова заставлял их прятаться за камни. Третий раз умолк пулемёт Дмитрие, когда Сергич уже услышал могучий боевой клич сербов: «На нож! Ура-ааа!» — прибыло подкрепление. В пылу боя Сергич раз за разом оглядывался в сторону пулемётной позиции Дмитрие, но она молчала.
Слободана и Дмитрие похоронят в одной могиле, со всеми воинскими почестями. В этом их уверил командир югославского отряда.
— Нам пора возвращаться, Виктор, — сказал Сергич. Товарищи сказали, что майор Шорников снова прилетел и забрал очередную партию пассажиров. Через час ждут самолеты союзников. Задела их слава советского пилота. Они уже на подлёте. Приказано вылетать с ними…
Тем временем бой продолжался, но было видно, что югославы завладели преимуществом и теснят гитлеровских горных стрелков. Все меньше и меньше огрызается враг, и помощи им ждать неоткуда. Лишенные поддержки артиллерии, благодаря умелым действиям Виктора с товарищами, немцы теперь отступают.
Капитан Вуич вызвался проводить своего русского друга. В сопровождении югославских разведчиков Сергич с Виктором пустились в путь до базы. По дороге Кошелев рассказал подробности гибели Горана.
— Все будут представлены к наградам. Родина своих героев не забудет. Пусть я говорю напыщенно, но сейчас по другому сказать нельзя. Мы люди военные, Виктор — всегда под смертью ходим. И один бог знает, что нас ждёт впереди…
А впереди их ждала засада. Но дозор разведчиков заметил ее вовремя и ценой своих жизней спас остальных. Один из дозорных крикнул:
— Заседа! Немци! — и открыл стрельбу, но тут же был сражён ответным огнём врага.
По всей видимости, застряв в ущелье, немцы решили отправить другим путём небольшой отряд на базу, чтобы любой ценой помешать эвакуации маршала. Но маршал в это время был уже в Бари и поднимал бокал за мужественных советских пилотов.
А гитлеровцы — охотники на Тито, вот они! Двое стоят с поднятыми руками, а остальные были уничтожены после короткого и жестокого боя. Тут же валяется труп проводника. Петар подошёл к его телу и плюнул:
— Издајник! (4)
Проводник сопротивлялся дольше всех. Понимал, что в любом случае пощады не будет за его подлый поступок.
Предателей никто не любит. И это закономерно. Во все времена и у всех народов самыми презираемыми людьми были предатели. Известно, что измена, предательство и подлость — вечны и многолики, но в то же время однообразны. Мудрость народная гласит, что предают только свои. Наиболее известное предательство, как подлое явление, проявилось давно — вместе с изменой Иуды Искариота. Действительно, любое коварство от врагов ожидаемо, а вот от близких… С ними все сложнее и больнее, их измена бьет сильнее, а коварство ранит глубже .
Что бы там ни было, но предатели всегда находят заслуженную кару. И это нашел, что валяется среди фашистов, уничтоженных огнём разведчиков. А на что он надеялся? Что его побудило предать людей, которые взяли на себя ношу освобождения своей страны от врага? Страх, жажда наживы или убеждение? Гитлеровская пропаганда выдаёт предательство как высоконравственное деяние. Ищет таких людей, поощряет и поддерживает. Любой предатель устроен таким образом, что постоянно находит оправдания своей подлости.
— Кто предал одно знамя, может предать и другое; кто отрекся от одного короля, способен отречься и от другого… одинаково ненавистный и победителям, и побежденным, он всегда один против всех, — проскандировал Сергич. — Не мои слова, а большого знатока человеческих душ Стефана Цвейга.
— Уяснить бы это тем, кто становится на путь предательства, — сказал печально Виктор.
Когда Кошелев с товарищами прибыл на базу, на взлетно-посадочной полосе стояло два совершенно одинаковых самолета Си-47. Но на одном из них были опознавательные знаки британских ВВС, а второй самолет — советский, краснозвёздный.
Виктор обратил внимание, что за погрузкой наблюдали местные партизаны разных возрастов. Среди них был довольно пожилой черногорец. Он вызвался рассудить спорщиков: чей самолёт лучше — советский или британский? Черногорец важным видом измерил шагами размеры обоих самолетов, затем запалил свою трубку, попыхтел, выпуская густой и ароматный дым и заключил, что мастерство советского летчика выше. Потому что его самолёт на полметра длиннее и поэтому посадить его в горах было труднее. Все согласились с его доводами. Виктор с Сергичем тихонько посмеялись и пошли на посадку в самолёт.
Усталость и драматические события сегодняшнего дня дали о себе знать — Кошелев, как только взлетели, тут же уснул. Впрочем, он в полёте всегда засыпал…
Через час с небольшим они снова были в итальянском городе Бари.
(1) Нет! Я не могу вас поддержать огнём, герр майор! (нем.,)
(2) У меня погибло два минометных расчета! Партизаны не дают стрелять! Здесь кошмар! (нем.,)
(3) Нет! Герр майор! Герр майор! Я не слышу…(нем.,)
(4) Предатель! (серб.,)
(5) В конце 1920-х гг. в Советском Союзе стало выходить собрание сочинений Стефана Цвейга. Он долгие годы был наиболее популярным и издаваемым австрийским писателем в СССР.
Продолжение следует