"Путь Воина. Ясный сокол". Часть 6. "Уральский поход". Глава 6. "Наш паровоз вперед летит"
Автор @ramzansamatov
Сокрушительный разгром 3-й Красной Армии и невозможность удержать Пермь трагически подпортили ситуацию в Советской России. Пермское направление Восточного фронта превратилось к началу девятнадцатого года в наиболее тревожное и угрожающее место для существования советской власти.
Громадное стратегическое значение города Вятки и Вятской губернии, куда нацелились колчаковские войска, стало решающим для Восточного фронта. Это было связано с тем, что здесь находились огромные запасы хлеба, кожи и мехов. Захват железнодорожного узла, связывающего город с западными и северными регионами страны, открывал путь на Петроград. Не зря Владимир Ленин предупреждал: «Считаю величайшей опасностью возможное движение Колчака на Вятку для прорыва к Питеру».
Темной морозной ночью седьмого января из Вятки в Глазов прибыл бронепоезд с членами партийно-следственной комиссии Иосифом Сталиным и Феликсом Дзержинским. Главная задача, которая стояла перед столь представительной комиссией, это разобраться в причинах сдачи Перми колчаковским войскам и принятие действенных мер по укреплению фронта. В Перми, по докладу Сталина Ленину, были оставлены громадные запасы и людские ресурсы: « ... По имеющимся скудным данным, мы потеряли: 297 паровозов (из них больных 86), вагонов около 3 тысяч (наверное больше), 900 тысяч пудов нефти и керосина, каустической соды несколько сот тысяч пудов, соли 2 миллиона пудов, медикаментов на пять миллионов рублей, материальные склады Мотовилихинского завода и Пермских ж.-д. мастерских с громадными богатствами, механизмы и части Мотовилихинского завода, механизмы пароходов Камской флотилии, 65 вагонов кожи, 150 вагонов продовольствия отдела снабжения армии, громаднейший склад Районного управления водного транспорта с ватой, мануфактурой, олеонафтом и пр., 10 вагонов с ранеными воинами, осевой парк путей сообщения с большими запасами американских осей, 29 орудий, 10 тысяч снарядов, 2 тысячи ружей, 8 миллионов патронов, более восьми тысяч убитыми, ранеными и без вести пропавшими за период от 22 до 29 декабря. Остались в Перми все специалисты-железнодорожники и почти все специалисты-снабженцы. Подсчет потерь продолжается.»
Один за другим в здание мужской гимназии, где размещался штаб 3-й Красной Армии, прибывали командиры на совещание с комиссией: начдив 30-й дивизии Василий Блюхер, командир Особой бригады Макар Васильев, недавно назначенный начдив 29-й дивизии Владислав Грушецкий, командир Стального кавалерийского полка Прокопьев, командир полка Красных орлов Бабкин и другие красные командиры.
Чем больше комиссия Центрального комитета РКП(б) вникала в обстановку на Восточном фронте, тем больше приходила к убеждению, что Реввоенсовет армии фактически самоустранился, а штаб Армии оторван от своего боевого участка, не имеет своих представителей в частях и поэтому не знает действительного положения на фронте. Даже внутри армии не было централизации. Практически, дивизии действовали самостоятельно и автономно. Политическая работа в частях проводилась очень слабо. Многие комиссары были, по выражению Сталина, «мальчишками», совершенно неспособными к постановке сколько-нибудь серьезной политической работы.
В этих условиях нужно было принимать срочные меры к укреплению Восточного фронта и создать условия для контрнаступления. Для этого были направлены на фронт свежие силы: более тысячи двухсот надежных красноармейцев, два эскадрона кавалерии, во многих частях были заменены комиссары на опытных партийных работников. Коммунисты, влитые в отряды в качестве рядовых бойцов, воодушевляли остальную массу. Недаром даже колчаковская газета «Военные ведомости» отмечала, что «...важным шагом в деле усиления боеспособности Красной армии необходимо считать мобилизацию партийных работников-коммунистов... последние довольно быстро меняют настроение солдатских масс.»
В полной боевой готовности из Вятки в Глазов прибыл, по предписанию Сталина и Дзержинского, батальон при губернской чрезвычайной комиссии. Этот батальон представлял собой серьезную силу и был направлен в район станции Верещагино, где делом доказал свою состоятельность.
Для укрепления левого фланга фронта, где вела упорные бои 29-я дивизия, был направлен экспедиционный отряд лыжников для прикрытия левого фланга дивизии и не дать возможности врагу прорваться на север для соединения с английскими войсками, находящимися в Архангельске.
В то время, когда сильные мира сего путем неимоверных усилий решали, как спасти Вятку от захвата колчаковцев, команда полубронепоезда, переделанного из блиндированного поезда и предназначенного лишь для перевозки войск, выйдя из Лысьвы, когда солнце уже было далеко за горизонтом, абсолютно не зная сложившейся обстановки, двигалось в направлении Перми. Решено было двигаться только в ночное время. Расчет был на неразбериху в тылу колчаковцев. Вряд ли они предполагали, что с тыла в сторону врага будет двигаться бронепоезд, захваченный красным отрядом... Скорее, это один из отремонтированных железнодорожных боевых единиц, направляющихся на фронт для поддержки войск.
Для командира красноармейцев самым главным было проскочить Пермь. Поэтому все были предупреждены, чтобы ни при каких обстоятельствах огонь не открывать. С любой личностью, интересующейся их бронепоездом, будет разговаривать есаул Зауров, а рядом будет находиться комиссар и комвзвода разведки Лысенко, переодетые в колчаковскую форму. Лысенко включили в состав тройки за его способности к иностранным языкам (вдруг опять на какой-нибудь станции окажутся чехи) и умение перевоплощаться в белого офицера с манерами аристократа.
Как и предполагалось, бронепоезд доехал без каких-либо происшествий до станции Пермь. Но не успели остановиться, как увидели, что вдоль поезда бежит какой-то колчаковский офицер, что-то крича и размахивая руками. К нему вышли есаул Зауров и Сергей Лысенко в форме поручика. Перекрикивая шум остановившегося паровоза и проходящего по другому пути маневренного, офицер возмутился:
— Па-ачему так долго? Мы вас ждали еще вчера...
— Поручик Лысенко! С кем имею честь?
— Подполковник Ярцев! Комендант Пермь-один. А вы кто? Есаула я узнал. Князь, как ваше боевое настроение?
— Есаул Зауров — хороший офицер! — ответил за князя Сергей. — Я офицер контрразведки фронта. В бронепоезде много перебежчиков из красных. Приставлен приглядывать.
— Да, кстати, поручик, тут есть еще один бывший офицер. Артиллерист. Возьмите его с собой. К слову сказать, я тоже был у красных на этой же должности. Вашему... кхмм... вспомогательному поезду предписано двигаться на помощь Пермскому полку, который развивает наступление на Глазов.
— Ну, приведите его сюда! Посмотрим, что за фрукт. Есаул, вы займетесь своими непосредственными делами?
— Да, да! Господин подполковник, нам надо пополнить артиллерийские боеприпасы для трехдюймовок, загрузить уголь и заправить котел паровоза водой.
Подполковник поманил рукой молодого человека, а князю показал на здание напротив:
— Вам туда! Там сидят снабженцы...
Не успел есаул сделать пару шагов, как из штабного вагона появился комиссар в форме колчаковского капитана.
— Господин есаул, я с вами! — сказал он с нажимом. — Боюсь, что вы один не справитесь.
Тем временем подошел молодой человек, которого позвал подполковник.
— Вот этот офицер, — сказал подполковник. — А мне позвольте откланяться. Дела-с.
— Благодарю за помощь, господин подполковник!
— Передайте начальнику поезда, чтобы не задерживались. Там ведет бой наш легкий бронепоезд. Вот ему нужна помощь.
Подполковник отошел, а Сергей повернулся к перебежчику и молча уставился тому в глаза:
— Я — бывший офицер, — ответил тот на молчаливый вопрос. — Был мобилизован советами в 29-ю дивизию.
— На какой должности вы были у красных?
— Я — артиллерист. Был командиром артиллерийского дивизиона.
— Вы состояли в партии большевиков?
— Нет, что вы?! Я никогда не был большевиком.
— Если мы поставим вас командовать орудием, будете стрелять по красным?
— С превеликим удовольствием, — сказал перебежчик.
— Пройдите в штабной вагон! — сказал сердито Лысенко. — Разберемся.
Ничего не подозревающий офицер поднялся в указанный вагон. И каково же было его удивление, когда за ним закрылась дверь и он лицом к лицу столкнулся с усатым командиром отряда. Офицер мгновенно переменился в лице. Они узнали друг друга. Командир отряда, когда набирал свой личный состав, рассматривал его кандидатуру на должность начальника артиллерии «летучего отряда». Перебежчик попятился назад и уткнулся на ствол револьвера Лысенко.
— Вот, товарищ командир, принимайте «пополнение».
— Ну-ка, ну-ка! Не ты ли это, Валюженин?! — спросил комотряда.
— Да, я! — ответил тот, обреченно опустив голову.
— Слушай, а как ты здесь оказался?
— Долго рассказывать.
— А мы теперь не спешим. — сказал комотряда. — Давай, вводи нас в курс дела, Валюженин!
Со слов бывшего офицера получалось, что двадцать четвертого декабря ранним утром части Сибирской стрелковой дивизии Колчака, пройдя тридцать вёрст в тридцатиградусный мороз, ворвались в город со стороны Красных Казарм. Одновременно еще один полк, развивая наступление, заняли Мотовилиху. Части 3-й Красной армии в беспорядке отступили за Каму в направлении на Глазов. Так завершилась Пермская операция Сибирской армии, приведшая к занятию колчаковцами большей части Пермской губернии и города Перми.
Одновременно с наступлением колчаковцев в городе началось восстание офицерского подполья. Не будь восстания, поднятого белым подпольем, захватить Пермь частям Сибирской армии, ослабленным предыдущими боями и 30-вёрстным переходом, было бы значительно труднее.
Восстание в городе началось утром двадцать четвертого декабря. Начальник 29-й стрелковой дивизии Васильев, защищавший город, вечером того же дня докладывал в штаб 3-й Красной армии: «Сегодня около пяти часов утра в г. Перми было поднято восстание элементов местного населения. Последнее носило организованный характер. Одновременно с наступлением противника на Мотовилиху вооружённые банды по всему городу подняли стрельбу».
— Вообще, на сторону белых в Перми перешла большая часть военных специалистов Третьей армии, — сказал Валюженин. — Знаю, что всего перешло на сторону Сибирской армии около семисот командиров, а два советских полка перешло в полном составе во главе со своими офицерами.
В штабной вагон зашли есаул и комиссар.
— Все готово! — сказал Зауров. — Боеприпасы загрузили, паровоз углем и водой заправлен.
Затем выдержал небольшую паузу и продолжил:
— Вы обещали меня отпустить в Перми. Я вам теперь не нужен. Дальше — линия фронта.
Командир пригладил пышные усы и сказал с усмешкой:
— Я такого обещания не давал...
— Ну как же?! Вы же сказали.... Сказали, что хорошо, мол, отпустим.
— Послушайте, князь! — воскликнул Сергей. — Вы же неглупый человек! Неужели думаете, что мы вот так просто вас отпустим? Вы же через минуту побежите к коменданту. И тогда у нас не будет ни единого шанса вырваться из Перми.
Машинист Бурдин по внутренней связи передал, что семафор открыт. Командир скомандовал трогаться, бронепоезд разогнался и на всех парах помчался в направлении Глазова. На подходе к Верещагину заметили в трех-четырех верстах вражеский бронепоезд. Внимательный осмотр в бинокль выявил слабое место колчаковской боевой единицы. Их паровоз был хорошо бронирован только спереди и с боков, в отличие от паровоза Бурдина. Этот был
практически закован в броню. Командир по подсказке князя скомандовал по внутренней связи:
— Приближаемся на максимальное сближение! Шугарин, ты готов?
— Готов, командир! Только холодно ребятам на открытой платформе.
— Ничего! Сейчас согреетесь. Видишь неприятеля?
— Вижу!
— Огонь сосредоточить на паровозе. Бейте по задней небронированной части.
Бурдин стал приближаться к неприятельскому бронепоезду. Тот представлял собой состав из двух орудийных площадок и одной пулеметной. Командирская рубка стояла на тендере, поэтому паровоз бы тендером вперед. Впереди были две предохранительные платформы. Колчаковский бронепоезд вел бой с пехотой и артиллерией красных, непрерывно маневрируя. В какой-то момент он стал под углом сорок пять градусов к поезду красного отряда.
Появление с тыла полубронепоезда был принят ими, как выяснилось позже, за свой вспомогательный поезд. И уж стал полной неожиданностью залп пяти орудий Шугарина с расстояния полуверсты. Один из снарядов попал в котел паровоза. Взрыв с выбросом пара был столь оглушительным и зрелищным, что клубы пара вырывались наружу, окутывая ближайшую орудийную площадку и лишая ее видимости. Бронепоезд, лишенный паровоза, перестал маневрировать и стал мишенью для орудий Шугарина и наземной артиллерии красных. За считанные минуты были разрушены почти все орудия неприятеля. Начался пожар. Стали взрываться боеприпасы. Была попытка дать отпор полубронепоезду с другой орудийной площадки, но и он был пресечен совместным артиллерийским огнем, хотя один снарядов взорвался в непосредственной близости с задней пулеметно-орудийной площадкой. Был убит один красноармеец и трое получили ранения. Это было последнее, что смогли сделать плохого для красноармейцев отряда. Белогвардейцы стали выскакивать из бронепоезда и разбегаться в сторону собственных цепей, которые залегли, лишенные поддержки бронепоезда... Многие выскочившие попали под пулеметный и ружейный огонь красных.
Бурдин медленно подвел свой состав к горящему поезду и взял того за фаркоп. Его мощный шестиосный паровоз с легкостью начал толкать бронепоезд. Через несколько сот метров вышли на цепи красной пехоты. Красноармейцы прекратили огонь, увидев над штабным вагоном полубронепоезда красный флаг. Сергей, находившийся в паровозе рядом с машинистом, спросил командира по внутренней связи:
— Что дальше, товарищ командир?
— Толкайте дальше еще метров пятьсот, потом останавливай. Встретимся с командирами. Похоже, здесь наша дивизия обороняется.
Действительно, в районе Верещагино действовали части 29-й дивизии и особый батальон Вятского ЧК. Они с восторгом встретили появление своих с вражеского тыла. После небольшого совещания узнали, что штаб Армии размещается в Глазове, и приняли решение дотолкать плененный бронепоезд до станции Верещагино. Там перецепить его назад и потащить до Глазова. Красноармейцам помощь пока не требуется, тем более, что белые нескоро еще очухаются после такой потери.
(81)Сталин И.В. Cочинения. – Т. 4. – М.: ОГИЗ; Государственное издательство политической литературы, 1947. С. 192.
Продолжение следует
Изображения из архива сообщества Истфак, музеев ВГИАМЗ и СОМК, а так же с лицензией ССО
От автора:
Буду безмерно рад и благодарен, уважаемые читатели, если пожелаете приобрести мою книгу«Путь Воина. Победитель»— внесёте лепту на издание следующей книги, которую сейчас читаете. Книга « Путь Воина. Победитель»—участник Санкт-Петербургской международной книжной ярмарки, вошла в лонг-лист Московской литературной премии. Ваша поддержка очень важна. Спасибо тем, кто уже приобрёл, и респект тем, кто планирует приобрести! Электронная версия книги в читалке Ridero всего 266 рублей. https://ridero.ru/books/put_voina/
