Один день из жизни художника
«Как вам это только пришло в голову, дорогой наш Василий Дмитриевич? Ну, посоветовались бы со мной или с Петром Алексеевичем. Так опрометчиво поступили и без всякого расчёта! А сейчас время такое, что надо всё просчитывать на три шага вперед. А вы? Как это - променять почти 28 десятин на 14… Это же расточительство, милейший Василий Дмитриевич, расточительство и обман зрения. Скажите, может вам голову вскружила дочка мельника и вы решили …как это сейчас говориться – опроститься, как граф Толстой? Упаси вас Бог следовать его примеру. Не просто так в высшем свете о нём говорят, как о странном человеке и всячески жалеют Софью Андреевну, что отдала ему свою молодость и красоту. Послушайте меня, батенька, или вам надо в Париж, или я ничего не понимаю. В голове не укладывается - двадцать восемь десятин прекрасной пахотной Земли поменять на четырнадцать десятин песка, простите-с, дурацкого, на каком-то дурацком холме. Что бы сказал ваш отец, глядя на то, как его любимый сын разбрасывается нажитым в долгих трудах и заботах? Ну, что же вы молчите, батенька?»
Так говорил румяный седой полный мужчина с чисто выбритыми щеками, одетый в белый чесучовый костюм. В руках он держал соломенную шляпу с черной пряжкой на боку, что выдавало в нём знатока парижской моды. Его молчаливым слушателем был молодой мужчина с холёными усами и бородкой, одетый в серую летнюю пару в мелкую белую полоску.
Василий Дмитриевич Поленов – известный в Москве и в Петербурге художник - пейзажист и портретист. Поленов пригласил Николая Петровича Зельдина, известного московского адвоката, оценить свою покупку, если так можно было сказать. Ведь покупки, как таковой, и не было. Получилось так: когда художник увидел заброшенную старую усадьбу на берегу Оки, а за ней высокий песчаный, цвета карамели, холм и дюны, усыпанные пустынными колючками ( в Тульской губернии? откуда?), то влюбился в это место сразу. Потом были переговоры с сельским старостой, который ( вот хитрец!) сразу понял, что барин вцепился железной хваткой в эти тысячи пудов никому ненужного песка, поэтому решил поторговаться с Поленовым и очень выгодно всё провернул для себя: он отдал без доплаты 14 десятин ( почти 14 га) брошенного пустыря с клочками леса, а получил 28 десятин прекрасной пахотной земли. Староста не предупредил господина художника, что Ока в этом месте весной разливается, затопляя все вокруг до лета.
«Но на то он и художник - думал хитрый староста - чтобы рисовать свои картинки, а думать положено нам, крестьянам».
Когда дом был построен, случился самый большой разлив Оки. Тогда же водой были вымыты останки мамонтов и стоянки древнейших людей. Это стало сенсацией и привлекло сюда историков.
Дорога бежала, петляя, мимо лесов.
Они напоминали собой зелёный занавес на сцене невообразимо большого театра.
От ветра занавес чуть колыхаться и тогда за ним открывались цветочные поляны и пестрые от цветов луга, где паслись стада коров. Колокольцы на коровьих шеях звенели, бубнили, будто регент в соборе. А дорога шла то вверх, то вниз, то вверх, то вниз…
Двое в коляске молчали и смотрели на пейзажи, что открывались за поворотами.
Смотрели и каждый думал о своём.
Поленова мечтал : «Oh mon Dieu! C'est mon matin!...Как же хорошо выйти утром из собственного дома, дойти по росистой траве до леса, найти земляничную поляну, что спрятались за деревьями, и рисовать, рисовать до самого вечера. И для этого вовсе не нужно будет трястись в коляске, выезжая из Москвы на пейзажи, а потом возвращаться уставшим под вечер в пыльный и шумный город»
Адвокат Зельдин смотрел по сторонам и думал: « Damn him!... Как хорошо сейчас в Москве, горничная принесла чай в кабинет,…шторы на окнах чуть приспущены, …в гостиной Джулия играет на фортепиано вальсы Шопена, и нет ничего лучше, чем сидеть в любимом вольтеровском кресле и читать роман графа Толстого, который горячо обсуждается московским и петербургским обществом»
«Зачем ему эти леса и поля? Жить в деревне – это так скучно. Я бы продал всю землю и отремонтировал наконец-то бы свою квартиру в Петербурге, на Мойке. Вот это было бы дело! А тут – деревня! Зачем всё это ему да ещё среди песков?» - так думал адвокат, почти засыпая под мерное укачивание коляски.
«Господин адвокат, вы никак заснули?» - Поленов потрогал Зельдина за плечо.
«Что вы, что вы, друг мой! Я просто задумался. А думал я о том, какого лешего вам всё это?» - Зельдин широким жестом показал на поле и на лесок вдали.
«Я понимаю вас! Как бы вам объяснить мои планы в двух словах? Я построю большой дом на вершине холма. Это будет не простой дом с колоннами и со львами на входе. Это будет дом в европейском стиле, так называемый, белый большой «коттедж» на 4 этажа, чтобы комнат в нём было не менее двадцати, чтобы были балконы, терраса, а вокруг – сад из роз, сосны и сирень».
«Василий Дмитриевич, так вокруг холма только песок, чахлые кустики и коряги»
«Правильно, батенька – там только песок и нет деревьев. А я их посажу сам, посажу сосны вдоль дороги к дому, несколько кустов сирени около веранды, а спуск к реке будет с каменными ступенями мимо лип, берез et ansi de suite. Деревья будут подобраны лесничим, что живет недалеко. Он так все сделает, чтобы чередовались деревья с разным цветом листвы летом и осенью. Только представьте себе – белый дом, а вокруг желтые розы, огненные стволы сосен, белые берёзы и голубые ели.! За домом - яблоневый и вишнёвый сад »
«Да, красиво рассказали, мой дорогой Василий Дмитриевич. А кто же вам сделает проект усадьбы, проект всей территории?»
«Вы забыли, Николай Петрович, что мой дед – князь Львов, а он - известнейший архитектор России, а наследственность, милейший, уже доказана!»
«Вы сами сделаете проект?»
«Да, и он уже наполовину готов! Представьте, в доме будет каминный зал, как в замке, библиотека, на самом видном месте я поставлю книжный шкаф красного дерева, что принадлежал моему именитому родственнику – Гаврииле Романовичу Державину, на стенах будут портреты маменьки и отца, портрет моей двоюродной тётушки - графини Дашковой, деда - князя Львова, портреты моих детей, жены, сестрицы Елены…Места хватит всем. Я планирую одновременно со строительством дома построить Аббатство, где будет моя мастерская, открыть в деревне художественную школу, где детей будут учить грамоте, естественным наукам и искусству».
Тем временем коляска подъехала к тому самому холму, на котором в мыслях Поленова уже стоял белый дом в окружении сосен и роз. Поленов поднимался на вершину холма и буквально тащит за собой Зельдина, который постоянно спотыкался и чертыхался при этом.
Адвокат стоял, смотрел с вершины холма на широкую Оку. Теплый ветер обдувал его лицо, вода реки сверху казалась ярко-синего цвета и серебрилась под лучами весеннего солнца,… вокруг стояла такая тишина, что слышно было, как в реке плещется рыба. То ли усталость от дороги, то ли рассказ Поленова произвел на Зельдина такое сильное впечатление, но вдруг Николай Петрович явственно увидел, что стоит у окна большого белого дома
и видит кусты цветов, слышит, как огненные стволы сосен поскрипывают от ветра, воздух напоен лимонно-медовым ароматом хвои, щебечут птицы, а с реки доносится веселый смех детей.
Василий Дмитриевич Поленов построил дом в 1892 году и всего за 14 месяцев. Здесь он написал свои лучшие пейзажи, что украшают стены музеев мира и частные коллекции. В доме - 24 комнаты, в том числе – библиотека, кабинет с книжным шкафом Державина. Около веранды дома вот уже более 100 лет цветут кусты сирени, сосновая аллея ведет к парадному крыльцу дома, вниз к реке сбегают каменные ступени, от которых осталось всего несколько, а проходя через калитку в каменном заборе, по тропинке через поле в цветах, выходишь к Оке, где слышно, как в воде плещется рыба.
