"Путь Воина. Ясный сокол". Часть 3. "Сокол вылетает из гнезда". Глава 2. «Мертвый город»
Автор @ramzansamatov
Расставание всегда грустное событие. Вот и сейчас, проводив милых ее сердцу людей, Ликин предалась грусти. Все дни Харбине вместе с Никодимом и Серёжей были настолько насыщены, что не было времени задуматься. А сейчас, как истинная христианка, поспешила к любимому многими харбинцами Свято-Николаевскому собору, чтобы утолить свои печали в молитвах.
Она часто ходила в эту церковь, особенно после того, как чудом осталась жива после чумной эпидемии в Харбине. То, что молодая женщина выжила в городе, где каждый день умирало десятки и сотни человек, не иначе как чудом нельзя было назвать. Тогда были страшные дни для всей Маньчжурии. Всюду работали противочумные отряды русских, китайцев, японцев и англичан. Случались и чумные бунты, при попытке подавить которых погибали и сами солдаты целыми батальонами. Ликин рассказывали, что в одной из провинций случился бунт. Туда отправили для подавления пятьсот солдат и офицеров. И когда, через три дня, прибыли медики, то застали одни трупы, кроме пятерых солдат, которые были ещё живы, но в безнадежном состоянии.
В один из дней ей повстречался русский студент-медик, видимо обративший внимание на необычную хрупкую красоту китаянки, молящейся в православном храме. После молебна он подошёл к ней — крепкий и высокий молодой человек и, представившись, сказал:
— Лев Беляев. Сударыня, я часто вижу вас в этом храме. Хочу дать совет.(21)
— Дза, я хожу в эцу церковь, чцобы наша боженька помога мне не заболець, а всема больныма бысцро выздзоровець.
Молодой человек улыбнулся и предложил немного проводить. Ликин неопределенно пожала плечами. Рассудив, что она не против, Лев пошёл рядом.
— На Господа Бога надеяться — это хорошо. Но сами тоже берегите себя. Вас как зовут?
— Ликин.
— Ликин, берегите себя. Чума проникает через рот и нос. И поражает лёгкие. Здесь бушует легочная форма «чёрной смерти». Поэтому сделайте многослойную маску и носите, когда выходите на улицу. А вообще, без нужды не ходите. Сидите дома. Недавно барон фон Бенингсгаузен-Будберг, полицейский врач, рассказывал, что их постовой умер прямо на улице.(22)
— Ой, я эцо видзела! — воскликнула Ликин. — Русский полицейский упала прямо передзо мной. Эцо была она?
— Не знаю. Возможно... Наконец-то, ваше правительство поняло как бороться с эпидемией. Теперь принято решение не хоронить умерших, а кремировать.
— Дза, я эцо цоже слышала.
— Ну, прощайте Ликин. Авось снова свидимся в церкви.
— До свидания, Лева!
Но к несчастью, им больше не суждено было встретиться. Через неделю Лев Беляев заразился во время осмотра чумного пациента. При этом находил силы шутить, что если выживет, то его затаскают по симпозиумам, как уникума. Он умер через девять дней, что было действительно уникальным случаем. Обычно больные легочной формой чумы умирали в течение первых трёх дней.
Ликин вняла совету русского студента и без надобности не выходила в город. Брат откуда-то достал карболку и они почти каждый день обрабатывали этим раствором вход в дом: калитку, двери, пол, стены, окна и ручки дверей. Кроме того, все в семье носили шестислойные маски. Но несмотря на принятые меры, муж Ликин, двое детей брата вместе с женой умерли от этой страшной болезни. Сначала заболели дети, которых невозможно было никакими силами удержать все время дома. Жена брата ухаживая за ними, сама заразилась и, практически через день, пришлось и ее отдать в крематорий. Ещё через день умер муж Ликин.
Китайское правительство предприняло беспрецедентные меры по рекомендации русских и японских врачей. Традиционно всех умерших от чумы предавали земле, но это создавало новые очаги заражения. Тогда, трезво оценивая сложившуюся ситуацию, несмотря на то, что помощь русских и японских властей в Маньчжурии расценивались китайцами, как попытка усилить своё военное присутствие в Китае под предлогом ликвидации эпидемии, пришлось согласиться на прием врачей из-за рубежа.
Однако и китайские врачи приняли активное участие в борьбе с «чёрной смертью». По рекомендации правительства в Харбин был направлен Главный врач Военно-морского флота Китая Се Тяньбао. Но он узнав, что творится в Харбине, испугался и отказался ехать в этот город. Вместо него прибыл У Ляньдэ — проректор Военно-медицинского института в городе Тяньцзине. Он быстро разобрался в ситуации в «мертвом городе» — так называли в донесениях, китайские власти, Харбин. Понял, что эта форма чумы передается воздушно-капельным путём. Заставил медицинский персонал и солдат, помогающих работать с телами умерших, носить маски, что сразу уменьшило смертность среди обслуживающего персонала.
До его прибытия умерших китайцев хоронили в гробах в неглубоких могилах. Часто трупы оставались незакопанными. Это создавало опасность дальнейшего распространения эпидемии. Только в Харбине в это время умерло более четверти китайского населения.
Озабоченный таким положением, У Ляньдэ добился разрешения на кремацию трупов. Согласно китайским традициям сжигание тел простых людей было уголовно преследуемым делом. Но другого решения не было. Трупы собирали на пустынных местностях города и, уложив в деревянные гробы, сжигали. Первая массовая кремация длилась трое суток без перерыва. При этом было сожжено более трёх с половиной тысяч тел. Останки после сожжения закопали в глубокой яме, засыпав их известью. Весь январь 1911 года спецкоманды из солдат и рабочих совершали очистку города от трупов. Дома, где побывала смерть, сжигали или, если они представляли собой ценность, подвергали дезинфекции, с последующим опечатыванием.
Солдаты пришли и на улицу, где жили брат с сестрой, но почувствовав стойкий запах карболки, даже на подступах к дому, решили, что здесь уже побывала спецкоманда и не стала заходить для проверки.
— Тихо! — сказал брат, увидев солдат через щелку в занавеске окна.
— Что там, — спросила испуганно Ликин. — Солдаты?!
— Да! Поджигают соседний дом напротив...
— К нам не зайдут?
— Не знаю... Я там, у входа, повесил простыню смоченную в карболке.
— Где мы будем жить, если нас выселят, Линг?
— Кажется уходят дальше... нет... — сказал шепотом Линг. — Вот, командир смотрит пристально на наш дом. Что-то показал рукой.
Ликин крепко схватив брата за руку, затаила дыхание. На улице, один из солдат подбежал к их дому и снял тряпку штыком винтовки. Так же резво побежал к командиру и показал. Тот сморщив нос — это не было видно из-под маски, но гримаса вокруг глаз и лба, позволяло судить об этом, махнул рукой и двинулся дальше, к следующему строению.
Таким образом чума, забрав множество жертв, в том числе в семье Ликин, к апрелю 1911 года отступила. За время эпидемии погибло почти тысяча медицинских работников, в большинстве своём китайские врачи, фельдшера и санитары. Из числа русского противочумного отряда «чёрная смерть» забрала три десятка медиков. К чести русских, погибших от чумы не было ни одного чина пограничной стражника, так как противоэпидемические меры, принятые командованием Заамурского округа в отрядах, охранявших линию КВЖД на протяжении двух с половиной тысяч вёрст, были чрезвычайно жёсткие. Занос чумы в пределы Российской империи удалось предотвратить.
Ликин с братом, после кремации родных и избежав выселения из дома спецкомандой, принялись наводить порядок. В жильё, где они проживали не осталось ни одной вещи, кроме той, которую они носили. Пришлось сжечь даже милые сердцу фотографии и рисунки детей.
Деревянное здание Свято-Николаевского собора располагалось на самом высоком месте старого города, на пересечении двух главных улиц. Ликин, отпустив извозчика, вошла в церковь. Долго молилась, всматриваясь в лица святых, пока не стало легко и радостно на душе. Слава богу пережили «чёрную смерть», нашлись Никодимка с Серёжей.
Мужа она не любила, детей у неё не было, а большого и громкого Никодима помнила всегда. Это был единственный мужчина, вызывающий трепет в ее сердце.
В тот страшный год, почти шестнадцать лет назад, она совсем юная — как сейчас Сереженьке — шла в толпе своих соотечественников, изгнанных из Благовещенска в связи с войной. В какой-то момент она отстала с большой корзиной в руках. Вдруг на неё наскочил казак на коне и ударил саблей. От удара Ликин потеряла сознание. А когда очнулась, то оказалась уже на своём, китайском берегу Амура. Потом брат рассказал, что ее подобрали знакомые и помогли перебраться через реку. Линг, словно чувствовал, ждал на этой стороне. Увидев на дне лодки девушку со знакомыми чертами, с залитой кровью в пол-лица, подбежал, узнал...
— Ликин, дорогая! Ликин, очнись! Это я! Линг! Брат твой...
Ликин приоткрыла один глаз — второй был в засохшей крови — посмотрела вокруг и, не узнавая брата, спросила по-русски:
— Где Серезенька! Цама, в корзине... Принесице мне корзину!
— Ликин, что ты говоришь? Я не понимаю. Это я — Линг. Успокойся!
Линг подхватил ее на руки и унёс от берега. Она была плоха: все время бредила, говорила по-русски, звала «Серезеньку», «Никодзимку», кричала, пыталась вставать...
Через несколько дней, когда ей стало получше, Линг увез ее в Харбин. Он давно собирался уехать из этих мест. Трагические события в Благовещенске и приграничных с Россией китайских поселках лишь ускорили этот процесс.
Харбин тянул Линга по нескольким причинам. Во-первых, там жила его невеста, а во-вторых, легче найти работу, а в третьих, их покойный дядя оставил в наследство свой дом. Дом был не ахти какой, но жить можно было, если немного приложить руки, что и сделал Линг по прибытию в город. С работой тоже получилось удачно — открыл собственную школу китайского бокса Цюаньшу. Вскоре женился, родилось двое детей. Жизнь налаживалась.
Только Ликин все время грустила, вспоминая Россию, Благовещенск, Никодима... Поняв, что уже не суждено с ним свидеться, вышла замуж за одного из помощников брата по школе ушу. Потекла унылая бездетная семейная жизнь. Если женщина не рожает детей, то начинает себя чувствовать ущербной. От полной тоски спасали только племянники - дети брата. На них изливала всю свою нерастраченную материнскую любовь. Несколько раз поднимали вопрос о разводе с мужем, но ради брата терпела.
— Ликин, потерпи, все наладится.— успокаивал он. — Вот, у моих знакомых, в старом городе, десят лет не было детей. Потом, раз, и двойню родила. Бохай — хороший человек и мой первый помощник. Без него, как без рук. Он держится здесь только ради тебя. А то бы давно уехал к своей родне в Шанхай.
— У нас с ним не семья, брат! Я его не люблю. И вообще, я хочу уехать.
— Как уехать? Куда уехать? Тебе плохо с нами, Ликин, дорогая?
— Я хочу в Россию.
— Вот еще чего! Даже не думай! Я тебе запрещаю, слышишь, Ликин! Запрещаю! Я еле вырвал тебя из лап смерти. Ты чуть не умерла. И все благодаря русским. Посмотри в зеркало! Видишь отметину на лбу. Вот твоя память о России.
— Ты не понимаешь, Линг. Там остался Никодзим. И о судьбе маленького ребенка я не знаю. Моего крестного сына. Он остался в поле один, брошенный... Я хочу разыскать их.
— Забудь! Уже столько лет прошло... Тебе надо занять себя чем-то.
— Я и так занимаюсь. Присматриваю за твоими детьми. Беру работу по шитью на дом.
— Нет, этого мало. Ты все время одна. Вот и приходят в голову дурные мысли. Вот, что я предлагаю. Я помню, ты с детства интересовалась гунг-фу. Предлагаю тебе тоже прийти ко мне в школу и начать заниматься с девочками. Ко мне уже обращались несколько семей по этому вопросу.
— Ой! — воскликнула по-русски Ликин. — Какой из меня учитель?
— Ну, ничего! Сначала под присмотром Бохая или меня. Затем сама. Это же маленькие девочки. Им надо преподать основы ушу.
— Не знаю, — сказала Ликин, прислушиваясь к своим ощущениям. — Получится ли?!
— В общем, завтра приходи в школу. А там посмотришь. Получается у тебя или нет.
Действительно, работа в школе гун-фу «Цюаньшу» с маленькими ребятишками стало настоящей отдушиной для Ликин. Начиная с первого урока ее затянула такая деятельность. Чего только стоило, когда девочки забегали в зал, почтительно здороваясь с ней: «Здравствуйте, учитель Линг!»
Обучение девочек в школе не ограничивались только занятиями ушу. Они часто выходили на природу, чтобы позаниматься там. Нередко посещали различные турниры и состязания. В одном из таких турниров она и встретила Никодима с Сергеем. После того как их проводила, уговорила брата на посещение России.
Если встреча в Харбине была неожиданной и негаданной, не позволившая до конца осознать это событие, то поездка в Благовещенск стало знаковым событием, перевернувшей ее жизнь заново. До поездки у нее было время проникнуться ощущением того, что любимые ею люди нашлись. А вот, что теперь с этим делать? Они далеко, в другой стране. Все разрешилось тогда, в городском саду у детских качелей, куда они поехали после прогулки на Бульваре. Сережа убежал на представление «Черной маски» — японского мастера каратэ, а Никодим отвел Ликин на детскую площадку, где резвились ребятишки разных сословий. Возможно радостный шум и гам, создаваемый детьми придал мужчине смелости и он решился:
— Ликин, дорогая! Гхм-м... Мы с тобой люди православные. Гхм-м... Я тебя так долго искал. И вот, наконец, я... мы с Сережей нашли тебя. Ты приехала сюда. Это так хорошо. Гхм-м... Я не об этом хотел сказать... Впрочем, об этом тоже. В общем, Ликин, выходи за меня замуж! Я прошу твоей руки!
И тут же перебил попытку со стороны Ликин что-либо сказать.
— Нет! Сразу не говори! Подумай! Ты лучше ответишь, когда мы снова приедем в Харбин. В следующем году Сережа заканчивает гимназию. И мы сразу приедем! Мне надо настроиться к твоему отрицательному ответу...
— Никодзи-иим! — Ликин даже топнула ножкой от нетерпения. Таким многословным она видела его в первый раз. — Зачема ждаць целый года оцвеца? Я согласна!
— Лики-иин! — пробасил в ответ мужчина и подхватив ее за талию закружил на месте, да так, что свалился котелок с головы.
— Никодзим! Пусци! Цы же солидзный гоподзина! Деци вокруга!
— Ликин, я так счастлив! Я теперь тебя никуда не отпущу!
— Я тоже, Никодзим! Но мне надзо ехаць. Браца ждзеца. Он одзина! И у меня цама дзеци. Цы сама приезжай, Никодзим! В Харбине много русских.
— Да, знаю, что Харбин наполовину русский город. Но у меня же здесь Сережа — ясный сокол.
— А «ясный сокол» поживет один! — услышали они вдруг голос Сережи.
Оказывается он давно за ними наблюдал. Молодой человек подошел поближе, приобнял за плечи милых ему людей и продолжил:
— Никодимка, поезжай к крестной! А я очень рад за вас. Совершенно спокойно могу пожить один. Снова перееду к Марфе Петровне. Тем более, давеча я ее встречал, звала в гости.
— Кцо цакая Марфа Пецровна? — спросила Ликин пустив ревностные нотки к голосу. — Она молодая? Кцо она цебе, Никодзим?
Никодим громко засмеялся, Сережа понятливо поддержал, только Ликин стояла серьезно поджав губки.
— А вот мы сейчас поедем к ней, и ты сама увидишь какая она — молодая или не очень! Сережа, лови извозчика!
(21) Л.М. Беляев — реальный персонаж, один из студентов-медиков, работавших российском в противочумном отряде.
(22) В начале 20 века Харбин был фактически русской колонией для строительства и ремонта КВЖД. Почти 40% жителей были русскими. Наряду с китайской в городе была русская администрация и полиция.
Продолжение следует
Книга первая "Путь Воина. Победитель" уже издана. Информация здесь https://ridero.ru/books/put_voina/