Уральский самородок. "Таинственная песня леса"

Несмотря ни на что, композитор продолжал свою творческую деятельность. «Я нигде не учился композиции и поэтому многого не знаю, но чувствую, что могу писать музыку», — говорил Алексей Алексеевич.

Много и плодотворно трудился Алексей Алексеевич Баянов, но Свердловское отделение Союза композиторов и областной Дом народного творчества не оказывали ему никакой поддержки. И все же Алексей Алексеевич не мыслил своей жизни без искусства, талант свой не загубил.

«Слух у него был исключительный. Настраивал все (духовые, клавишные, струнные) музыкальные инструменты по камертону. Когда брал в руки скрипку или садился за фортепиано, ему трудно было не захватить соседнюю струну или клавишу, т. к. рука у него была крупная, пальцы вздувшиеся — результат физической работы».

Это был незаурядный человек. Концерты А. А. Баянова собирали полные залы, и никто не покидал зал раньше времени. Как признается Мария Николаевна Захарова, благодаря ему она и многие другие научились слушать и любить классическую музыку. Баянов не только играл, но и объяснял музыку (сохранилась запись его голоса).

«Тайга 1», симфоническая поэма:

«Еще не тает снег. Холод. Человек бредет. Природа бесстрастна. Человек думает о многом. Пройденный путь вспоминается. Лесные виды меняются, и меняется настроение человека.

Борочки и ельнички, не угрюмые, не давящие, а там, на старых вырубках, среди веселого молодняка высятся огромные, в серой стальной броне великаны-лиственницы. Утес отвесный: захотелось и на него...

Оказался над деревьями и были так странно близки, совсем у ног их вершины. Иногда виды сменяются через несколько шагов. И все по-разному выглядит в снежной красоте своей таежный лес. А там ельник — «в небо дыра» — однообразный, темный, угрюмый. Где-то там, далеко остались люди — может быть, семья, друзья... Не каждый человек решится на таежное одиночество. А лес все тянет свою песню и твердит ее неустанно и вечно. Неприветлива природа, сумрачна, но вечно прекрасна!

Вот одиноко и несмело зазвучала у кларнета со скрипкой-альтом Человеческая мелодия, и снова — таинственная песня леса. Вот новая песня леса с какими-то звонами... А может в ушах все это... Заслышался вальс (как воспоминание о доме), и вдруг обрывается, и грозные звуки меди сменяют его.

Человек ищет сухару. Не та — велика, а эта тонка будет и не хватит ее для костра и нодьи: ночь — длинна. Темнеет. Уж филин ухнул, не так-то спокойно на сердце. Но вот подходящее дерево. Будет свет, тепло и уют для человека. Звучит у виолончелей тема ночи. Ухает филин. Возникает русская песня. Человек рубит. Останавливается и смотрит вверх — упадет ли? Не застряла бы.

Еще удары... Треснуло, качнулось подрубленное дерево, повалилось, сокрушая все на пути своем, грохот разорвал мерзлую темь леса. Огромной силы удар оземь... Тревожно ускакали валторны и замерли вдали... Наступила тишина и ночь. Нежная мелодия обрывается другими инструментами. Резкий крик совки, и ухает филин угрюмый, древний старик леса. Торжественно и успокоенно к концу звучит и затихает тема ночи».

«Тайга 2», симфонические картины:

«Прежде всего я хотел писать о подавленности и о больших драматических конфликтах. Нет подражательности и натурализма. Все художественно озвучено в рамках реальности. Подражания буре, грому и молниям нет, но музыка мыслится, как непогода. Элементы стихийности, борьбы человека с трудностями и лишениями, что вообще ассоциируется с борьбой советского человека за лучшее будущее — коммунизм. В первой же части человеку не мешали работать грозные силы природы. Тем более законченные и разработанные по времени суток эпизоды, настроения и события таежного леса.

Для того, чтобы не создавалось впечатление подавленности, пришлось идти путем иным и наброски целого лета 1955 года мне не подошли. Пришлось следовать намеченной программе, все подчинить таежным настроениям, таежному оформлению, если так можно сказать. А главное, я хотел писать музыку, близкую народной песне.

Тайга есть тайга, и прав правдивейший лесоописатель Арсеньев, который (в «Дерсу Узала») писал, что иногда ландшафт сильно действует на психику человека и это жуткое неприятное настроение является не субъективным, а общим для людей его отряда. Я взял в напряженности музыкальных конфликтов средний случай: охотник-промысловик и исследователь идут в тайгу добровольно и целеустремленно, они морально собранны и не могут растеряться или дезориентироваться ни при каких обстоятельствах.

Ввел два траурных марша, которые не являются формой, а лишь отражают настроение человека, попавшего в тяжелое положение. Один элемент траурного марша, драматически напряженный — с мечущимся оформлением, второй характер — мужественного раздумья — более спокойный.

Природа бесстрастна. Человек думает по-человечьи и о многом. Танцевальные ритмы, марши и песни не могут дать представления о тайге (человек еще не явился с техникой). И все пришлось искать и писать в «таежном оформлении», но всегда ясно намеченными мелодичными линиями.

Перекличка непоследовательная и мечущаяся у разных инструментов. Одна мелодия — экспромт, проходит в перекличке (по одному-двум тактам) у многих инструментов, а мечущееся обрамление должно придавать ей своеобразный характер. Эта же мелодия в обыкновенном изложении поручена скрипке, как вступление к будущему пояснению, успокоению и элементу птичьего гомона.

Событий определенных нет, я включил небольшое повторение темы ночи и крика филина, а также написал маленький эпизод тетеревиного тока и крик журавля. Нет широких мелодий, но исходя из подзаголовка-программы, вначале писал эпизодическими нарастаниями и спадами. В лесу бывают порывы, сменяющиеся относительной тишиной. Не претендуя на полную звуковую иллюстрацию, можно сказать об этом следующим образом: все находится в движении: несутся облака и, кажется, с ними — самый воздух.

Качаются деревья, кусты и травы, рябится и волнуется вода, несутся сорванные ветви, листья и хвоя. Все звуки сливаются, и образуется шум, приводящий в настороженность человека, зверя и птицу. Все ищут укрытия и прекращают свои дела, даже насекомые, кроме проклятых комаров и мошек, если не холодно. Полет укрывающихся или вспугнутых птиц становится приземленным, порывистым, как бег зверя. Не разберешь, дерево ли упало, гром ли это, выстрел, лесина скрипит, зверь или безобидная красноголовая желна кричит. Упал ли сук или целое дерево, и кто там трещит — не разберешь.

У опытных охотников все это ясно и понятно, а у всех прочих получаются лишь «охотничьи анекдоты» и россказни. Неподготовленный или малодушный человек растеряется. Мажорное, маршеобразное заключение — это уже труд человека в тайге, и лишь сигнальное эхо и гомон деревянных инструментов напоминают о тайге и пережитых приключениях».

Когда в Верхотурье открыли детскую музыкальную школу, А. Баянов принял активное участие в ее работе. Он организовал оркестр баянистов. Закупили инструменты. Руководитель объединения сам расписывал для каждого участника партии. Оркестр пользовался большой популярностью. Заранее расклеивали афиши, печатали программы концертов. И хотя публика была разновозрастной, все слушали концерты внимательно. Все это Алексей Алексеевич Баянов делал бесплатно.

Свою жизнь А. А. Баянов, композитор и учитель, посвятил воспитанию музыкантов, служил ярким примером самоотверженной работы в области искусства, огромной любви к родному краю. Умер Алексей Алексеевич Баянов 2 августа 1975 года в возрасте 82 лет. Похоронен на городском кладбище г. Верхотурья.

Изображение из архива музея ВГИАМЗ

Наш партнёр - торговая платформа Pokupo.ru